И ребята действительно не подвели. Они прочесали все арыки, все канавки вдоль правого тротуара, если идти со стороны площади Пушкина до улицы Каблукова.

Повторно осмотрели по левой стороне улицы. Ничего. Тщательно осмотрели сквер, где был задержан Дорофеев. Безрезультатно.

Снова начали осмотр правой стороны улицы. И в металлической трубе, проложенной под проездом к Дархан-арыку, обнаружили нож, прикрытый сверху старым кирпичом. На ноже явно просматривались бурые сгустки запекшейся крови.

Экспертиза установила, что кровь, обнаруженная на рубашке Дорофеева, относится к третьей группе. Взятая у Еримбетова в больнице кровь также оказалась третьей группы…

Что это, совпадение? Можно ли считать, что на рубашке Дорофеева оказалась кровь Еримбетова? А может быть, это кровь неудачливого мальчишки-велосипедиста, которая могла быть тоже третьей группы?! Ведь кровь всех людей, проживающих на земле, делится за редким исключением только на три группы! Значит, тут могут быть самые разные сочетания и совпадения.

И тут поступили результаты исследования крови с ножа. Она оказалась третьей группы. На пластмассовой рукоятке ножа были обнаружены два отчетливых отпечатка указательного и среднего пальцев.

Дактилоскопическая экспертиза дала категорическое заключение: отпечатки пальцев, обнаруженные на рукоятке ножа, принадлежат Дорофееву Олегу Николаевичу.

На основании этих данных была получена санкция прокурора на арест Дорофеева. Однако он продолжал настаивать на своих показаниях, упорно отрицая какую бы то ни было причастность к нападению на Еримбетова.

У дома № 8 по Пшеничному проезду на Кашгарке остановился молодой человек лет двадцати. На нем были легкие полотняные брюки, вышитая рубашка, сандалеты и тюбетейка.

Кашгарка! Лабиринты узеньких улочек, проездов и тупиков между глинобитными дувалами, каркасными домиками. Но есть и добротные дома, как, например, этот дом под номером восемь. Кирпичный фундамент, хорошо оштукатуренные стены, большие окна. Из калитки в свежеокрашенном заборе вышла стройная девушка в ярком шелковом платье. Крикнула, оглянувшись:

— До свидания, тетя Катя! Узнаю что-нибудь новое, — сразу сообщу…

Оказавшись лицом к лицу с парнем, девушка удивленно уставилась на него большими выразительны- ми глазами. Парень явно смутился, но стараясь не подавать вида, спросил:

— Скажите, Олег здесь живет?

— Какой Олег? — насторожилась девушка.

— Фамилию не знаю. На прошлой неделе в парке Победы познакомились. Он мне свой адрес дал. Велел Олега спросить. А я с дядей в Мирзачуль уезжал за дынями…

— Причем тут дыни?

— Притом, что мы с дядей дыни и арбузы продаем на базаре…

Девушка помолчала, внимательно рассматривая незнакомца.

— Нету Олега, — сказала она наконец. — Арестовали.

— Как арестовали, за что?

— А ни за что! Как теперь арестовывают?! Посадили ни за что ни про что хорошего парня!..

— И мы так думали, когда два года назад арестовали старшего брата. А на суде выяснилось, что он занимался спекуляцией.

— А вы не знали?

— Знали, что хорошо зарабатывал. Кто же будет проверять старшего мужчину в доме? Отец еще до войны умер.

— А вы чем занимаетесь?

— Да вот, на базаре помогаю дяде… Учился плохо, ушел из восьмого класса. Олег говорил, что поможет мне заняться выгодным делом.

— Выгодным? Ну что ж, давайте знакомиться: Фрида, — сказала она, протягивая руку.

— Мухтар.

Так, беседуя о том о сем, они вышли к Анхору, прошли по улице Навои до Шейхантаура. Там расстались. Прощаясь, Фрида сказала:

— Если будете свободны, приходите послезавтра в парк Горького. Я там буду с подругой…

Допросы арестованного Дорофеева не внесли сколько-нибудь существенной ясности в деле. Даже своих близких знакомых он не называл, утверждая, что живет замкнуто, ни с кем не общается.

Через десять дней после разбойного нападения на Еримбетова врачи разрешили доставить его из больницы в уголовный розыск для опознания. К этому времени швы были сняты, оставалась только металлическая скобка у левого угла рта. Рубец был заклеен широкой белой тканью.

В присутствии понятых Еримбетов сразу указал на Дорофеева, предъявленного ему в числе трех других граждан, примерно одного возраста. Едва раскрывая губы, тихим голосом Еримбетов сказал, что твердо и категорически опознал сидящего около окна, справа от двух других мужчину, нанесшего ему удар ножом.

— Выражение лица запомнил. Глаза… Брови сросшиеся… Оттопыренные крючки ушей. Я эту рожу, пока жив, не забуду. Ни с кем другим не спутаю, — Помолчав, Еримбетов добавил:

— Я бы мог перехватить руку с ножом. Но кто-то из них кинулся отнимать пистолет. Я понял, что для них главное завладеть оружием. И схватился за кобуру…

Начальник уголовного розыска республики, внимательно выслушав доклад Брылько по настоящему делу, сказал:

— По-видимому, Павел Никифорович, в данной ситуации рассчитывать на признание Дорофеева и на его помощь в деле установления соучастников, бессмысленно. Только время потеряем зря. Обычно преступник сразу после дактилоскопической идентификации отпечатков его пальцев на орудии преступления признается в содеянном. А этот то ли дурак, то ли боится чего-то.

Он побарабанил пальцами по столу и продолжил:

— Используйте все оперативные возможности для выявления и тщательного изучения связей Дорофеева. Подключите к этому делу уголовный розыск города… Кто из друзей Дорофеева носит кличку «Марк»? Подготовьте конкретный план дальнейших мероприятий, предусмотрите решение важнейших вопросов. Что дальше, потом посоветуемся…

Через две недели после знакомства с Мухтаром Фрида уже знала, что он по уши влюбился в нее.

Встречаясь с парнем чуть не ежедневно, то в парке ОДО, то в парке имени Горького, она исподволь присматривалась к нему. И пришла к выводу, что он пойдет за ней в огонь и в воду. И однажды, как бы шутя, рассказала Мухтару об «одной богатой женщине». Эта женщина, пояснила Фрида, была знакома с ее родителями еще с войны. Одинокая, она владела большим богатством: золотыми массивными цепочками, колье, брошами, кулонами, перстнями, осыпанными бриллиантами… Фрида была вхожа в ее квартиру на улице Двенадцати тополей, неподалеку от синагоги, и собственными глазами видела эти драгоценности.

Фрида в ту пору работала кассиршей в парикмахерской. У них сложилась компания: Фрида, Борис, Тамара, Олег…

— Какой Олег? — спросил Мухтар.

— Тот самый, возле дома которого мы с тобой познакомились. Ты его знаешь. Отличный парень!

И Фрида рассказала, как минувшей зимой они провели «операцию по освобождению гражданки Трахтман от излишних ценностей».

— Для этого мы целую инсценировку разыграли. Поздно вечером мы с Тамарой пошли к ней домой. Я постучала. Она спросила: «Кто?» Я ответила: «Тетя Маня, это я, Фрида, отворите, пожалуйста! Пришла проведать». «Ты одна?».

«Нет, с подругой» — ответила я. Тетя Маня открыла дверь.

Мы вошли, а вслед за нами в масках на лицах и ножами в руках ворвались Олег и Борис… Меня и Тамару связали, аккуратненько заткнули нам рты нашими же платочками, связали затем и тетю Маню… Забрали все, что нашли… Вот так-то! — закончила она.

Мухтар молчал.

— Как ты смотришь на эту операцию?

— Что я могу сказать?..

— А ты пошел бы на такое дело?

— Вас могли арестовать! — испуганно сказал Мухтар.

— Арестовать! — ухмыльнулась Фрида. — Мы тогда подняли такой гвалт-шум, что когда по вызову соседей приехала милиция, то долго не могли дознаться, кого ограбили — меня с Тамарой или тетю Маню! Ну, вызывали пару раз, допрашивали в качестве свидетелей. И все!

— А та женщина? — спросил Мухтар.

— Нынешней весной померла от инфекционной желтухи.

Фрида умышленно назначила очередную встречу только через три дня, хотела проверить, как подействовал на Мухтара ее рассказ об ограблении одинокой женщины. Но парень пришел на свидание таким же, как и всегда, и как всегда смотрел на Фриду влюбленными глазами. Они посидели в кафе, и затем пошли по аллее парка.