– Нет, подождите, – остановил судья Франка Ферни. – Хоть суду и достаточно неприятно, что он вынужден вести допрос свидетеля, но ситуация уж слишком необычна. Мистер Ферни!

– Да, ваша честь.

– Почему в ваших прошлых показаниях вы ничего не упомянули о том, что слышали голос женщины из-за двери, ведущей в студию?

– Меня никто не спрашивал.

– Вы не делали попыток открыть дверь?

– Нет, сэр.

– Она была закрыта на замок?

– Я не знаю.

– Но разве это обычное явление: человек слышит голос своей жены за закрытой дверью и поворачивается, чтобы уйти, даже не сделав попытки открыть дверь?

– Ваша честь, эта дверь была закрыта на замок. Ведь неизвестно, что там происходит в данный момент: может быть, проявляют, а значит, должно быть темно. Я ведь работал у Меридита Бордена, и, если бы открыл дверь, он в ту же секунду выгнал бы меня с работы. Я также должен разъяснить суду, что мы с женой живем отдельно, и в том, что мы еще не разведены юридически, виновен только я.

– В чем же ваша вина? – поинтересовался Эрвуд.

– Я предполагал оформить развод в Рено, поэтому поехал туда и снял квартиру. Дело уже было готово к производству, но у меня вдруг возникли разногласия с адвокатом. Мне стало казаться, что он хочет просто ограбить меня. Тогда я прекратил что-либо делать и решил переждать.

Судья смотрел на Ферни с явным замешательством.

– Я думаю, что все неясности должны быть устранены, – сказал он наконец, переведя взгляд на окружного прокурора.

– У меня вопросов нет, – упрямо повторил тот.

На лице Эрвуда появилось раздражение. Он взглянул на Мейсона, и тот встал.

– С разрешения суда. – Адвокат сделал несколько шагов вперед, пока не оказался лицом к лицу со свидетелем, который явно чувствовал себя не в своей тарелке. – Давайте уточним все, что касается вашего времяпрепровождения в ночь убийства. Вы сказали, что ушли из дома Бордена около шести часов вечера?

– Да.

– И куда пошли?

– На квартиру Лоретты Харпер, моей невесты.

– А разве ваша невеста, как вы ее называете, не знала, что вы не разведены?

– В то время еще не знала. Она думала, что я развелся.

– Значит, вы солгали ей?

Ферни вспыхнул, набрал воздуху в легкие, чтобы возразить, но передумал.

– Значит, вы ей лгали?

– Значит, лгал, – вызывающе ответил Ферни.

– Когда вы приехали на квартиру мисс Харпер, там кто-нибудь уже был?

– Только Лоретта Харпер.

– Другие пришли позже?

– Да.

– Насколько позже?

– Примерно через пятнадцать-двадцать минут.

– Кто были эти люди?

– Мистер и миссис Джесон Кенделл.

– И как долго они оставались там?

– Они оставались до… ну, довольно долго, до тех пор, пока Лоретта, то есть мисс Харпер, не вернулась после ее похищения.

– Что вы имеете в виду под словом «похищение»?

– С разрешения суда, – вмешался Гамильтон Бергер, – этот свидетель может не знать, что случилось с мисс Харпер…

– Я не спрашиваю его, что случилось, – ответил Мейсон. – Я прошу его уточнить, что он имеет в виду под словом «похищение».

– Надо полагать, – сказал судья, – что свидетель понимает обычное значение слов, которые он использует. Возражение принято.

– Хорошо, – снова обратился Мейсон к свидетелю. – Вы пришли в квартиру мисс Харпер. На каком это этаже?

– На четвертом.

– Вы выпили?

– Да.

– И обедали?

– Да.

– А потом вы почувствовали, что слегка опьянели?

– Не так уж слегка.

– Вы были пьяны?

– Да, пьян. Потом я заснул за столом.

– Что еще вы помните?

– Я смутно помню, как меня укладывали в постель.

– Кто это делал?

– Джесон и Миллисент, то есть мистер и миссис Кенделл, с помощью мисс Харпер. Последнее, что я помню: они сняли с меня ботинки. Потом меня разбудили громкие, возбужденные голоса, и я взглянул на часы.

– Вы были еще пьяны?

– Нет, я уже проспался. Только голова была еще тяжелой.

