Что-то как-то резко у неё щенки в кровиночек превратились, шепнул мне на ухо Фолинор, поверх моего плеча наблюдая за тем, что творилось во дворе, из повозки всё было отлично видно поверх забора.

Не хочет бесплатных прислужников терять, шепнула я в ответ.

У меня есть все права, доставая из внутреннего кармана сюртука какие-то бумаги, ответил Диэглейр. Я выкупил семью Бирн на аукционе, где они были проданы за долги, вот купчая. А поскольку Кутберт сбежал, не отработав долг, то, по распоряжению судьи Риган, я забираю детей в счёт возмещения ущерба. Вот документ. Надеюсь, читать вы умеете?

Конечно, с вызовом ответила женщина, взяла обе бумаги и стала внимательно их изучать. Но даже из повозки я увидела, что одну из бумаг она держит вверх ногами.

Откуда они у него? удивилась я. Ни к какому судье мы точно не заезжали, просто не успели бы.

Думаю, купчую он взял у Эльрода, а подделать распоряжение судьи не так и сложно, кто здесь сможет проверить, настоящий ли документ или нет, так же шёпотом ответил муж.

Как видите всё по закону, криво ухмыльнулся Диэглейр, забирая бумаги назад и пряча в карман. Приведите детей.

Да какой с них толк-то? сделала последнюю попытку женщина. Они ж мелкие, какие с них работники?

Ничего, подрастут. А пока вполне смогут огород поливать и детей нянчить, думаю, справятся. Приведите детей, я тороплюсь.

Эйкин! Берга! А ну подьте сюды, живо! заорала женщина так, что у меня в ушах зазвенело.

Открылась дверь дома, и на крыльцо вышла худенькая девочка лет семи, с трудом держа на руках крупного младенца, младше Лани, но заметно толще её и даже на вид тяжелее. И как Илберга её подняла и не переломилась? За подол девочки, хныча, держалась другая малышка, постарше, толстая, с такими же, как у матери, жирными щеками, в которых утонули крошечные глазки.

Чего она ноет? недовольно спросила Хродвина.

Тоже на руки хочет, не поднимая глаз, едва слышно ответила Илберга.

Так возьми и успокой! не сделав даже шага к дочерям, дёрнула плечом женщина. Девочка вскинула на неё удивлённые глаза, потом взглянула на малышку, которая, хоть и была ей немного выше пояса, весила, наверное, больше неё.

Нет, Диэглейр решительно подошёл, вынул из рук Илберги младенца и, подойдя к Хродвине, сунул его ей в руки, та от неожиданности взяла. Поскольку это теперь моя девочка, ваших детей она нянчить больше не обязана.

Ваша? ошеломлённо пискнула Илберга.

Мужчина присел на корточки и заглянул ей в глаза.

Моя. Ты поедешь со мной к своей маме и сёстрам, они живут у меня, и теперь ты тоже будешь жить с ними.

К маме? недоверчивость в глазах девочки постепенно сменялась восторгом. Правда? А Эйкин?

И он тоже. Кстати, Диэглейр повернулся к Хродвине, где мальчик?

Сердито запыхтев, но не решаясь что-то возразить, женщина опустила ребёнка на землю и широким шагом прошла куда-то между домом и каким-то другим строением, то ли сараем, то ли мастерской, непонятно. Рядом с дверью висели какие-то ремни, словно заготовки для упряжи, но куры свободно заходили в раскрытую дверь строения. Ладно, не важно.

Из-за дома снова раздался рёв Хродвины, призывающей Эйкина, а чуть позже она появилась, ведя за ухо тощего мальчишку лет девяти-десяти на вид, растрёпанного, в поношенной, грязной, а местами и рваной одежде, с синяком под глазом и большим ведром в руке.

Я что, за тобой по всему огороду бегать должна, отродье неблагодарное? Когда зову должен сразу бежать.

Я на реке был, воду набирал, оправдывался парнишка.

Поговоришь у меня, рука женщины отпустила ухо мальчика лишь для того, чтобы дать ему подзатыльник, да такой, что тот не удержался на ногах и обязательно бы упал, не подхвати его Диэглейр.

Прекратите, рявкнул он на женщину. Напоминаю, что теперь это моё имущество, и нанося ему вред, вы причиняете мне ущерб. Может, тоже хотите в долговое рабство?

Нет, пробурчала женщина, зло глядя на Диэглейра. Прощения просим, господин, только намаетесь вы с этим неслухом, помяните моё слово.

Это уже не ваша печаль. Принесите вещи детей.

