Она затрясла головой.

– Нет, нет! – крикнула она. – Вы не можете понять, что я ничего не знаю? Я думала, что это вы. Поэтому я не звонила вам из дома. Я побежала позвонить из лавки. Это почти миля от дома.

– Зачем вы это сделали?

– Потому что хотела оставить вам время на возвращение домой. Вы не понимаете? Я хотела сказать с чистой совестью, если бы меня кто-нибудь спросил, что я позвонила и застала вас дома. Было бы ужасно, если бы я позвонила потом, после того, как узнала ваш голос, и обнаружила бы, что вас нет дома.

– Вы не могли узнать моего голоса, – сказал он спокойно.

– Мне казалось, что я его узнала, – упиралась она.

– Совершенно невозможно, – сухо ответил Мейсон. – Я спал уже два или три часа до вашего звонка. К сожалению, у меня нет ни одного свидетеля, и если бы полиция пришла к выводу, что я находился на месте преступления, то мне было бы чудовищно трудно объясниться. Ловко вы все это рассчитали.

Она смотрела на него минуту, после чего обняла его голыми руками за шею.

– Ох, Перри, – незаметно перешла она на «ты», – умоляю, не смотри на меня таким взглядом. Я уже сказала тебе, что не выдам. Ты запутан в этом так же, как и я. Ты делаешь, что можешь, чтобы спасти меня. Мы в одной лодке и должны держаться вместе.

Он отодвинулся и взял ее за плечо так сильно, что она разжала объятия. Тогда он еще раз поднял ее лицо и заглянул в глаза.

– Мы ни во что не впутаны, миссис Белтер, – отчеканил он. – Вы моя клиентка, а я вас защищаю. Это все. Вы понимаете?

– Да, – ответила она.

– Чей на вас плащ?

– Карла. Он висел в холле. Я выбежала на дождь, а потом поняла, что промокну до нитки. В холле висел плащ, поэтому я его схватила.

– Хм, – глубокомысленно сказал Мейсон. И добавил: – Продумайте все еще раз, пока будем добираться до места. Не знаю, может быть, полиция уже там. Вы думаете, что никто другой не слышал выстрела?

– Наверное, нет.

– Ладно. Если нам удастся немного осмотреться до приезда полиции, то забудьте об этой истории с беготней к телефону. Вы звонили из дома, после чего выбежали мне навстречу и поэтому вся мокрая, ясно? Вы не могли сидеть дома, боялись.

– Хорошо, – согласилась она покорно.

Мейсон погасил верхний свет и нажал на педаль. Машина помчалась сквозь стену дождя. Ева Белтер придвинулась на сиденье и прижалась к адвокату, забросив левую руку ему на шею, а правую положив на колени.

– Я боюсь, – простонала она. – Я чувствую себя такой одинокой.

– Сидите спокойно и лучше продумайте все еще раз, – посоветовал Мейсон.

Яростно нажимая на газ, он поднялся на склон и свернул в Элмунд-драйв, затем включил вторую скорость, чтобы не пропустить большой дом, стоявший на холме. Мейсон остановил автомобиль у самого подъезда.

– Теперь прошу выслушать меня, – сказал он вполголоса, помогая ей выйти из машины. – В доме полная тишина. Очевидно, никто больше не слышал выстрела. Полиции еще нет. Подумайте в последний раз. Если вы меня обманули, то ничего хорошего из этого не выйдет.

– Я не обманывала вас, мистер Мейсон. Я сказала святую правду, клянусь богом!

– Что ж, пройдем в дом, – сказал он, и они поднялись на крыльцо.

– Дверь не заперта, я ее не закрывала, – сказала она, пропуская спутника вперед. – Вы можете входить.

Мейсон толкнул дверь.

– Закрыта, – сказал он. – На замок. У вас есть ключ?

Она посмотрела на него безумным взглядом:

– Нет, ключ остался в сумочке.

– А где сумочка?

Миссис Белтер застыла неподвижно, охваченная внезапным ужасом.

– Боже, – простонала она. – Должно быть, я оставила сумочку наверху, рядом… с телом Джорджа.

– А она была у вас с собой, когда вы поднялись наверх? – спросил Мейсон.

– Да, наверняка. Должно быть, я уронила ее, потому что не помню, чтобы выбегала с ней из дома.

– Мы должны попасть внутрь. Какие двери еще открыты?

Она тряхнула головой, после чего вдруг сказала:

– Есть вход на кухню. Запасной ключ всегда висит под навесом. Мы можем открыть кухонную дверь и войти туда.

– Идемте.

Они спустились с крыльца и двинулись по усыпанной гравием дорожке вокруг дома. Везде было темно и тихо. Ветер рвал кроны деревьев, ливень хлестал по стенам, но изнутри дома не доносилось ни звука.

– Ведите себя как можно тише, чтобы прислуга ничего не услышала. Если никто не проснется, то я хочу иметь несколько минут, чтобы разобраться в ситуации.

Она кивнула, пошарила под навесом, нашла ключ и открыла черный вход.

– Вы пройдете через дом и откроете мне главный вход, – сказал Мейсон. – Я закрою за вами и повешу ключ на место.

– Хорошо, – согласилась она и исчезла в темноте дома.

Мейсон закрыл дверь, повернул ключ и повесил его на место. Затем он снова двинулся вокруг дома.

Мейсон ждал на крыльце несколько минут, прежде чем услышал шаги Евы Белтер и щелчок замка. Открыв дверь, она встретила его улыбкой.

В холле горела только одна маленькая ночная лампочка, освещавшая лишь лестницу и мебель – пару кресел с прямыми спинками, нарядное зеркало, вешалку и стойку для зонтиков. На вешалке висел дамский плащ, в стойке находились три зонтика и две трости. Из перегородки с зонтиками сочилась струйка воды, образовав на полу лужицу, в которой отражался тусклый свет лампочки.

– Вы погасили свет, выходя? – спросил Мейсон шепотом.

– Нет, я оставила все так, как было.

– Это значит, что ваш муж, впуская кого-то, не зажег другого света, кроме этой маленькой лампочки?

– Наверное, так.

– А обычно на лестнице не горит больше света, пока все не пойдут спать?

– Когда как, – ответила она. – Наверху живет только Джордж. Он не интересуется нами, а мы им.

– Что ж, пошли наверх, – сказал Мейсон. – Зажгите свет.

Она повернула выключатель, и яркий свет залил лестницу. Мейсон двинулся первым, вошел в салон, в котором в прошлый раз разговаривал с Белтером. Дверь, в которой тогда появился Белтер, была закрыта. Мейсон нажал ручку, толкнул створку и вошел в кабинет.

Это была огромная комната, обставленная так же, как и салон. Здесь стояли большие кресла с тяжелой обивкой и письменный стол, раза в два превосходящий размерами стол Мейсона. Дверь в спальню была открыта, сразу же возле этой двери находился вход в ванную. Спальня и ванная также соединялись между собой. Джордж Белтер лежал на полу, в дверях между ванной и кабинетом. На нем был фланелевый халат, который распахнулся, обнажив тело.

Ева Белтер тихо вскрикнула и вцепилась в руку Мейсона. Он оттолкнул ее руку, подошел к лежащему и встал на колено. Джордж Белтер, несомненно, был мертв. На теле был след только одной пули, которая попала прямо в сердце. Все говорило о том, что смерть наступила мгновенно. Сунув руку под халат, Мейсон обнаружил, что тело покойного влажное. Он запахнул на убитом халат, перешагнул через труп и вошел в ванную.

Как и все помещения личных апартаментов Белтера, ванная комната была построена с размахом, как для великана. Ванна была больше ярда глубиной и приблизительно два с половиной ярда в длину. На вешалке рядом с огромным зеркалом висели свежие полотенца. Присмотревшись к ним, Мейсон обратился к Еве Белтер:

– Видите? Он купался и, вероятно, вышел прямо из ванной. Набросил халат, даже не вытершись – тело еще мокрое, а ни одно полотенце еще не использовано.

– Может быть, мистер Мейсон, стоить смочить и смять полотенце так, будто он им вытирался? – спросила она.

– Зачем?

– Не знаю. Просто мне пришло в голову…

– Если мы начнем подделывать улики, то тогда попадем в замечательную историю. Запомните это раз и навсегда. Кажется, что никто, кроме вас, не знает о том, что произошло. Полиция предъявит мне претензии, если я немедленно не сообщу о случившемся. Они также захотят узнать, почему вы решили вызвать сначала меня, а только потом позвонили им. Ваш поступок можно толковать весьма неоднозначно. Вы понимаете?