Водоворот в Кровавом море Истара… Если моряки и говорили о нем, то только шепотом. Когда-то Водоворот причинял ужасные разрушения — крутящаяся утроба красной смерти, которая целиком заглатывала корабли. Некогда из этой утробы люди слышали грохочущие голоса Богов:

— Посмотрите, смертные, вы знаете, на что мы способны.

Когда Король-Жрец Истара осмелился провозгласить себя Богом и люди Истара стали ему поклоняться, настоящие Боги Кринна сбросили на Истар огненную гору, уничтожив город и похоронив его под морскими волнами, которые окрасились в красно-бурый цвет. Мудрые люди говорили, что это из-за особого песка на дне, но большинство верило, что от крови тех, кто погиб во время Катаклизма. Какова бы ни была причина, но цвет воды дал название морю, и с тех пор оно стало известно как Кровавое.

Над местом, где был город, Боги создали Водоворот. Неумолимая ярко-красная воронка должна была заставить держаться подальше тех, кто мог бы потревожить вечный покой усопших, и служить смертным постоянным напоминанием о силе и величии Богов. У Водоворота был устрашающий вид, моряки боялись и уважали крутящиеся красные волны, исчезающие в темном провале. Тем, кто случайно оказывался поблизости от воронки, гибели избежать не удавалось — они находили свое последнее пристанище на дне Кровавого моря.

Затем Такхизис украла мир. Без ярости Богов, которая поддерживала Водоворот, он стал крутиться все медленнее и медленнее, а затем и вовсе остановился; воды стали тихими, словно деревенский пруд у мельницы.

— Посмотри, что стало с Кровавым морем. — Голос Чемоша дрожал от ярости и отвращения. — Сточная канава!

Заслонив глаза от утреннего солнца, Мина повернулась туда, куда указывал Чемош, к тому, что когда-то было одним из чудес Кринна — величественным и ужасающим.

Водоворот хранил память о каре Истара. Теперь некогда имевшие дурную репутацию воды Кровавого моря лениво ползли по песчаным пляжам, которые были усеяны отбросами. Остатки сломанных корзин, покрытые слизью доски, истлевшие сети, рыбьи головы, разбитые бутылки, обломки ракушек и мачт плавали на маслянистой поверхности воды — волны лениво кидали мусор взад-вперед. Только старожилы помнили Водоворот и что находится под ним: руины города, людей, время.

— Век Смертных! — фыркнул Чемош. Он поддел носком башмака мертвую медузу. — Вот его наследие. Страх, благоговение перед Богами исчезли — и что осталось? Грязь и мусор смертных.

— Кое-кто мог бы сказать, что Боги должны винить в этом только себя, — заметила Мина.

— Возможно, ты забыла, что говоришь с одним из Богов! — ответил Чемош, сверкнув глазами.

— Прошу прощения, господин, — произнесла Мина, — но иногда я действительно забываю… — Она замерла, не зная точно, какие последствия вызовут ее слова.

— Забыла, что я Бог? — сердито спросил Повелитель Смерти.

— Я прошу извинить меня…

— Не извиняйся, Мина, — сказал Чемош. Морской ветер играл с его длинными черными волосами. Бог посмотрел на море, вспоминая, чем оно было раньше, и глубоко вздохнул. — Это моя вина. Я прихожу к тебе, как смертный. Я люблю тебя, как смертный. Я хочу, чтобы ты думала обо мне, как о смертном. Это одна из моих многочисленных граней. Остальные вряд ли тебе понравятся, — сухо добавил он.

Он взял девушку за руку, притянул ее поближе. Так они стояли на берегу, ветер сплетал их волосы — черные и рыжие, тень и пламя.

— Ты сказала правду, — произнес Повелитель Смерти. — Боги сами должны себя винить. Хотя мы и не крали мир, но позволили Такхизис сделать это. Каждый из нас так погрузился в свой маленький мирок, закрылся в собственной мастерской, сидел на маленьком табурете, смотрел на свою крошечную работенку, как близорукий портной, и усердно работал иглами над крошечным кусочком вселенной. А когда в один прекрасный момент мы очнулись и обнаружили, что наша Королева сбежала с миром, — что мы сделали? Мы схватили свои огненные мечи и помчались по небесам, разбрасывая звезды, чтобы найти ее? Нет. Мы выбежали, заламывая руки, из своих маленьких мастерских, растерянные, напуганные и закричали: «Увы! Мир исчез. Что же нам теперь делать?!» — Его голос стал жестким. — Я всегда думал, что, если бы моя собственная армия собралась у ворот и приготовилась брать штурмом стены, Королева Такхизис дважды бы подумала. Но я оказался ленив. Я был доволен тем, что имел. Теперь все изменилось. Я больше не совершу такой ошибки.

— Я заставила тебя сокрушаться, мой господин, — произнесла Мина, уловив нотки горечи в его голосе. — Мне жаль. Этот день должен быть веселым. Днем новых начинаний.

Чемош взял руку девушки, поднес к губам и поцеловал пальцы. Ее сердце забилось сильнее, а дыхание прервалось. Он вызвал в ней желание одним прикосновением, одним взглядом.

— Ты сказала правду, Мина. Больше никто — даже Боги! — не осмелился бы сделать это. Большинство даже не смогли бы увидеть подобных вещей. Ты так молода, Мина. Тебе даже двадцати нет. Откуда в тебе столько мудрости? Думаю, не от твоей покойной Королевы! — саркастически добавил Повелитель Смерти.

Мина размышляла, глядя на гладкое, но не совсем спокойное море. Волна беспокойно накатывала и отступала, напоминая девушке человека, который нервно, никогда не останавливаясь, все время куда-то идет.

— Я видела ее в глазах умирающих, — произнесла она. — Не тех, чьи души стали твоими, господин, а тех, кто когда-то отдал свои души мне.

Битва у Провала Беккарда. Соламнийские Рыцари прорвали осаду города, которую удерживали Рыцари Такхизис, известные тогда как Рыцари Нераки. Рыцари и солдаты повернулись и побежали, когда соламнийцы прорвались через крепость. Им приказали броситься врассыпную, и тогда Мина приняла на себя командование. Она приказала своим войскам уничтожить тех, кто убегал, распорядилась убивать своих товарищей, друзей, братьев. Вдохновленные мерцающим янтарным светом, исходившим от нее, повиновались ей. Тогда тела усеяли Провал, мешая передвижению живых. Соламнийцы остановились, поскольку им преграждали путь, словно плотина, сломанные кости и окровавленная плоть. Тот день можно по праву назвать днем Мины. Она превратила бегство в победу. Она ходила по полю битвы, держала за руки тех, кто погиб по ее приказу, и молилась за них, отправляя их души к Такхизис.

— Вот только их души не попали к Королеве, — тихо сказала девушка морю, которое укачивало ее, как ребенка. — Души шли ко мне. Я рвала их, словно цветы, собирала в своем сердце и держала крепко, даже когда произносила ее имя. — Мина повернулась к Чемошу: — Такова моя правда, Повелитель. Я не знала этого на протяжении долгого времени. Я кричала: «Во славу Такхизис!» — молилась ей день и ночь. Но когда войска произносили мое имя, когда они кричали: «Мина, Мина!» — я их не поправляла. Только улыбалась.

Девушка замолчала, наблюдая, как волны бесцельно набегают на берег и приносят мусор к ее ногам.

— Когда-нибудь смертные снова станут бояться Богов, — произнес Чемош. — Или, по крайней мере, одного из них. Вон там, — он указал на то место, где сейчас плавали отбросы, обломки и другой сор, — находится начало моего становления, как короля пантеона. Я расскажу тебе одну историю. Мина. Под морем, под волнами, могила, самая большая во всем мире, и мой рассказ о тех, кто похоронен там.

Моя история начинается в Век Мечтаний, когда могущественный чародей по имени Карро Красный решил, что Ложам необходимы безопасные убежища, где маги могли бы встречаться, учиться и работать вместе, места, где бы они хранили книги заклинаний и артефакты. Карро предложил чародеям выстроить Башни Высшего Волшебства, защищенные магией. Он послал их по всему Ансалону, чтобы найти место, где можно было бы построить Башни. Маги Ложи Белых Мантий под предводительством чародейки Асанты выбрали бедную рыбацкую деревушку Истар.

Маги Ложи Черных Мантий и Карро Красный избрали для своих Башен большие процветающие города. Карро направил своих людей к Асанте в Вайрет, чтобы они узнали, почему она выбрала деревушку. Чародейка могла предвидеть будущее. Она предсказала, что когда-нибудь слава Истара затмит остальные города Ансалона. Маги Ложи Белых Мантий получили разрешение начать работу над Башнями. Сорок лет спустя Асанта произнесла заклинание, и в Истаре появилась Башня Высшего Волшебства.