А нету у них вещей, берите, в чём есть, подбоченилась женщина.

Брешет, буркнул Эйкин.

Ладно, не важно, Диэглейр наклонился, вытянул юбку Илберги из цепких ручонок малышки, та уселась на крыльцо и басовито заревела, подхватил девочку на руки, другую руку положил на плечо Эйкину. Пойдёмте.

Я без Лохмача не поеду, заупрямился мальчик. Это моя собака!

Лохмач? Диэглейр взглянул на дворнягу. Ладно, забирай.

Ещё чего! Собаку не отдам, возмутилась женщина. В грамотке той про собаку ничего не написано.

Его Эрвиг уморит, всхлипнул Эйкин, кивая на двоюродного брата, который теперь кидался комьями земли в ворону, присевшую на забор.

Он моего котёночка утопил, скривилась Илберга, готовая расплакаться. И Лохмача тоже убьёт.

Диэглейр вынул из кармана монету и кинул под ноги Хродвины.

Я покупаю у вас эту собаку. Забирай, это уже Эйкину.

Мальчик кинулся отвязывать собаку, но тут на него с кулаками налетел Эрвиг. Он был младше, но крепче и упитаннее брата, а потому сумел сбить его с ног, и мальчишки покатились по земле, мутузя друг друга. Хродвина подбежала к ним и схватила Эйкина, который оказался сверху, за волосы, но её руку перехватил Диэглейр. Отпихнув женщину от мальчишек, он сунул всхлипывающую Илбергу в руки Фолинору, который в мгновение ока оказался рядом, подхватил Эйкина, забросил себе на плечо, а другой рукой оторвал верёвку от будки. И не успела я глазом моргнуть, как мужчины, дети и собака ввалились в повозку, а извозчик, не дожидаясь команды, стегнул лошадей.

Отдай собаку! Отдай, моя! раздался визг позади, и, выглянув в так и не закрытую дверь, я увидела бегущего за повозкой Эрвига.

В отличие от младшей сестры, ревел он высоко и тонко. Поняв, что догнать повозку не получится, он подхватил с земли камень и бросил нам вслед, но не добросил. Я не видела, что было дальше, потому что Фолинор утянул меня внутрь и захлопнул дверь.

Я огляделась. Дети сидели напротив нас, собака жалась к ногам мальчика, все трое встревоженно смотрели на нас и на Диэглейра, который сидел с ними на одной лавке. Да уж, как-то всё получилось не очень. Наверное, дети напугались того, как их увезли. А Эйкин даже не знает, куда и зачем. Но молчит, не спрашивает. И Диэглейр тоже смотрит на меня немного растерянно. Нужно как-то сгладить впечатление детей от случившегося.

Хотите пряник? спросила я и, как и ожидала, дети оживились и закивали. Ещё бы, какой ребёнок откажется от пряника, да ещё печатного, с глазурью и сладкой начинкой.

Пока дети жадно ели пряники Эйкин потихоньку совал куски Лохмачу, который заглатывал их, не жуя, а мы делали вид, что этого не замечаем, я рассмотрела их внимательнее. Тощие, неумытые, нечёсанные. Одежда грязная, в пятнах, кое-где порванная, при этом материя вполне добротная, на платье девочки вышивка у горла, видно, что когда-то это были хорошие вещи, только вот если два месяца ходить в одном и том же, и огород поливать, и детей нянчить, любая вещь вскоре в тряпку превратится. Кажется, Диэглейр подумал о том же.

Дома много детских вещей, думаю, подберём нужного размера. Вот только я не сообразил взять с собой хоть что-нибудь, не думал, что детей отдадут без единой смены белья.

Тётка Хродвина всю нашу одежду припрятала для своих детей, сказал Эйкин. Я слышал, как она соседке говорила, что незачем такие хорошие вещи этим захребетникам давать, перебьются. Только моя-то одежда на Эрвига всё равно не налезет.

Что-нибудь придумаем, это я Диэглеру. В конце концов, дети носили эту одежду два месяца, ещё за день ничего не случится. Бывают такие люди, это уже мальчику, готовы отобрать чужое, даже если им самим это не нужно.

Это да, кивнул мальчик и снова принялся за пряник.

Нужно заехать куда-нибудь и нормально поесть, сказал Фолинор. Кажется, по дороге я видел почтовую станцию, там обычно неплохо кормят.

Диэглейр обернулся и, приоткрыв окошко, велел извозчику остановиться на почтовой станции. Мальчик с любопытством всё это выслушал и спросил: