– Это один из немногих вопросов, на которые я в состоянии ответить.

Ее взгляд стал острым.

– Вы знаете?

Жалея о том, что прервал ее, я кивнул.

– Его родители держали мальчика в заточении под землей.

– Что?!

– Насколько я понял, они считали, что он одержим дьяволом и единственный способ изгнать сатану – заполнить голову сына текстом Библии.

Миссис Гарнер потрясенно смотрела на меня.

– Но почему они не научили его читать и писать?

– Я пытаюсь найти объяснение. Возможно, они считали, что чтение и письмо – изобретения дьявола. Неправильные книги ведут к неправильным мыслям, и вот уже человек кругом в грехах. Единственная истинная книга – Библия, а самый верный способ гарантировать, что она так и останется для Лестера единственной книгой, – заучить ее с ним наизусть.

Миссис Гарнер опустила голову и стала массировать виски.

– Вам нехорошо? – спросил я.

– Что только люди не делают друг с другом... – с трудом произнесла она.

– Я рассказал, что Лестер сделал с моей семьей. А какое зло он причинил вам?

Повисло тяжелое молчание.

Женщина подняла голову и с невыразимой мукой в глазах посмотрела на меня.

– Я никогда не встречала столь вежливого юношу. Он все время предлагал помощь в работе по дому. И в то же время я в жизни не встречала такого несчастного человека. Иногда в дневное время он часами лежал в постели, уставившись в потолок. По вечерам долго не мог заснуть, если гасили ночник в его комнате. По ночам часто просыпался с криком: его мучили кошмары. Кажется, мальчику снился пожар, в котором он получил ожоги. Я приходила к нему в комнату, чтобы успокоить. Сидела рядом, держа за руку, гладила по голове, шептала, что он в безопасности, что здесь ему ничто не угрожает, что ему нечего больше бояться...

Она помолчала и снова потерла виски.

– Вы уверены, что чувствуете себя нормально? – забеспокоился я.

– Прошло столько лет. Почему воспоминания до сих пор причиняют такую боль?

– Я не хотел расстроить вас. Если вы желаете отдохнуть, я приду позже.

– Я никогда и ни с кем об этом не говорила. Никогда. Возможно, следовало рассказать. Скорее всего, я бы так не мучилась, появись возможность все рассказать и объяснить...

– Вы хотите что-то объяснить мне?

Она долго смотрела мне в глаза. Лицо ее было искажено страданием.

– Незнакомцу... Да. Человеку, с которым мне больше не придется встретиться. Чье мнение я никогда не услышу.

– Я не собираюсь высказывать свое мнение, миссис Гарнер. Все, что мне нужно, – вернуть жену и сына. Вы знаете что-нибудь, что может помочь мне?

Она отвела взгляд.

– Однажды ночью он поцеловал меня в щеку. На следующую ночь, после очередного его кошмара, после того как я обнимала его и успокаивала, он сделал это снова. Или попытался сделать. Юноша слегка коснулся моих губ, словно хотел поцеловать в щеку, но промахнулся. Это был ужасный момент. Он сел в постели, а я немедленно встала. Я чувствовала себя неудобно, но твердила, что воображаю всякое, а мальчик не имел дурного умысла.

– Миссис Гарнер, вам не следует...

– Я должна. Мне необходимо от этого избавиться. Я так сильно хотела заботиться о юноше, что впала в заблуждение. Всякая близость подразумевает чистоту отношений. Как в случае его обучения чтению и письму. Ведь я была школьной учительницей. Это произошло в конце лета. Занятия в школе еще не начались. У меня было время, чтобы попробовать научить его. Я использовала Библию, потому что он уже знал слова. Мы сидели рядом за кухонным столом. Наши стулья стояли близко. Все было пристойно. Просто учительница и ученик, сидящие за столом и работающие вместе... но он, как сейчас понимаю, сидел гораздо ближе ко мне, чем требовалось. Потом он помогал мне готовить обед, и наши руки случайно соприкоснулись. Я не придала этому значения. Я никому не рассказывала об этом раньше, потому что боялась, что люди решат, будто я получала от происходящего какое-то... – она запнулась, – удовольствие... Но это неправда. Я знаю, что в мире много испорченных людей, мистер Дэннинг, но я хожу в церковь, боюсь Бога и, уверяю вас, не могу получать удовольствия от прикосновений подростка, на которого смотрю как на сына.