– В это время мисс Харпер уже вернулась домой?

– Да.

– А потом вы позвонили ветеринару, доктору Коллисон?

– Я не стал для этого задерживаться, а попросил других позвонить ей и сказать, что я еду, а сам в этот момент уже бежал к своей машине.

У Мейсона вопросов больше не было. Вдруг Лоретта Харпер вскочила со своего места в зале.

– Скажи им правду, Франк! – закричала она. – Хватит выгораживать ее! Мистер Мейсон, спросите его, что он говорил доктору Коллисон. Он…

Судья стукнул молотком по столу:

– Мисс Харпер, выйдите вперед!

Кипя от возмущения, Лоретта повиновалась.

– Вы знаете, что не имеете права вставать и выкрикивать замечания? – спросил ее Эрвуд.

– Я не смогла удержаться, ваша честь. Он все еще старается скрыть факты, все еще пытается выгородить ее. Он слышал…

– Подождите, – оборвал судья ее слова, – все должно идти по порядку. Мисс Харпер, меня совершенно не интересуют ваши замечания. Если вам точно известно что-либо, это одно, но реплики с места во внимание не принимаются. А сейчас вы признаетесь виновной в неуважении к суду, выраженном в попытке прервать течение дела, и в неподобающем поведении. Размер и форму наказания суд установит позднее. Вам ясно?

– Да, сэр.

– Обращайтесь ко мне «ваша честь».

– Да, ваша честь.

– Хорошо, а теперь садитесь на место и молчите.

Он сердито обратился к Франку Ферни:

– Мистер Ферни, вспомните, что вы принесли присягу и обязались говорить правду, только правду и ничего, кроме правды. А вы все время выставляете себя в самом неблагоприятном свете не только своими путаными показаниями, но и той манерой, в которой вы их даете. Учтите, что терпение суда в отношении вас уже истощилось. Теперь отвечайте: есть ли еще что-нибудь, что вам точно известно и может пролить какой-либо свет на данное дело?

Ферни опустил глаза.

– Да или нет? – настаивал судья.

– Да, – сказал Ферни.

– Ну и что же это? – резко спросил Эрвуд.

– Когда мы уже уезжали с территории Бордена, мне кажется, что я услышал… конечно, я могу и ошибаться по этому поводу, но я…

– Что, вам кажется, вы услышали?

– Я подумал, что услышал выстрел.

– Выстрел?

– Да.

Судья внимательно посмотрел на свидетеля.

– И вы сказали об этом доктору Коллисон? – спросил Мейсон.

– Мы возражаем, – резко произнес Бергер.

Судья принял возражение.

– Вы поехали в машине вместе с доктором Коллисон? – спросил Мейсон.

– Да.

– Вы возвращались к ней?

– Да.

– В какое время вы приехали туда?

– Около одиннадцати тридцати, может, чуть позже.

– И там вы пересели в вашу собственную машину?

– Да.

– И вернулись в дом Бордена?

Свидетель нервно заерзал на кресле.

– Нет, в ту ночь меня там не было.

Больше вопросов у Мейсона не было.

– У обвинения есть еще вопросы? – спросил судья.

– Нет, ваша честь.

– Свидетель, вы свободны, – объявил Эрвуд, – но не должны покидать зал суда. Ваше поведение крайне предосудительно. Вы намеренно старались скрыть факты.

– С разрешения суда, – сказал Мейсон, – я хотел бы задать еще один вопрос. Правда, он сомнительный.

– Продолжайте, – разрешил судья.

– Скажите, мистер Ферни, это правда, что после той ночи вы сказали Лоретте Харпер, будто знаете, что ваша жена убила Меридита Бордена, и намерены любыми путями защищать ее? К несчастью, ваша честь, – Мейсон повернулся к судье, – я не могу в должной мере обосновать вопрос, то есть не могу назвать ни точного времени, ни точного места разговора, ни тех, кто при нем присутствовал, но сам вопрос может прозвучать как обвинение.

– Минутку, минутку! – закричал Гамильтон Бергер, вскакивая. – Это неуместный вопрос, это неправильный перекрестный допрос, мы заявляем протест.

– А что неправильного вы нашли в перекрестном допросе? – резко спросил судья.

Бергер, несколько придя в себя, заколебался, но встал Сэм Дру: