23 сентября адмирал Сушон стал главнокомандующим турецким флотом, однако Турция пока оставалась нейтральной. Черноморские проливы оставались открытыми, и морская торговля продолжалась, Британия по-прежнему импортировала русское зерно. Но это не могло продолжаться бесконечно. В конце сентября британские корабли, караулящие пролив, остановили турецкий миноносец с немецким офицером на борту и вернули его назад. Немцы (заметьте, немцы, не турки!) отреагировали незамедлительно. Генерал Вебер, советник при турецком Генеральном штабе, своей властью закрыл проливы, даже не проинформировав турецкие власти, заперев в Черном море почти 200 транспортов союзников. Англии пришлось лихорадочно искать замену русскому зерну и начать закупки в Северной Америке. Адмирал фон Узедом приказал погасить маяки в проливах и начать ставить минные заграждения. Ситуация резко обострилась, но в то же время турки совсем не рвались ввязываться в войну с сомнительным исходом.

И вот здесь в Лондоне полыхнуло! Если адмирал Милн отделался легким испугом, на второго виновника событий, адмирала Трубриджа, обрушились карающие громы и молнии. Еще 9 сентября ему приказали возвращаться в Англию, чтобы дать объяснения следственному комитету, заседание которого состоялось 22 сентября. Трубридж рассчитывал если не на полное, то хотя бы на частичное оправдание, но рассмотрение его дела затянулось, и накалившаяся обстановка, несомненно, повлияла на решение следственной комиссии. В результате 1 октября он получил письмо, в котором извещался, что его вызывают на заседание военного суда. Вот так Court of Inquiry превратился в Court-Martial.

5 ноября на борту броненосца «Бульварк» в Портленде Трубридж предстал перед судом, в котором председательствовал адмирал сэр Джордж Эгертон. В состав суда вошли вице-адмирал сэр Сесил Берни, командующий Флотом Канала, 3 контр-адмирала и 4 капитана 1 ранга. Председатель зачитал обвинение: «Действия упомянутого офицера рассматриваются согласно Морскому дисциплинарному акту в том, что августа седьмого дня 1914 он по небрежению или ошибке отказался продолжить погоню за кораблем Его германского императорского величества „Гебен“, считавшегося в это время вражеским».

Негодование против Трубриджа разгорелось настолько сильно, что обвинитель, контр-адмирал Сидней Фримантл, был вынужден отбиваться от требований Адмиралтейства переквалифицировать обвинения из «небрежения долгом» в «постыдную трусость». «Ни одно из его объяснений <нежелания навязать „Гебену“ бой> не может быть принято. Эффективная дальность стрельбы 280-мм и 234-мм орудий отличаются не слишком сильно. Германский корабль является гораздо более крупной мишенью, чем противостоящие ему 4 английских корабля. Превосходство в скорости одиночного корабля можно нейтрализовать правильной тактической диспозицией 4 кораблей. Бегство „Гебена“ остается самым позорным эпизодом войны», — написал Баттенберг на его рапорте. Черчилль с ним согласился. В результате Фримантл отметил два ключевых момента: Трубридж имел четкий приказ, в котором «Гебен» определялся как его главная цель; он не был «превосходящим по силе соединением».

Милн, вызванный в качестве свидетеля, заявил, что Трубридж не должен был прекращать погоню. Однако Трубридж ответил, что 2 августа во время встречи на Мальте он сказал Милну: «Я считаю линейный крейсер превосходящим меня по силе соединением», на что получил ответ: «Этот вопрос не возникает, так как вы получаете „Индомитебл“ и „Индефетигебл“. При этом Милн вывернулся, заявив, что не помнит этого разговора. Правда, имелась телеграмма Адмиралтейства от 2 августа, в которой говорилось: „Гебен“ должны преследовать 2 линейных крейсера». С учетом этого Трубридж сообщил своим капитанам, что не будет вступать в бой с «Гебеном», так как тот имеет заметное превосходство, если не будет иметь поддержки линейных крейсеров. Он считал, что либо Милн сам будет преследовать «Гебен», либо пришлет линейные крейсера. Вступать в бой с «превосходящими силами» Трубридж не собирался, так как имел приказ Милна от 4 августа.

И все-таки на заседании суда было сделано все, чтобы доказать, что «Гебен» являлся «превосходящими силами». У линейного крейсера и скорость была выше, и орудия более дальнобойные… С этим невозможно спорить, но насколько выше и насколько дальнобойнее? Договорились до того, что эффективная дальность действия орудий «Гебена» больше, чем максимальная дальность стрельбы «Дифенса». В результате пяти дней споров и взаимных обвинений был подготовлен приговор из 13 пунктов. Впрочем, о самом главном преимуществе «Гебена» тогда не говорили. Дело в том, что даже если бы крейсера Трубриджа и сумели его обстрелять, толстая броня немецкого корабля делала его совершенно неуязвимым для 234-мм, а тем более для 190-мм английских снарядов. Про это, кстати, часто забывают даже сегодня.

Первые 9 пунктов излагали установленные факты, а резолютивная часть заключалась в последних четырех. Пункт 10 оправдывал обвиняемого в том, что он продолжал караулить вход в Адриатику, чтобы не допустить появления австрийского флота, который мог помешать перевозкам французских войск из Алжира. Пункт 11 утверждал, что в соответствии с инструкциями Адмиралтейства и радиограммой от 4 августа, в которой говорилось: «1-я эскадра крейсеров и „Глостер“ не должны вести решительный бой с превосходящими силами», суд считает, что в конкретных условиях дневного боя в открытом море «Гебен» считался превосходящими силами. Пункт 12 говорил, что хотя можно было навязать бой «Гебену» у мыса Малеа или в проливе Черви, но имея приказ охранять вход в Адриатику, Трубридж был прав, отказавшись от преследования, так как не было никакой возможности выделить ему подкрепление. Пункт 13: «Поэтому суд считает, что все обвинения, выдвинутые против обвиняемого, не доказаны и считает его с честью оправданным».

В результате виноватым оказалось Адмиралтейство, дававшее путаные и неточные инструкции. Совет Адмиралтейства возмутился, и Третий Морской Лорд адмирал Тюдор заявил, что Трубриджу дважды указали, что его главная цель — «Гебен», после чего должно было стать совершенно ясно, что Адмиралтейство не считает линейный крейсер «превосходящими силами», и Трубридж должен дать бой «Гебену». Тюдор утверждал, что «Гебен» никак не мог уничтожить эскадру Трубриджа, ведя бой на дальних дистанциях. Процент попаданий будет слишком мал, и германский корабль просто расстреляет весь боезапас. Второй Морской Лорд адмирал Гамильтон заметил, что если Трубридж полагал преследование «Гебена» несовместимым с охраной входа в Адриатику, он должен был запросить указаний Милна. И хотя Совет не пошел так далеко, чтобы отвергнуть приговор и потребовать отставки Трубриджа, тому пришлось-таки проглотить горькую пилюлю — больше он в море не выходил. Его тоже перевели на половинное жалование. Хотя потом он был назначен главой британской морской миссии в Сербии и прекрасно справился со своими задачами, а в 1919 году получил звание полного адмирала, это было слабым утешением. Флаг-капитану Трубриджа капитану 1 ранга Рэю было остановлено продвижение по службе за совет, который он дал своему адмиралу, и за поддержку решения прекратить преследование «Гебена». Его перевели командиром на совсем древний крейсер «Талбот», который вдобавок был вдвое меньше «Дифенса».

Однако к этому времени лавина уже сорвалась с места и понеслась вниз, набирая скорость. Война добралась и до Среднего Востока. В целом же приговор действиям британского высшего морского командования вынес сам адмирал Беркли Милн, заявивший: «Они платят мне за то, что я адмирал. Они не платят мне за то, что я думаю».

Самое интересное в истории Дарданелльской операции это то, что невозможно понять, кто именно и когда решил ее проводить. Вот, скажем, с директивой «Барбаросса» все понятно. Директива № 21, план «Барбаросса», ставка фюрера 18.12.1940 года. Текст. Подпись: Адольф Гитлер. Все ясно и понятно, вплоть до результатов. Зато с Дарданелльской операцией как раз кроме результатов достоверно неизвестно почти ничего.