Видишь? Вестник, выпущенный на свободу, находит своего хозяина и привлекает его внимание. Но он не сообщает, кто его послал и зачем.

Тогда как вы это узнаёте?

Никак. Поэтому и пользовались ими настолько редко, что почти забыли. Просто иногда какая-то пара договаривается, что в случае какого-то события один пришлёт другому вестник. Например, жена сообщает мужу, что обед готов, или уплывшие в город за покупками драконы что возвращаются.

Или мы, старейшины, зачем-либо звали кого-то к себе, подхватил Бекилор. У нас были вестники от большинства тех, кто владеет магией воздуха, вот для чего нужны были именные шкатулки. Если ты ни о чём ни с кем не договаривался, а получил вестник лети к старейшине.

У меня всё еще хранятся эти шкатулки, вздохнул Фолинор. Только пустые. Все вестники исчезли одновременно с владельцами. Я дам тебе несколько, Диэглейр.

Лучиелла посылала мне вестник, если готовила мой любимый паслёновый пирог, улыбаясь воспоминаниям, мечтательно вздохнул Керанир и облизнулся. Я почти год его не пробовал. Аэтель, ты же мне испечёшь?

Обязательно, улыбнулась я. Как только паслён созреет, и ты мне его наберёшь.

А я вывешивала на балкон красное полотенце, улыбнулась Нивена, у которой магии воздуха не было.

И я летел домой со всех крыльев, подхватил Леонейл. И без всякого вестника знал дома ждёт что-то вкусненькое.

Все начали вспоминать, как и когда использовали вестники, если использовали, конечно. Фолинор ушёл в свою комнату и, вернувшись, высыпал на стол кучу маленьких, с зелёное яблоко, деревянных шкатулок, которые закрывались на крючочки. Несколько взял Диэглейр, парочку утянула Лани, заинтересовавшись новыми игрушками, а одну Фолинор отложил в сторону. И когда все разошлись взрослые в свои пещеры, дети спать, то он поместил в неё ещё один радужный шарик, закрыл на крючочек и протянул шкатулку мне. На крышке было написано его имя.

Пусть она будет у тебя. И если что-то случится, если я когда-нибудь тебе понадоблюсь просто открой.

Хорошо, кивнула я. Рассмотрев шкатулку, я убрала её на полку с посудой, где я легко смогу её взять, а Лани не дотянется. Но что может случиться? На этом острове мы в полной безопасности, да и кто-нибудь всегда рядом.

Просто пусть будет, мне так спокойнее. Вспомни мы про вестников раньше Кераниру не пришлось бы гнаться за мной, а старейшинам лишние часы сидеть в усыпальнице, дожидаясь меня. Но мы забыли. Хорошо, что Мэгринир вспомнил, всё же вещь полезная. И у меня на душе будет спокойнее.

А потом у нас был урок истории. Фолинор рассказывал мне про древних королей, которые воевали и захватывали новые земли. Или теряли, всякое бывало. Сам урок был бы вполне обычным, если бы, проводя его, Фолинор не сидел рядом со мной на диване. И не обнимал меня за плечи. И не поглаживал мою руку от плеча до локтя. И не касался бы время от времени моих волос губами. А я не прижималась бы к его плечу, не ластилась бы, словно котёнок, которого чешут за ушком. В какой-то момент я даже не выдержала и, положив ладонь на грудь мужчины, стала легонько её поглаживать, восхищаясь, какая она широкая, выпуклая и твёрдая! Осознав, что делаю, я ойкнула и отдёрнула руку, но Фолинор ободряюще мне улыбнулся и положил её обратно. И я продолжила водить ладонью туда-сюда, мечтая потрогать эту грудь уже не через ткань рубахи.

Когда урок закончился, Фолинор, как и вчера, поцеловал меня в лоб.

Ты очень хорошая ученица, Аэтель.

Тут я поняла, что он ошибается, и честно призналась:

Я не запомнила ни одной даты. Да и имена все в голове перепутались.

Уроки бывают разные, усмехнулся мужчина. И поверь, ты делаешь большие успехи, девочка. Даже не представляешь, как это меня радует.

