Он опять вонзился в меня взглядом.

— Это — невозможно, — произнес он раздельно.

Санни возмущенно фыркнула, а я покачала головой.

— Не пытайтесь опять дурачить нас, мистер Кейн, — сказала я. — Из этого ничего не выйдет.

Его бледное лицо залилось краской. Он вскочил, подбежал к шкафу, рывком выдвинул один из ящиков и выхватил из него какие-то слесарные инструменты.

— Сейчас вы увидите, дурачу я вас или нет, — крикнул он. — По крайней мере, наконец, все выяснится. Идите со мной, — он сбежал по лестнице в кабинет.

Чуть промедлив, мы с Санни тоже вскочили и бросились за ним.

Опять этот затхлый запах сырости. И это давящее, гнетущее чувство. Я наблюдала, как Эбнер воюет с замком подвальной двери.

— Так можно сто лет возиться, — нетерпеливо шепнула мне Санни. — Пойдем. Мы уже узнали все, что нам нужно.

Но я следила за Эбнером. Отбросив в сторону кусачки, которыми он орудовал, теперь он пытался отвинтить скобы, сквозь которые была продета замковая цепь. И это ему удавалось. На моих глазах они начали понемногу отходить.

— У него получается, — прошептала я и подобралась ближе, подтащив за собой Санни.

Эбнер работал как зверь. Капли пота выступили на его бледном лице. Торопясь, он начал отжимать дверь от косяка. И тут, звякнув, скобы отлетели. Дверь распахнулась внутрь, в комнату. Отвратительный затхлый смрад, смешанный с промозглым воздухом, хлынул на нас оттуда. Санни сморщила нос. Эбнер закрыл нос и рот носовым платком и нашарил рукой фонарик.

— Ну вот! — глухо проговорил он, включая фонарик.

Желтый луч прорезал тьму подвала. Мы вытянули шеи, стараясь разглядеть, что там. Луч света скользнул по черному земляному полу, какому-то мусору, старому портфелю…

— Видите? — торжествовал Эбнер. — Ничего нет! Ничего…

И тут луч передвинулся дальше — Эбнер ахнул, закричал. Мы в страхе тоже отпрянули назад с диким визгом. Потому что в желтом свете фонарика увидели то же, что и он: распростертый на сырой черной земле… человеческий скелет.

Мы все еще стояли, вцепившись друг в друга руками, боясь поверить собственным глазам, когда вдруг раздался звонок в дверь.

Эбнер бросил на меня дикий взгляд.

— Оставайтесь здесь! — прошептал он. — Я сейчас выпровожу этого посетителя и позвоню в полицию!

Он бросился в прихожую.

Санни с опаской подошла к подвальной двери. Скрипнув петлями, дверь качнулась.

— Санни, не ходи туда! — прошептала я.

— Как ты думаешь, кто это? — спросила она. — И почему он здесь?

— Не знаю, — выдохнула я.

Теперь я уже справилась с первым потрясением. И с удивлением обнаружила, что даже рада! Рада, что мое предчувствие попало в точку. Рада, что, несмотря на все насмешки ребят и мои собственные сомнения, в конце концов оказалось, что я была права.

— Ты все-таки была права, Лиз, — тихо сказала Санни, вторя моим мыслям. — Ты всегда говорила, что здесь кроется что-то ужасное. Прости меня. Пожалуйста, прости, что я не слушала тебя. Мне нужно было помнить: ты часто замечаешь и чувствуешь то, что другие не могут.

— Ладно, Санни, все в порядке. Не надо об этом, — слабо улыбнулась я.

Но мне было приятно.

— Пойдем, посмотрим, что делает Эбнер, — предложила она. — Я не могу больше ждать здесь, рядом… рядом с этим, — она кивнула головой в сторону подвала и передернула плечами.

— Иди, если хочешь. А я подожду здесь, — сказала я.

Мне трудно было выразить это словами, но какое-то смутное чувство мешало мне покинуть останки этого человека, кто бы он ни был. Мне казалось, что после того, как он столько лет прождал, чтобы его нашли, вновь оставить его одного в этом подвале было бы жестоко. «Жалостливая ты наша», — почти услышала я насмешливый голос Ника. Но я верила, что поступаю правильно.

Санни испытующе глянула на меня. Потом, пожав плечами, скрылась за дверью, оставив меня одну.

