– Точно не рванёшь? – просветлел Вэнрайт. – Ну и это... сильно расстраиваться не будешь, когда... э-эээ...

– Не волнуйся, я не залью слезами участок и не отравлю всех твоих копов, если господин граф заведёт себе новое увлечение, – хмыкнула Аманда.

– Хотелось бы верить. А то знаешь поговорку: опаснее ведьмы только влюбленная ведьма, а опасней влюблённой – только жестоко разочарованная в любви?

– М-да, когда дракона тянет на философию – плохо дело. У нас очередной висяк?

– Про феникса слышала?

– Да, птичка на хвосте уже донесла. Там совсем никаких зацепок? Погибший же не ребёнок?! Он оперение раньше менял?

– Какой ребёнок, старику уже под двести было, весьма преклонный возраст для любого оборотня! Раньше никаких предпосылок к трагическому исходу при смене оперения за ним не замечалось, у его родных тоже, так что генетической патологией несчастье не объяснишь. Впрочем, я о таких патологиях отродясь не слыхал, это Кэтрин что-то бормотала.

– В истории медицины Иных зафиксирован случай, когда девочка – огненная саламандра – родилась с не огнеупорной кожей и, соответственно, обжигалась о пламя как простая смертная. Правда, такой случай до сих пор остаётся единственным исключением из правила, и там-то аномалия была врождённая, с раннего детства замеченная родителями.

– Жуткое отклонение, – проворчал Вэнрайт, подумав о собственных племянниках, частенько играючи поливавших друг друга пламенем из пасти, и о беременной жене, ожидающей их первенца. Чешуя драконов тоже была огнестойкой, и кратковременно выдерживала температуры более тысячи градусов: в горящий камин упасть не страшно, а в вулканической лаве купаться не стоит. В раскалённой базальтовой лаве дракона запросто можно было сварить, если подольше его там подержать. Максимально огнестойкими среди Иных были огненные саламандры и мантикоры – вот кто с удовольствием посещал действующие вулканы!

– Отклонение особенно жуткое, если развивается внезапно и незаметно для Иного, привыкшего не бояться огня, – хмуро уточнила Аманда, и капитан отчётливо вздрогнул, представив, как весело играющие дракончики вдруг вспыхивают огнём в пламени своих товарищей...

– Чтоб мне белым пухом обрасти, только не говори, что явление может стать эпидемией! – воскликнул он.

– Я никогда ничего не говорю до окончания экспертизы, – отмахнулась Аманда. – Надеюсь, от несчастного не слишком мало осталось? Есть с чем повозиться?

– Давай, такие реплики ты будешь высказывать исключительно в присутствии патологоанатомов? Обыкновенным Иным от них становится не по себе, – проворчал капитан.

– Кто ж мне даст быстро добраться до морга при наличии целого отделения сотрудников в подчинении? – проворчала Аманда, сожалея, что на разбор текущих задач и консультации уйдёт никак не меньше часа. Оставалось надеяться, её хотя бы не вызовут ни в суд, ни на место преступления.

Ведьмочки токсикологической лаборатории в это утро были особенно молчаливы. Их явно терзало любопытство (бойцы спецотряда, вылетавшего ночью по тревоге сработавшего маячка, не сочли узнанную ими информацию тайной следствия), но уважительный страх перед начальницей не давал донимать её расспросами о личном. Один ведьмак вскользь полюбопытствовал, как прошёл приём у мастера, получил сухой ответ, что для криминалистов приём никакого интереса не представлял, и замолчал, смущённый. Ещё одна сотрудница осторожно высказалась, что новый глава демонического рода очень хорош собой и довольно молод для высшего: о нём написана целая статья в утренней газете для Иных... В повисшей выжидательной тишине начальница отдела подняла взгляд от стопки сданных на подпись заключений, вызвав нервную дрожь у всех своих специалистов, и ровным голосом спросила:

– Его отравили?

– К-кого? – пискнула ведьмочка.

– Главу рода демонов.

– Н-нет...