И, погладив меня по щеке, ушёл. А я лежала на своём диванчике и пыталась понять, какие же успехи я делаю. Но думать не очень получалось, потому что я всё время вспоминала, как прикасался ко мне Фолинор, как я сама его трогала, и как забывала в тот момент, что он старейшина, древний и мудрый, что он дракон, сказочное создание, владеющее магией четырёх стихий. Для меня он становился просто Фолинором молодым мужчиной, добрым, красивым, заботливым, самым замечательным на свете, при одном взгляде на которого меня порой охватывало страстное желание. И, может быть, пройдёт совсем немного времени, и этот мужчина научит меня, что мне с тем желанием делать.

Следующие несколько дней мало отличались друг от друга. Драконы продолжали опустошать и снова заполнять в одном им ведомом порядке кладовые в нашей скале, но уже на третий день волшебное поначалу зрелище летающих овощей стало привычным, и я почти не отвлекалась на него, занимаясь делами по дому, малышкой и уроками, которые продолжал задавать мне Φолинор. Пару раз Керанир отвозил нас с Лани и Луччи навестить людей. В первый же день я передала Базилде пять шкатулочек, объяснив, зачем они нужны. А потом поговорила с сёстрами и попросила и их тоже, в случае чего, звать на помощь с помощью «волшебных шариков», как я их назвала. Кутберта в свои прилёты я не встречала, да не очень-то и хотелось. Я заметила, что на девушках новые платья и ленты, а Базилда носит свою старую одежду.

Не хочет батю сердить, коротко пояснила Саннива, и я больше про это не спрашивала.

Всё равно ей когда-нибудь придётся надеть подарки, привезённого в двух узелках на десять лет не хватит. Но пока, если не хочет то и не надо, никто не заставляет.

Я заметила, что у Базилды красные глаза, словно она плакала, но Аннис пояснила:

Это она об Эйкине и Илберге тоскует. Волнуется, как они там. Жена у дяди не особо им рада была. Она вообще не очень-то нас любит. Но всё ж у родни дети, не в рабстве, тогда она и этому была рада, а вот теперь

И я старалась не показывать вида, что замечаю заплаканные глаза женщины, тем более что при виде нас она всегда улыбалась и старалась потетешкать малышек. Она же не знала, что Луччи намного старше не только её, но и её пра-прабабушки.

А вечерами, когда все расходились после ужина, у нас с Фолинором начинались уроки. Сначала обычные. Мы изучали дроби и деление столбиком, я пересказывала прочитанное днём, узнавала, из чего состоят предметы и человек, и ещё много нового. А потом мы пересаживались на диван, и начинался совсем другой урок. И я только на третий вечер догадалась, о чём говорил Фолинор он, оказывается, учил меня больше его не стесняться. И прикасаться без всякой неловкости. Я поняла, что ласки это приятно вдвойне, если тебя ласкает тот, к кому тебя влечёт, а ты его ласкаешь в ответ.

Фолинор действовал постепенно, медленно, вот почему я не сразу догадалась. Прежде я не раз видела, как парочки обжимаются в укромных, как им кажется, углах, а то и на виду у всех. Не знаю, может, наедине парни были так же ласковы к девкам, как Фолинор со мной, но чаще мне приходилось видеть иное. Медвежьи объятия, когда девка аж пищит, шлепок по заду, поцелуй взасос это было вполне нормально, так парни свою симпатию проявляли. А там уж как повезёт. Девка или благосклонно такие ухаживания принимает, или отбивается. И сразу всё понятно либо парочка образуется, и что там у них наедине происходит, можно лишь догадываться, либо парень с другой удачу пытает.

Я так от нескольких нежеланных ухажёров в своё время отмахивалась. В глаз давать у меня хорошо получалось, помогли детские драки с братьями. Кстати, самым настырным и от братьев моих тоже прилетало. Так уж заведено было в семье меня и побить могли, и лакомство какое отнять, но перед чужими вставали горой. Иногда и от братьев польза бывает.

А Фолинор по-другому ухаживал. Прикасался ласково, гладил нежно, с волосами играл. За грудь или попу не хватал. Целовал сначала в лоб или висок, потом постепенно спустился на щёку, мимоходом доставалось порой и носу. Вот только до губ мы еще не дошли, хотя я уже просто мечтала об этом. Но подумала, что Фолинор мужчина опытный, сам знает, когда и что целовать.

Зато я теперь не боялась сама прикасаться к Фолинору. Я могла свободно гладить его грудь и широкие плечи, пока только через рубашку, запускать пальцы в волосы, и еще с удовольствием прижималась к нему, когда сидела у него под боком на диване, или он обнимал меня перед тем, как улететь из пещеры. И мне это нравилось, очень нравилось.