Турецкие форты получили по несколько попаданий, однако почти все их орудия остались целы. Для повышения меткости кораблям следовало вести огонь, стоя на якоре, что подвергало их значительному риску. В целом же стало ясно, что первоначальные оценки оказались слишком оптимистичными, и операция затянется. Однако моряки еще больше укрепились в мнении, что смогут завершить операцию собственными силами. Но на всякий случай Адмиралтейство распорядилось отправить на Лемнос еще 2 батальона морской пехоты. Одновременно оно приказало готовить к отправке на Лемнос 10 батальонов королевской морской дивизии, проходивших подготовку в лагере Бланд-Форд.

240-мм/35 орудие Круппа форта Эртугрул.

А что в это время делали корабли турецкого флота? Рисковать «Гебеном» не желали ни немцы, ни турки, поэтому использовались только старые броненосцы.

19 февраля их поставили возле мыса Нара с приказом сражаться до последнего снаряда, если союзники прорвутся. Но, к счастью для турок, в этот день вражеские броненосцы в пролив не вошли. Имеются сведения, что во время ремонта летом 1914 года с них были сняты кормовые торпедные аппараты и поставлены на плотиках в Узостях — возле Килид-Бахра и Чанак-Кале, но эти сведения нельзя считать достоверными.

Тем не менее, 20 февраля командующий британскими войсками в Египте генерал Максуэлл получил распоряжение Китченера готовить к отправке в Дарданеллы 2 дивизии Анзака под командованием генерала Бирдвуда. Адмиралтейство протестовало, указывая, что не располагает транспортами для перевозки этих 30000 человек, но получило приказание транспорты изыскать. Через неделю приказ обеспечить транспорты был отменен. Таким образом, создалось двусмысленное положение — требовалось готовить войска к отправке в Дарданеллы, но в то же время никто не собирался готовить транспорты для их перевозки.

Именно в этот момент британское правительство, и Черчилль в частности, вдруг решили поиграть в большую политику. В разгар войны против Центральных Держав они неожиданно начали рассматривать перспективы войны… против собственных союзников! Китченер, Черчилль и Фишер на совещании 10 марта единогласно решили готовить создание крупной военно-морской базы в Александретте — одном из терминалов на Багдадской железной дороге. «Когда Россия окажется в Константинополе, Франция — в Сирии, Италия — на Родосе, наше положение на Средиземном море станет невыносимым, если Александретта попадет в чужие руки», — заявил Китченер. Ему вторил Черчилль: «Если мы сумеем сокрушить германскую морскую мощь, мы должны быть готовы сосредоточить на Средиземном море флот против Франции и России».

Весь этот бардак усугубила ситуация в Дарданеллах. Адмирал Карден намеревался возобновить обстрел 20 февраля, чтобы окончательно разрушить форты и перейти ко второй стадии операции. Однако разыгрался сильный шторм, и обстрел пришлось отложить до 25 февраля.

В этот день произошли несколько событий. Британские войска высадились на острове Лемнос у входа в пролив, и несколько рот морской пехоты без труда захватили устаревшие форты. Остров должен был послужить передовой базой британского флота. Легкость, с которой был захвачен Лемнос, породила у британского командования опасную уверенность, что и сухопутная операция в Дарданеллах, если таковая будет предпринята, тоже окажется легкой. Кроме того, прибыли Чатамский и Портсмутский батальоны морской пехоты под командованием генерала Тротмана.

Схема операции 25 февраля 1915 г.

25 февраля корабли Кардена снова атаковали укрепления на входе в пролив. На этот раз адмирал выделил две пары броненосцев для обстрела фортов: «Виндженс» и «Корнуоллис» плюс «Сюффрен» и «Шарлемань». Эти корабли должны были ходить галсами к устью пролива и обратно, тогда как остальные корабли, в том числе «Куин Элизабет», «Инфлексибл» и «Агамемнон», должны были поддерживать их, стоя на якоре поодаль. «Куин Элизабет», стоя на якоре, открыл огонь по Седд-уль-Бахру с дистанции 58 кабельтов, его огонь корректировал легкий крейсер «Дублин». Стрельба велась чуть ли не в учебном режиме — 31 выстрел за полтора часа.