– Тогда не вижу оснований обсуждать его особу на планёрке нашего отдела. Во вчерашних заключениях я не нашла полной формулы отравляющего вещества, применённого ординатором в больнице: вы выяснили, что он добавил в стандартный препарат? Вчера было поздно, а сегодня вы ещё не приступали к исследованиям? Так приступаем, господа и дамы! Чтобы к обеду формула лежала на моём столе, а рядом стоял флакон с точным аналогом применённого преступником яда, который смогут использовать в сравнительных анализах судмедэксперты. Вилли, твоя тройка выезжает в составе опергруппы на место нового преступления: есть подозрения, без спецов нашего профиля детективы там не обойдутся. Лия, берёшь уловители запахов и едешь в городскую школу для Иных: поступил сигнал, в подсобном помещении кто-то из детей раскуривал сигареты, содержащие наркотические вещества. У остальных вопросы по текущим делам имеются? Нет? Прекрасно, тогда я направляюсь в морг и прошу не нарушать его покойную тишину визитами, в которых нет самой экстренной необходимости.

Насчёт покойной тишины она, конечно, сильно преувеличила: в судебно-медицинском морге Иных всегда царила деловитая суета. За дверью с табличкой «Потусторонним вход запрещён!» кого-то громко распекали за грубую ошибку в оформлении свидетельства о смерти неустановленного лица. Где-то уныло завывало штатное привидение морга – видимо, тоже ругаемое за какую-то промашку. Стажёры некроманты делились впечатлениями от прошедшей ночной смены в кладбищенском патруле, и один отряд с гордостью демонстрировал другому запечатанного в коконе полтергейста, обезвреженного ими «почти без помощи кураторов практики». Полтергейст истошными воплями добавлял шуму в помещении, но никому не приходило в голову наложить на него заклинание немоты – живых пациентов в морге нет, а покойников никакой полтергейст уже не потревожит. С главой токсикологов стажёры почтительно поздоровались и предупредительно расступились перед ней. Только закрыв за собой стальную дверь пятой прозекторской, Аманда окунулась в абсолютную тишину, на миг создавшую ощущение, что она оглохла.

У стола с обгорелым птичьим телом в глубокой задумчивости замерла Старший специалист Бюро судебно-медицинской экспертизы Атланты, некромант с огромным стажем Кэтрин Мирт. Наконец-то им никто не помешает вволю обсудить занимательнейшую загадку!

– Нашла причины трагедии? – поспешила спросить Аманда, как только они обменялись приветствиями.

– Нет, – разочарованно призналась Кэтрин, и ведьма довольно заулыбалась, а дама-некромант – заскрипела зубами. – В природе существуют яды, способные лишить Иных огнеупорности?

– В природе – нет, а вот руками людей какие только гадости ни творятся. Правда, с ядом столь специфического действия я ещё не сталкивалась.

– Ты смогла бы сварить зелье, дающее такой эффект? – нетерпеливо спросила Кэтрин, подчеркнув уточнение «ты». Приятно, когда тебя считают мерилом талантливости и определяют как верхнюю планку возможностей всех зельеваров планеты, но вопрос-то непростой.

– Надо подумать, – пробурчала Аманда, углубляясь в размышления, прикидывая так и этак.

– Если кто-то специально такое вещество сотворил, у нас могут всех саламандр, фениксов и мантикор извести, – мрачно предсказала некромант, имеющая в лучших подругах мантикору и серьёзно озабоченная её безопасностью.

– Про драконов ещё вспомни – у них тоже огнеупорность природного, а не магического происхождения, как у демонов. У тебя какие выводы по итогам исследований?

– Никаких, кроме очевидных. Ожоговая травма с глубоким поражением ста процентов поверхности тела всегда приводит к летальному исходу. Если не сумел защититься от огня – обречён, тут и фантастические способности к регенерации не спасают, даже вампиры в сильном огне сгорают как спички. У пострадавшего выявлен ожоговый отёк горла, острый сепсис и полиорганная недостаточность – стандартные причины смерти при тяжёлом ожоге. Крылья сгорели практически дотла, только самые крупные их кости сохранили целостность. Страшно представить, что он невольно заживо сжёг самого себя! Скорее всего, когда по всему телу полыхнул огонь, а термостойкая защита кожи не сработала, он моментально потерял сознание от болевого шока и умер, не приходя в себя.