Обстановка постепенно накалялась не только на полуострове, но и вокруг него. Теперь уже британский флот был недоволен откровенной неспособностью армии добиться чего-то серьезного. Адмирал де Робек 10 мая телеграфировал в Лондон, предлагая повторить попытку прорыва морем. Главным аргументом де Робека и его начальника штаба Кийза было то, что теперь флот подготовился к тралению мин. Были опробованы специальные тралы для эсминцев, которые без труда справились бы с любым течением. Однако Черчилль в телеграмме 13 мая запретил им предпринимать хоть что-то, пока не будет получено согласие Совета Адмиралтейства. Вместо ушедшего линкора «Куин Элизабет» из Англии прислали броненосцы «Эксмут» и «Венерэбл», а также сразу 4 монитора с 356-мм орудиями. Они только что вошли в строй и предназначались как раз для действий против берега.
Именно в этот момент начали действовать немецкие субмарины. Впрочем, несчастья англичан начались чуть раньше. 23 мая броненосец «Альбион» сел на мель возле Габа-Тепе. Вот что рассказывает об этом один из офицеров «Канопуса»:
«Так получилось, что „Альбион“ сел на мель недалеко от вражеских позиций. „Канопус“ пошел ему на помощь. Мы вытравили 165-мм трос и сумели подать его на борт „Альбиона“, после чего приготовились к буксировке. Тем временем была отправлена радиограмма адмиралу на „Лорд Нельсон“, и он пошел нам на помощь. В 6 утра турки открыли огонь по нам и „Альбиону“. Немного позднее они подвезли новые орудия и открыли просто бешеную стрельбу, снаряды так и свистели у нас над головой. „Лорд Нельсон“ подошел около 7 утра, и после этого дела стали налаживаться. „Альбион“, „Лорд Нельсон“ и „Канопус“ открыли огонь по турецким позициям из 305-мм и 152-мм орудий. В 10.30 мы сумели сдвинуть „Альбион“ с места. В 10.45 он сошел с мели, и мы вышли из-под обстрела, хотя не так быстро, как хотелось бы. „Альбион“ получил 40 попаданий, на нем были убиты 2 человека и ранены 9. Каким-то чудом „Канопус“ попаданий не получил, хотя снаряды сыпались вокруг нас градом».
Английский линкор «Альбион» на мели у Габа-Тепе, 23 мая 1915 г.
Английский эскадренный броненосец «Трайэмф». Потоплен подводной лодкой U-21 25 мая 1915 г.
После прибытия к берегам Галлиполи 24 мая Херзинг в море заметил крейсер «Аскольд», и лодка спешно погрузилась. Он мог атаковать крейсер, однако решил не выдавать преждевременно своего присутствия. 25 мая U-21 прибыла к Дарданеллам. В это время у мыса Хелес стоял на якоре броненосец «Свифтшур», флагманский корабль контр-адмирала Никольсона, который теперь командовал отрядом поддержки. Тут же находился «Агамемнон», который собирался войти в пролив и помочь французским кораблям, обстреливающим гаубичные батареи на азиатском берегу. «Трайэмф» медленно крейсировал в районе Габа-Тепе с поставленными противоторпедными сетями.
У северного фланга позиций Анзака находился «Канопус».
Херзинг говорит, что в 06.30 попытался атаковать корабли, стоящие возле мыса Хеллес, но атака сорвалась, так как море было слишком тихим, и перископ лодки был сразу обнаружен. Некое госпитальное судно попыталось таранить ее. По английским данным, лодка была замечена траулером «Минору», который свистком (других средств связи этот «военный» корабль не имел!) подал сигнал. Эсминец «Харпи», услышав сигнал, поднял тревогу и погнался за лодкой.
Вскоре между «Свифтшуром» и «Агамемноном» снова был замечен перископ. «Свифтшур» открыл огонь, и лодка скрылась. Херзинг собирался атаковать броненосец, но не сумел, зато он выпустил торпеду в только что пришедший из Мудроса броненосец «Виндженс». Быстро положив руль на борт, броненосец увернулся от торпеды. Эсминцы и тральщики попытались атаковать лодку, но тоже не преуспели. Херзинг решил атаковать корабли, стоящие у Габа-Тепе, надеясь, что там он встретит меньше помех.
«Трайэмф» (капитан 1 ранга Фицморис) находился в 6 милях юго-западнее Габа-Тепе. Англичане утверждают, что броненосец имел ход, но по мнению Херзинга он стоял на месте. Вокруг него 15-узловым ходом крутился эсминец «Челмер». Его присутствие никаких трудностей командиру лодки не создало. Противоторпедные сети на броненосце были поставлены, водонепроницаемые двери задраены, прислуга мелкой артиллерии находилась при орудиях. Англичане, вероятно, полагали, что после этого броненосцу ничто не угрожает. В 12.23 с дистанции 1,5 кабельтовых U-21 выпустила из носового аппарата торпеду с ножницами для прорезания сетей. Вскоре экипаж лодки услышал звонкий металлический удар, а потом раскатистый взрыв. Рассказывает капрал морской пехоты Брукс:
«Я отдал приказ своим двум орудиям стрелять, но снаряды легли перелетами. Я уменьшил дистанцию, но прежде чем мы успели выстрелить второй раз, к нам помчалась торпеда. Мое переднее орудие опустило ствол и попыталось поразить торпеду, но напрасно. Торпеда ударила как раз под ним. Взрыв встряхнул корабль, и он накренился на правый борт, но выпрямился, а потом снова повалился направо и через 12 минут перевернулся. Взрыв выбил крышки угольного бункера, и все на правом борту покрылись угольной пылью. Столб воды, поднятый взрывом, обрушился на нас, и я ухватился за тумбу лафета, чтобы не оказаться смытым. Потом я прыгнул в море и поплыл подальше от корабля. Я видел, как корабль перевернулся и выстрелы сетей левого борта торчат вверх, и сети свисают с них. Люди, захваченные сетями, пытались спуститься пониже».
Лодка отошла, опасаясь контратаки миноносца. Но эти опасения были излишни, «Челмер» снова никак себя не проявил. Лишь в 15.20 командир рискнул поднять перископ, чтобы осмотреться, но ни одного корабля не было видно. Если Херзингу не удалось пронаблюдать за результатами своей атаки, то из турецких окопов это видели прекрасно.
Так по английским предположениям был атакован эскадренный броненосец «Трайэмф».
«Как раз этот корабль в последние дни особенно часто обстреливал 190-мм и легкой артиллерией Майдос, Килию, Маль-Тепе и турецкие позиции и батареи. Он производил обстрел почти по расписанию: утром, в полдень и вечером. Около полудня я услышал глухой звук. В окопах — большое волнение. Эсминцы, рыболовные пароходы, корабельные шлюпки спешат на помощь, в то время как все большие корабли уходят самым полным ходом. „Трайэмф“ сделал еще несколько выстрелов на север, где, по-видимому, находилась подводная лодка, а также 1 выстрел на юг. Снаряд попал в пароход. На броненосце поднялась суета, я слышал звуки горна, громкие голоса, команды, спускались шлюпки, какие-то предметы выбрасывались за борт. Через несколько минут корабль накренился на борт, скоро мачты и трубы легли на воду, шесты сетевых заграждений торчали вверх. Имея ход вперед, корабль опрокинулся и лег килем вверх. Дикая суматоха — эсминцы, пароходы, шлюпки, люди в воде, а посередине — красное тело умирающего гиганта. Корабль опрокинулся через 12 минут после взрыва. Через 21 минуту его корма поднялась высоко вверх, и корабль погрузился носом в глубину, оставив целое кладбище обломков. В окопах началось громкое ликование и крики „ура“. Стрельба прекратилась, друг и враг смотрели на воду, переживая незабываемые минуты».
Торпеда прорвала сети, как паутину, и попала в самый центр корпуса. Необычайной силы удар заставил броненосец буквально подпрыгнуть. Когда облако брызг рассеялось, «Трайэмф» уже имел крен 10 градусов. На мгновение корабль замер, но уже через 5 минут крен увеличился до 30 градусов. Стало ясно, что опрокидывание неизбежно, и командир отдал приказ покинуть корабль. Броненосец перевернулся, еще полчаса продержался на воде днищем вверх, а потом затонул носом вперед, провожаемый криками матросов: «Прощай, „Трайэмф“! Прощай, старина!» Погибли всего 3 офицера и 75 матросов, так как поблизости находилось множество мелких судов, которые сразу начали спасательные работы. Особенно тяжелым ударом гибель броненосца стала для австралийцев, которые считали его своим близким другом.