Однако это превращало корабли в удобные мишени, особенно досталось «Агамемнону», по которому стреляли 240-мм орудия форта Хеллес. Вот как видели это офицеры броненосца.

«На этот раз происходящее ничуть не напоминало вечеринку, и мы провели очень неприятные 10 минут. Временами я отдал бы все на свете, только чтобы снова оказаться в Портленде. Я стоял в боевой рубке, и мне все прекрасно было видно. Оказалось, что следить за вспышкой выстрела вражеского орудия и ждать 15 секунд или около того, пока с воем прилетит снаряд, — настоящая нервотрепка. Я все время гадал: пролетит мимо следующий или уложит меня. Мне пришлось отправиться за санитарами с носилками, и любой, кто видел, как я бегу по верхней палубе, принял бы меня за настоящего спринтера. Я пришел к выводу, что лишь те, кто уже побывал в бою, знают, как мерзко это пахнет. Даже небольшая порция крови производит такое ужасное впечатление, что я благодарил бога за то, что я не врач, ведь даже крошечный осколок производит страшные раны».

«Когда снаряды начали падать недалеко от нас, я стоял на полубаке с толпой матросов. Однако прибежал старпом и приказал очистить полубак. Я вернулся в носовую башню. Однако вскоре пришел приказ расчету покинуть башню. Тогда я поплелся в батарею левого борта. После этого старпом попытался заставить нас заняться покраской борта… Я еще не слушал ничего столь глупого и самоубийственного. Первое же попадание вражеского снаряда прекратило все это. Снаряд попал в стойку главного деррик-крана, и его осколки убили унтер-офицера Уортингтона, стоявшего на сигнальном мостике. В этот момент я не понял, что корабль получил настоящее попадание.

Грохот наших собственных орудий оглушал всех. Я вышел из батареи и остановился на полубаке… Почти сразу после этого снаряд пролетел через палубу надстройки с левого борта и взорвался… Осколки пронеслись по всей батарее левого борта… Теперь нам приказали поднимать якорь. Старший механик дал пар на лебедку, и якорная цепь медленно поползла вверх… Снаряды сыпались вокруг, ложась недолетами и перелетами. Пока мы выбирали якорь, корабль получил 4 попадания».

Линкор «Агамемнон» ведет дуэль с фортом Эртугрул (европейское название — Хеллес), 25 февраля 1915 г.

Старпом заставляет команду красить борт корабля, находящегося под огнем вражеских батарей! Ни больше, ни меньше… Война идет уже полгода, позади громкие победы и болезненные поражения, гибель тысяч товарищей, просто блестящий пример психологической готовности кораблей второй линии. Представить себе Четфилда, приказывающего красить борт «Лайона» в разгар боя на Доггер-банке, просто нельзя. Наверное, сказывалось и явное осознание того, что театр второстепенный.

Всего «Агамемнон» в этот день получил 7 попаданий, и еще 56 снарядов легли рядом. Однако серьезных повреждений корабль не получил, так как снаряды либо пробивали трубы и мачты, либо взрывались при попадании в броню. Лишь 3 средних снаряда, вероятно 150-мм, сделали большие пробоины в легких конструкциях корпуса. В ходе боя выяснилась неприятная вещь: лиддитовые фугасные снаряды имеют тенденцию взрываться преждевременно, едва вылетел из дула. Помните изуродованные японские орудия после Цусимской битвы? Теперь с этим столкнулись англичане.

С помощью тяжелых орудий «Куин Элизабет» удалось подавить огонь форта Хеллес, гарнизон которого в панике бежал. Артиллеристы нового линкора еще не имели опыта, поэтому им пришлось довольно долго пристреливаться, зато потом они добились нескольких прямых попаданий в форт.