Наступило неловкое молчание. Я понимающе кивнул, поощряя ее к продолжению рассказа.

– Из-за моего страстного желания помочь ему все и случилось. Как-то ночью, после очередного кошмара, когда я приобняла его, он коснулся моей... – Она бессознательно бросила взгляд на свою грудь. – Прикосновение казалось случайным, но я наконец-то поняла, что подобные случайности повторяются чаще, чем надлежит. Я сказала ему, что хочу, чтобы мы были близкими людьми, но есть разные виды близости. Юноша ответил, что не понимает, о чем я говорю, но если мне хочется, чтобы он держался на расстоянии, то так и будет. Следующей ночью...

Агнесса Гарнер смолкла на полуслове, словно задохнувшись. Глаза ее налились слезами, она готова была расплакаться.

– Можно мне еще раз взглянуть на фотографию ваших жены и сына?

Удивившись, я опять достал бумажник.

– Какая прекрасная семья... Как их зовут?

– Кейт и Джейсон.

– У вас счастливый брак?

Теперь горло сжалось у меня.

– Очень.

– Ваш сын хороший мальчик?

Голос у меня сел:

– Лучший в мире.

Глаза миссис Гарнер заблестели от слез.

– Каким образом это поможет вам найти их?

– Полагаю, если я смогу понять его, осознать мотивы его поступков, то сумею выследить...

– Выследить на пути, который начался девятнадцать лет назад?

– Я не знаю, что еще можно сделать.

– Он изнасиловал меня.

На веранде воцарилась мертвая тишина. Слышны были только сдавленные рыдания старой женщины.

Я потрясенно смотрел на нее.

– Простите. Мне не следовало просить вас рассказывать об этом...

– Не рассказывать? – Слезы ручьями бежали по ее лицу. – Да простит меня Бог, я держала все в себе долгие годы. Это такая мука!.. Мой муж был директором школы, в которой я работала. Ближе к ночи позвонил дворник и сообщил о прорыве водопровода. Муж умчатся в школу, чтобы выяснить, насколько серьезна авария. Я готовилась ко сну. Юноша... Ублюдок и сукин сын...

Эти слова, услышанные из уст миссис Гарнер, поразили меня сильнее, чем самые грязные ругательства.

– Он вошел в мою спальню, когда я раздевалась, бросил меня на пол и... Я даже не ожидала, что мальчик настолько силен. Внешне он был хрупким, но справился со мной легко, словно в него вселился дьявол. И постоянно называл меня Юникой, хотя прекрасно знал мое имя – Агнесса. Я старалась вырваться. Царапалась, лягалась. Потом увидела занесенный для удара кулак. Он ударил раз, второй, третий. Я чуть не захлебнулась кровью, лежа в полуобмороке, пока он...

Ее голос сорвался. Она достала платок и поднесла к лицу.

– Потом... – слезы капали с ее подбородка, – потом меня стошнило... Когда я собралась с силами и встала, то увидела выдвинутые ящики и поняла, что он забрал все ценное, что поместилось в карманы. Но об этом я думала меньше всего. Шатаясь, я подошла к телефону, чтобы вызвать полицию и скорую помощь, и сразу поняла, что не могу этого сделать. Я думала о прихожанах, о городе, о школе, в которой мы с мужем работали, и представляла, как все будут смотреть на меня. О, конечно, они проявили бы сострадание! Но это не помешало бы им рассказывать всякому встречному о несчастье, случившемся с Агнессой Гарнер. Сострадание не помешало бы им тыкать пальцами и глазеть, распространять слухи среди учеников, которые глазели бы с еще большим интересом. Ее изнасиловали. Ее изнасиловали!..

Я отвернулся, но женщина еще не закончила.

– Я стояла перед телефоном, качаясь, и говорила себе, что должна вызвать помощь, что сейчас потеряю сознание. Но вместо этого заставила себя пойти в ванную. Собравшись с силами, я залезла в ванну и смыла с тела все, что осталось после... – Она снова вытерла слезы. – Потом оделась и лишь после этого вызвала полицию. Доктор осмотрел только мои разбитые губы и лицо, покрытое синяками. Я сказала всем, что вошла в спальню и увидела, как он крадет деньги и ценности. Не то чтобы у меня было много драгоценностей. Всего он унес около трехсот долларов, но это можно было возместить. Однако простое ожерелье, подаренное мне бабушкой, ничем заменить нельзя.