– Достаточно, господин обвинитель! – перебил его судья. – Вы не должны обсуждать решения суда.
Как только судья удалился, журналисты окружили Мейсона, атакуя его вопросами. Но он ограничился улыбкой, неустанно повторяя:
– Пока мне вам нечего сказать, господа.
Когда судебное заседание возобновилось, Ормсби сказал с негодованием:
– Ваша честь, все было исполнено так, как приказал суд, и оба листка были тотчас же подвергнуты экспертизе. Но нет никакого сходства между отпечатками, представленными господином защитником, и отпечатками свидетельницы. Это видно невооруженным глазом. Мы убеждены в том, что мистер Перри Мейсон отлично знал, на что идет. Это было сделано для того, чтобы произвести впечатление на присяжных и запугать свидетельницу.
Самым невинным тоном Мейсон ответил:
– Если эксперт, на которого вы ссылаетесь, готов под присягой показать, что моя серия отпечатков не соответствует отпечаткам пальцев свидетельницы, то я не буду ставить под сомнение его знания. Пока же я остаюсь при своем мнении.
– Очень хорошо! – бросил помощник окружного прокурора, с трудом сдерживая раздражение. – Будьте добры, миссис Палмер, покиньте на время зал суда. Я вызываю свидетеля Гервея Лавара!
– Мистер Лавар – это эксперт, проводивший сравнение отпечатков пальцев? – спросил Мейсон.
– Да.
– Прекрасно.
Эксперт принес присягу, и Ормсби сказал ему:
– Мистер Лавар, я предъявляю вам два листка, отмеченные соответственно «А» и «Б», на которых имеются отпечатки пальцев. Скажите мне, на каком листке находятся отпечатки пальцев Надин Палмер?
– На листке «Б».
– А на листке «А»?
– Серия отпечатков пальцев, которые мистер Мейсон представил свидетельнице, спрашивая, ее ли это отпечатки.
– Существует ли сходство между отпечатками на листке «А» и отпечатками на листке «Б»?
– Нет.
– Имеется ли на листке «А» один или несколько отпечатков, которые оставлены Надин Палмер, отпечатки которой находятся на листке «Б»?
– Нет, ни одного.
– Других вопросов нет! – заявил помощник окружного прокурора.
– Я сохраняю за собой право продолжить перекрестный допрос свидетеля, – объявил Мейсон. – Я требую, чтобы эти два листка были приняты как доказательства защиты номер один и номер два.
– Пусть будет так, – постановил судья Фиск, в то время как помощник прокурора ограничился пожатием плеч. – Миссис Палмер может занять свидетельское место для продолжения перекрестного допроса.
– У меня нет больше вопросов к свидетельнице миссис Палмер, ваша честь, – сказал Мейсон.
– Желает ли господин обвинитель задать вопросы свидетельнице?
– Нет, ваша честь.
– Очень хорошо, вы свободны миссис Палмер.
– У меня нет других свидетелей, ваша честь, – объявил помощник окружного прокурора.
– Слово предоставляется защите, – объявил судья Фиск.
– Я вызываю, – сказал Мейсон, – своего первого и единственного свидетеля, Эстелл Ранкин.
– Это ваш единственный свидетель? – не смог удержаться пораженный Ормсби.
– Да, – ответил Мейсон и вежливо уточнил: – Я думаю, другого не понадобится.
Эстелл Ранкин, красивая рыжеватая девушка с большими черными глазами, принесла присягу и заняла кресло для свидетелей.
– Где вы живете, мисс Ранкин? – спросил у нее Мейсон.
– В Лас-Вегасе, штат Невада.
– Вы жили там пятнадцатого марта этого года?
– Да.
– Чем вы занимаетесь в Лас-Вегасе?
– У меня в одном из отелей вечерний магазин подарков и товаров в дорогу, – ответила девушка.
– Вечером пятнадцатого марта этого года приходил ли посыльный, чтобы купить у вас портфель?
– Да.
– В какое время?
– Без четверти десять.
– Сможете ли вы узнать этот портфель?
– Да.
– Я показываю вам портфель, который является вещественным доказательством обвинения номер «двадцать шесть». Вы уже видели его?