Погрузившись в свои мысли, я шагала из угла в угол. Чьи это кости в подвале? Не Моны Снагг — она в «Крейгенде», живая и невредимая. И, кроме того, по полуистлевшим лохмотьям, свисающим с костей, ясно, что скелет принадлежал мужчине.

Мужчине…

Я думала об этом, шагая по кабинету, когда подвальная дверь тихонько скрипнула, — конечно, от ветра, дующего из подземелья в кабинет. Постепенно до меня начало доходить, кем мог быть этот человек в подвале.

Мона Снагг пропала из виду — уехала в Новую Зеландию. Но примерно в то же время исчез еще один человек. И его больше никто и никогда не видел.

Тилберри Оттерс.

Джек Снагг не убивал своей жены. Но он убил своего квартиранта, человека, который помог ей бежать. Убил и спрятал его тело в подвале. Возможно, туда же сложил и все его вещи. К примеру, этот старый портфель.

«Жаль, что здесь нет сейчас Элмо, — вдруг подумалось мне. — Он бы непременно решил написать об этом статью».

Но Элмо в этот момент был дома, залечивал свои синяки и ссадины. Он действительно чуть не погиб… «Какой толк от уверений Эбнера Кейна, что он будто бы не хотел, чтобы Элмо упал, — размышляла я, ускорив шаги и чувствуя, что снова начинаю раздражаться. — А чего же он тогда хотел, толкая человека под колеса? Ведь Элмо ясно сказал, что его толкнули».

«Но Эбнер не мог толкнуть его», — внезапно обожгла меня мысль. Я застыла на месте, как вкопанная.

Какая же я дура! Эбнер не мог толкнуть Элмо. Эбнера там и близко не было, когда он упал. Эбнер находился на противоположной стороне улицы, разыгрывая глупые шуточки, изображая из себя Мону Снагг.

Но если не Эбнер толкнул, то кто?

И, мало того… Если не Эбнер подстроил эти звуки из подвала, то кто?

Подвальная дверь опять скрипнула. Из темноты послышались жуткие скребущие звуки.

Мое сердце бешено заколотилось. Вдруг показалось, что потолок кабинета стал ниже и ночь за окном темнее. Где же Эбнер? Где Санни?

Я подкралась к подвальной двери. Прислушалась. Может, мне это показалось? Но нет, вот опять — вкрадчивый, скребущий, пугающий шорох. Мне стало жутко. Я должна была узнать, что там, за этой дверью.

Я собрала в кулак все свое мужество, схватилась за ручку двери и рванула ее на себя.

Темная фигура, задохнувшись в яростном крике, вскочила с земли и бросилась на меня. Смрадный запах тлена ударил мне в лицо. Земля и клочья ткани падали с костлявых пальцев, тянущихся к моему горлу.

Должно быть, я вскрикнула. Не помню. Помню только волну безотчетного ужаса, захлестнувшего меня. Помню омерзительный запах, чье-то тяжелое дыхание и темноту. И еще руки, прижимающие меня к земле.

А потом, не сразу, но до моего сознания дошло, что я борюсь с человеческим существом. Не с каким-то ожившим мертвецом из фильма ужасов, а с реальным живым человеком, который крякал, потел, чертыхался, сражаясь, как загнанная в угол крыса.

Я вырвалась из его рук и ударила ногой так сильно, как только могла. Мой ботинок пришелся по его колену. Человек взвыл от боли, шатаясь, попятился назад, резко обернулся, с отвратительным треском врезался головой в балку и повалился на пол.

Пошатываясь и дрожа всем телом, я вышла из подвала. И закричала. Теперь я кричала, как полагается. Кричала во всю мощь своих легких.

— Лиз! Что с тобой?!

Эбнер Кейн ковылял вниз по лестнице, вцепившись одной рукой в поручень, в то время как другая плетью болталась вдоль туловища. Лицо его было, как у призрака. Светло-голубые глаза дико блуждали по сторонам.

— Садовник, т-т-там, у двери. Он напал… на-на меня, — заикаясь, проговорил он. — Я ударился головой… И рука…

— Он в подвале, — крикнула я. — Наверное, сделал подкоп снаружи. Кажется, он в отключке. Где Санни? Звоните скорее в полицию!

— В подвале? — на мертвенно-бледном лице Эбнера появилась гримаса недоверия. — Но что?..

Я сама бросилась к телефону в кабинете, набрала номер полиции.