Может быть, именно здесь Пити обнаружил, что владелица "шевроле" задохнулась из-за липкой ленты, закрывавшей ее рот? Вряд ли он сильно горевал. Вполне вероятно, что, с точки зрения Пити, в этой смерти не было его вины. Наказания за похищение людей и убийство одинаково суровы, терять ему было нечего, поэтому вместо того, чтобы спрятать тело женщины, мой брат просто оставил его в "шеви". Потом уселся в только что захваченную машину и выехал на шоссе. Но направился Пити не в сторону Бьютта, где, как он и рассчитывал, его уже ждала полиция, а на ближайшей развилке повернул, проехал по эстакаде, снова выехал на шоссе и двинулся в противоположном направлении, устремившись назад, к Биллингсу.

Я сделал то же самое.

Рассвело. Стали видны горы, ранчо, нефтеперегонные заводы. Пересекая реку Йеллоустон, я думал о том, что полиция не предоставила мне информации, на основе которой можно было продолжить поиски.

Куда же, черт побери, он поехал дальше?

Я подъехал к развилке на шоссе. Приходилось выбирать: следовать по Девяносто четвертому на северо-восток через Монтану и дальше в Северную Дакоту – или продолжить движение по Девяностому на юг в Вайоминг. Я выбрал последнее, не стараясь убедить себя, что интуитивно угадал дорогу, по которой поехал Пити. Выбор был совершенно произвольным.

Я страшно устал и понимал, что неизбежно попаду в аварию, если не найду тихое место, чтобы выспаться. Пити должен был чувствовать то же самое. Даже пропитавшись под завязку адреналином, он не смог бы продолжать поездку. Конечно же, брат ни в коем случае не имел права попасть в аварию. У него не было водительского удостоверения, машина зарегистрирована не на его имя. Любой патрульный тотчас заподозрил бы неладное и осмотрел багажник.

Тем временем солнце поднялось выше, в салоне стало жарко, и я представил себе, насколько душно было в багажнике. Сколько бы дырок для вентиляции ни проделал в сиденьях Пити, пленники могли запросто изжариться в тесноте металлической коробки, которая на солнце превращалась в настоящую духовку. Если брат хотел, чтобы они выжили, ему приходилось останавливаться на день и ехать по ночам.

Поскольку денверские полицейские сообщили, что рот мертвой женщины был заклеен скотчем, я предполагал, что Пити сделал то же самое с Кейт, Джейсоном и тем несчастным, машину которого он угнал.

Я снял правую ладонь с рулевого колеса и зажал ею рот, стараясь дышать только через нос. Из-за весенней аллергии нос был заложен. Грудь тут же стеснило. Я втягивал воздух изо всех сил, но его не хватало. Мне пришлось сконцентрироваться на том, как бьется сердце, стараясь контролировать его и заставляя себя вдыхать и выдыхать медленно. Мысль о том, что жене и сыну приходилось в духоте багажника еще хуже, была невыносима.

Определенно ни у кого из находившихся в багажнике не было ни малейшего шанса выжить – если только Пити не ехал по ночам, когда становилось значительно прохладнее. Но где он мог останавливаться? В мотелях чересчур опасно, там слишком много народу. А как насчет более укромных мест? Туристский сезон только начался. Пити мог найти лесистый уголок, еще не потревоженный визитерами. Прислушиваясь, не шумит ли мотор какого-нибудь подъезжающего автомобиля, он должен был рискнуть и вытащить пленников из багажника. Если рядом находился водоем или ручей, где они могли бы помыться, – тем более.

Кроме того, ему требовалась еда. На очередной стоянке я увидел "Макдональдс", подъехал к кассе и заказал яйца "Макмаффин", кофе и апельсиновый сок. Ожидая, пока подойдет моя очередь, нахмурился на свою небритую физиономию в зеркале заднего обзора. Но озаботила меня не щетина. Я старался воспроизводить логику мышления Пити, а сам забыл об одной важнейшей вещи – о шраме на подбородке. Он должен был привлекать внимание.

Из кармана рубашки я достал ручку и провел черту на подбородке в том месте, где у Пити был шрам. Хотелось знать, что чувствуешь, когда человек глазеет на твое уродство.

Когда я расплачивался за еду, женщина за прилавком указала пальцем на чернила на моем подбородке.

– Мистер, у вас...

– Да, знаю, – ответил я. – Видно, до конца не стер, хоть и старался...

Меня так и подмывало спросить у нее, нет ли поблизости места, подходящего для разбивки лагеря, но из осторожности я только расплатился и тут же отъехал. Щурясь от яркого солнца, подумал, что следует отрастить бороду, которая скроет полосу на подбородке.

Место для дневки следовало подыскивать возле реки, поэтому когда я пересек реку Бигхорн, то свернул на первом же съезде с шоссе. Здесь мне предстояло решить, ехать вдоль реки на север или на юг. Указательный знак сообщал, что на юге расположена резервация индейцев племени кроу. Рассудив, что там мне не удастся остаться незамеченным, я направился на север.

Местность была безлюдной. Вскоре показалась разбитая дорога, которая сворачивала налево, к реке. Затем она вильнула вправо и пошла параллельно Бигхорну, хотя из-за густого кустарника и деревьев на берегу воды видно не было. Я заехал в небольшую рощицу, остановил машину между деревьями, вернулся к дороге и с удовольствием отметил, что автомобиля не видно.

Я не тешил себя иллюзией, что именно на этом месте останавливался Пити, но логика подсказывала, что для привала он выбрал похожий уголок. Вероятно, брат, не обращая внимания на третьего пленника, принялся убеждать Кейт и Джейсона в том, что не причинит им вреда, если только они его к тому не вынудят, и что все будет хорошо, если они станут делать то, что он скажет.

Оставив двоих в багажнике, он разрешил кому-то одному вымыться в реке, предварительно обвязав вокруг талии веревкой. Ему пришлось разрешить им сменить одежду. Наверное, Пити внимательно наблюдал за пленниками, когда Кейт и Джейсон завтракали гамбургерами.

"Я о вас позабочусь".

Скорее всего, они не знали, как реагировать на эти слова.

Как бы сильно ни испугалась Кейт, у нее была целая ночь, чтобы проанализировать случившееся и оценить степень опасности, которой подвергались она и Джейсон. Жена уже поняла, что их единственный шанс – в ее опыте работы по устранению стрессовых ситуаций, с помощью чего она сможет удерживать Пити в спокойном состоянии.

"Спасибо за еду".

"Тебе понравилось?"

Несмотря на страх, Кейт и Джейсон так проголодались, что быстро расправились с гамбургерами.

"Я спрашиваю, тебе понравилось?"

"Да", – быстро ответила Кейт.

"Не много, но все же лучше, чем ничего".

Была ли угроза в его тоне? Намекал ли он, что если они доставят ему неприятности, то вместо еды получат то самое "ничего"? Наверное, Кейт сделала еще один большой глоток воды, думая о том, что все равно пока не может восполнить потерю жидкости в организме. Потом привела в порядок волосы, решив, что должна выглядеть как можно более привлекательной. Пусть Пити воспринимает ее как человека, а не как вещь. Необходимо вести себя так, словно ситуация совершенно нормальна. Следует заставить его заботиться о пленниках, и надо поблагодарить за эту заботу, чтобы он чувствовал, что его усилия оцениваются по достоинству.

А как же Джейсон? Совсем маленький несмышленыш, не располагающий жизненным опытом... В отличие от Кейт, он был на грани безумия от пережитого ужаса. С кляпом во рту жена не могла поговорить с ним в багажнике. Не имела возможности подсказать, как надо вести себя. Приходилось ограничиваться многозначительными взглядами и надеяться, что сын поймет мотивы ее поведения и поддержит затеянную ею игру.

"Что ты собираешься с нами делать?" – спросила она в какой-то момент, который сочла подходящим.

"Я же сказал: буду заботиться о вас".

"Но почему ты..."

"Мы – семья".

"Семья?.."

Не надо реагировать бурно. Пусть это сумасшествие выглядит как нормальная ситуация.