Свидетельница взяла в руки портфель, осмотрела его и сказала:
– Да. Это тот, который я продала пятнадцатого марта этого года.
– Следовательно, пятнадцатого марта этот портфель находился в магазине, в котором вы работаете, до без четверти десять вечера?
– Да.
– Вы в этом уверены?
– Полностью уверена.
– Это все, – сказал Мейсон. – Перекрестный допрос, пожалуйста.
Ормсби поднялся и заметил снисходительным тоном:
– К вашему сведению, мисс Ранкин, этот портфель мог быть куплен у вас в тот вечер единственно с целью ввести полицию в заблуждение. Ценные бумаги, которые в нем были обнаружены, могли отлично находиться до этого в другом портфеле и быть переложены в этот портфель мистером Мейсоном…
– Вношу протест, ваша честь! – вмешался Мейсон. – Господин обвинитель требует у свидетельницы сформулировать заключение, что не является правом свидетеля. Обвинение предполагает, что я привез этот портфель и бумаги, содержащиеся в нем, из Лос-Анджелеса. Я собираюсь доказать, что это неверно.
– Это ничего не доказывает! – возразил Ормсби.
– Я полагаю, что это доказывает очень многое, – парировал Мейсон, – так как во время моего пребывания пятнадцатого марта в Лас-Вегасе я постоянно находился под наблюдением сотрудника местной полиции.
– В свидетельских показаниях на это ничто не указывает!
– В таком случае я прошу снова вызвать лейтенанта Трэгга для дополнительного перекрестного допроса, который позволит мне обосновать то, что я делал в Лас-Вегасе пятнадцатого марта, находясь под постоянным наблюдением полиции.
Лейтенант Трэгг с растерянным видом снова занял место для свидетелей.
– Господин лейтенант, – обратился к нему Мейсон, – я обращаю ваше внимание на доказательство обвинения номер «двадцать шесть», портфель, который был взят в моей комнате в Лас-Вегасе. Кто его обнаружил?
– Я.
– Вы заметили другой портфель в моей комнате?
– Нет. Но там находился чемодан.
– Я говорю о портфеле. Был в комнате другой портфель?
– Нет, насколько я мог видеть.
– Вы пришли в мою комнату с определенной целью, не так ли, господин лейтенант?
– Да.
– Вы были в обществе сержанта Элиаса Кэмпа из полиции Лас-Вегаса?
– Да.
– Я в то время был объектом слежки?
– Офицеру полиции в штатском было поручено следить за вами.
– И вы угрожали мне потребовать ордер на обыск, чтобы перерыть мою комнату?
– Да.
– Что вы хотели найти в моей комнате?
– Портфель, содержащий ценные бумаги.
– И вы нашли портфель, содержащий ценные бумаги?
– Да.
– Был ли в комнате другой портфель, содержащий ценные бумаги или в котором могли храниться ранее бумаги, переложенные позднее в портфель, изъятый вами?
– Я… Я признаюсь, что ничего об этом не знаю.
– Почему же?
– Потому что, обнаружив портфель, содержащий ценные бумаги, который мотивировал наше пребывание в вашей комнате, я не стал продолжать обыск.
– Следовательно, по вашему мнению, доказательство номер «двадцать шесть» было единственным портфелем, который находился в моей комнате?
– Да.
– Вы пытались обнаружить отпечатки пальцев на этом портфеле?
– Да.
– Вы их нашли?
– Да. Мы нашли на портфеле множество ваших отпечатков пальцев и других, которые мы не смогли идентифицировать, но которые, как я предполагаю, являются отпечатками мисс Эстелл Ранкин.
– У вас есть фотографии этих отпечатков?
– Да, они у меня с собой, в моем портфеле.
– Вы можете мне их передать?
Получив фотографии, Мейсон сказал:
– Я требую, чтобы эти фотографии были приняты в качестве вещественных доказательств защиты под номерами «три» и «четыре». У меня нет других вопросов к свидетелю.
– У меня также нет вопросов, – заявил помощник окружного прокурора.
– Защита окончена, – объявил Мейсон.
Судья Фиск казался таким же озадаченным, как и Ормсби, но быстро пришел в себя и предоставил слово обвинению для заключительной речи.
Ормсби вдохновенно пошел в атаку: