Когда внезапно и очень резко стемнело, превратив едва начавший клониться к вечеру день в сумерки, я сперва ничего не понял. А затем, в неожиданно наставшей полной тишине, ровно за секунду до первого истошного крика, наполненного первобытным страхом, всё осознал. Даже успел подумать о иронии, с которой два моих последних высказывания, что устное, что мысленное, воплотились в этой мерзкой реальности.
- БУРЯ!! БУРЯ ИДЕТ!!! – пронзительно звучал в тишине истеричный мужской голос.
И настал хаос.
Все знают, что делать, когда грядет Буря. Прятаться. В своем доме, над которым гудит ЭДАС, либо рядом со станцией сбора. В худшем случае, если такая беда застает тебя в дороге вне поезда или дирижабля, то нужно очень быстро оказаться в густом лесу. Иных вариантов нет. Совсем нет.
Возле Разевало не было лесов, а сам городишко-порт ну никак не располагал нужным количеством работающих двигателей эфирного сбора. Это было понятно всем и каждому.
А я, здесь и сейчас, из-за внезапности момента, из-за шока и глупости, почти инстинктивно рявкнул приказ:
- Завести двигатели!! Не убирать грузовой трап! Пускаем только женщин и детей, остальные пусть залезают под брюхо! Дайте мне мегафон!
Всё выполнили очень быстро, особенно команду по запуску многочисленных двигателей огромного дирижабля. С этим проблем не было никаких. Все знают, что такое Буря. Все понимают, как с этим бороться. Только вот я ошибся миром. Даже в моем бывшем, где многие любили прихвастнуть гуманностью, высокой цивилизованностью, внутренними ценностями и прочей шелухой, мало бы нашлось тех, кто уступил бы свое место в спасательном корабле. А «Клаузер» внезапно всем показался именно спасательным плотом.
Мой «атлант» рявкнул, вышибая из первого же перепуганного мужика, забравшегося на грузовой трап, фонтан крови. Он так и свалился вниз, судорожно перебирая руками и дергая ногами, моментально скрывшись под ногами других, проломивших своим телом забор и жидкую охрану воздушного порта.
- Я кому сказал!! – рявкнул я уже в мегафон, убивая еще пару рослых рыжих подростков, остервенело пихающихся по направлению к трапу, - Только женщины и дети! Остальные под брюхо!!
Это и была моя большая ошибка. Вовсе не в убийстве дурных сопляков, а в том, что нужно было отдавать приказ взлетать. Срочно взлетать. Скинуть пару гранат к концу трапа, последствия их взрывов гарантированно отпугнули бы обезумевшую толпу, выиграв бы нам достаточно времени, а так – я сам себя загнал в ловушку. Нельзя впускать в дирижабль мужчин, транспорт слишком велик, а люди в отчаянии, вооружены, пришли сюда в поисках нового дома. Учитывая, что я лететь собираюсь вглубь континента, а им нужно в диаметрально противоположную сторону, конфликт был бы неизбежен. И ладно бы он, но обязательно бы пострадала команда «Клаузера»…
- Свободные! На защиту отсека! – зарычал я, посылая пулю за пулей, стараясь попадать только по лезущим внутрь мужчинам, - Огонь по моей команде! Срочный взлет! Убрать трап!
Вторая ошибка.
- Сэр! – рядом со мной оказался Уокер, сжимающий в руках автомат. Вид дворецкого был бледным, но решительным.
- Не стрелять очередями без моей команды! Я попробую еще!
И попробовал. Орал как можно громче в мегафон, чтобы все мужского пола лезли под дирижабль, а не пытались подняться внутрь. Грозил, увещевал и… стрелял. В орущие, бледные и часто бородатые лица.
Дал им время вспомнить, что они вооружены.
Мягкосердечный идиот.
Две пули в живот, две в грудь, одна рассекает скулу и разрывает ухо, еще одна сбивает шляпу. На этом успехи беженцев заканчиваются, так как от полученных ударов я отшатываюсь назад, исчезая из их поля зрения. Слышен победный рёв, грохот ботинок по металлу грузового трапа, крики. А затем взрыв. Сразу два. Уокер тоже не пренебрегал мудростью своей жены, нося с собой гранаты. Грамотно спрятавшись за стальным перекрытием, англичанин, на секунду высунувшись, оценил диспозицию, а затем, высунув из-за угла лишь автомат, высадил в творящийся внизу ад весь рожок.
- Милорд! Вы целы?! – крикнул он, быстро перезаряжаясь.
- Да, - кашлянул я, кидая вниз одну из своих гранат, а затем начиная перезаряжать «атланты». Хоть хватило мозгов не демонстрировать своё отношение к автоматическому оружию перед ямайцами. Меня бы тут и похоронили, расстреляв со спины.
Вдвоем мы отстреливались еще секунд двадцать, затем подбежали уже чернокожие со своими пушками, от чего стало полегче. Пара из них легла на пол, контролируя подъем и мешая психам завалить нас мясом, пара притулилась возле меня и Уокера. Мы стреляли. Стреляли в вооруженных и безоружных людей, до этого стрелявших как в нас, так и в тех, кто мешал им добраться до сходен. Были свидетелями, как штурмующие скидывают друг друга, стараясь как можно быстрее попасть внутрь «Клаузера». Как бьют и кусают трупы, наваленные у сходен и мешающие пробраться к ним.
Все будто обезумели. Кровь лилась полноценной рекой, а посеревшие от страха лица ямайцев, вовсю орущих своим товарищам, чтобы те несли заполненные магазины, не добавляли происходящему ни грамма здравого смысла. Еще сильнее его убавил я, выхватив в напряженный момент «грендель», заряженный разрывными патронами, и расчистив за шесть выстрелов весь трап. Уокер тоже не жалел боеприпасов, растратив, когда пришла нужда, еще несколько магазинов, оставшись чуть ли не при одном пистолете.
Тем не менее, шансы, что мы окажемся завалены людьми, были очень высоки. Патронов уже почти не было, и я готовился, прикрыв лицо одной рукой, начать орудовать мечом. Гладийное лезвие вкупе с моей силой было бы вполне достаточным, чтобы удерживать проход долгое время… пока мне не снесут пулей крышку черепа, но, к счастью, подобного не понадобилось.
К «счастью», хех…
Узнать этот вой было легко, но глаза и разум оказались чересчур захвачены внезапно открывшейся перед ними картиной. Ужасной картиной, даже для меня. Картиной, на которой огромная беснующаяся толпа чудовищно быстро перемалывается двумя работающими шестиствольными спаренными пулеметами, закрепленными под носом «Благих намерений». Вот в тесноте давятся люди, целое море, половина из которых хочет убежать, а половина ворваться на «Клаузер». Вот вокруг беснуется дождь и ветер, вечно приходящие с Бурей. А вот вместо живых и дышащих людей возникают разрывы из влаги, крови и кусков тел!
Коса смерти.
Ирония, пронеслось в моем отупевшем от лицезрения происходящего мозгу. То, о чем я предупреждал Карякина в самом начале нашего недолгого разговора. «А пулеметы на моем красном дирижабле способны за минуту превратить городок в истекающие кровью руины»
Мясорубка была страшной, короткой и предельно эффективной. Даже паникующая толпа, в которой то и дело падают тела, лишенные то ли воздуха, то ли уже душ, может сообразить, что надо бежать, когда её начинают выкашивать два пулемета. Завывающая человеческая река отхлынула из воздушного порта, разбегаясь в разные стороны. Люди бежали без оглядки, врассыпную, теряя из виду своих близких, просто несясь, куда глаза глядят.
