В теории всё супер.

На практике даже самые совершенные планы могут быть разрушены не зависящими от нас явлениями. Например, приходом тетки из соцслужбы.

И вот здесь я впервые столкнулся с жесткой версией Бодхи.

В дверь позвонили.

— Кто?

Я, разумеется, посмотрел в глазок. Моему взору явилось нечто необъятное и бесформенное, очевидно недружелюбное. Настроение, и без того не радужное после раннего подъема, испортилось окончательно. Тетка приперлась перед завтраком, так что я был еще и голодным.

— Соцслужба, — послышался строгий голос из-за двери. — Детский инспектор.

Ни тебе «пожалуйста», ни других волшебных слов.

Лязгаю замками.

Из нашей комнаты высовывается голова Полины.

— Здравствуйте, — открываю дверь. — Чем обязаны?

Тетка смотрит на меня снизу вверх. И нет в этом взгляде ни капли сострадания или участия. Похоже, ее отвлекли от чаепития в уютном кабинете, заставили тащиться под дождем в неблагополучный микрорайон и выполнять какую-то работу. Удовольствия — ноль. И вот эта квашня сверлит меня свиными глазками. На ней безразмерный серый плащ, в правой руке сложенный зонтик, в левой — черная кожаная папка.

— Проверка, — женщина вытерла ноги о коврик. — Я войду.

И она вошла.

Втиснулась в дверной проем, оставляя мокрые следы на полу.

— Илья Невзоров?

— Он самый. А вас как зовут? — вежливо поинтересовался я.

— Анжелика Кузьминична, — представилась гостья. — Сестра дома?

— В комнате.

— Так, насколько я понимаю, вы живете одни уже третий день.

— Всё верно.

— Можной пройти, осмотреть жилье?

Пожимаю плечами:

— Проходите.

Туловище начало бродить по нашей квартире, совать свой нос в каждую дверь, цокать языком и что-то бормотать себе под нос.

— А это кто такой?

Я остановился у двери в гостиную, которую Анжелика Кузьминична заслонила почти целиком. В небольшой просвет был виден Бодхи, сидевший на ворсистом темно-коричневом ковре в позе лотоса. Гуру открыл глаза и уставился на объект, помешавший ему медитировать.

— Бодхисаттва, — представил я учителя. — Мой пробудитель.

— Так, — в голосе Кузьминичны послышалась угроза. — Это уже не квартира, а какой-то притон. Я буду ставить вопрос о передаче вашей семьи под государственную опеку.

— Он. Мой. Пробудитель. — Размеренно повторил я.

Думаю, так надо разговаривать со слабоумными.

Гуру улыбнулся.

Вот только улыбка эта смахивала на звериный оскал.

— Анжелика Кузьминична, — вкрадчиво произнес мой наставник. — Вы не показали свои документы. Ворвались в дом, наследили. Хамите. Не собрали комиссию из пяти человек, не провели предварительное расследование. Нарушаете.

Тетка задохнулась от злости.

И не сразу сумела ответить.

— Документы! — рявкнул Бодхи.

— Сейчас-сейчас, — Кузьминична полезла в папку. Творилось что-то невероятное. — Вот, взгляните.

Парень с дредами выпрямился во весь свой немаленький рост, шагнул вперед и вырвал из пухлой ладони служебное удостоверение. Перелистнул пару страниц. Вернул обратно.

— Цель визита? — холодно поинтересовался Бодхи.

— Дети живут без родителей… — начала мямлить гостья. — Оценить обстановку… принять соответствующие меры… а с кем я, собственно, разговариваю?

— Пробудитель Бодхи.

— А фамилия ваша, простите, как?

— Закон Московии позволяет мне не раскрывать эти данные. Илья, покажи лонг.

Я метнулся в комнату и притащил подписанный контракт.

Кузьминична бегло изучила документ, ее глаза чуть на лоб не вылезли от происходящего. Понять органы опеки несложно. В случае нашего «изъятия» интернат получит дополнительное финансирование, а квартира отойдет государству. Точнее — банку, ведь мама еще ипотеку не выплатила. Правда, банк государственный.

— В процессе обретения Дара под патронажем лицензированного гуру ученик находится под опекой учителя, — окончательно пригвоздил соцработницу Бодхи. — До момента признания ученика совершеннолетним. Гражданский кодекс Московии, часть вторая, раздел пятый, статья тысяча двести пятидесятая. Пункт один точка два, если мне память не изменяет. Вопросы есть?

Вопросы у Анжелики Кузьминичны вертелись где угодно, только не на языке.

— Вы мешаете нам работать, — гуру вплотную приблизился к соцработнице и навис над ней непререкаемым авторитетом. — Просьба покинуть помещение.

Когда дверь за теткой захлопнулась, мы оба покатились со смеху.

К нам тут присоединилась Полина.

Сестра выглядела опухшей и заплаканной, но в ее глазах светилась радость. Еще бы — прямо сейчас нас никто никуда не заберет.

— Это реальная статья? — спросил я, отсмеявшись. — Видел бы ты ее лицо!

— Реальная, — утвердительно кивнул Бодхи. — А теперь марш на кухню. Есть пора.

После завтрака мы вернулись к тренировкам.

С каждой последующей медитацией я начинал верить в себя и ощущать… нечто новое. Совместный транс позволил укрепиться в мысли, что пространство вокруг переполнено энергией. Зачерпни и действуй. После обеда мне даже показалось, что поры кожи впитали волну свежести. Нечто одуряюще прохладное прокатилось по моим жилам, взбодрило и наэлектризовало мышцы.

Наваждение?

Я попытался повторить этот фокус, но ничего не получилось.

— Ты на верном пути, — сказал гуру. — Продолжаем работать.

В половину шестого вечера к нам заявилась участковая.

И разговор с ней удовольствия не доставил.

— Вижу, у вас всё в порядке, — улыбнулась Веденеева и кивком поприветствовала Бодхи, выпершегося из ванны в белом махровом халате. — Занимаетесь?

— Угу, — буркнул я. — Останетесь с нами поужинать?

— Спешу, — вздохнула участковая, но взгляд ее потеплел. — У меня тоже семья, Илюша. Надо еще в магазин заехать, купить всего по мелочи… Я вообще-то по другому вопросу. Хочу уточнить пару моментов.

— Да, — доброжелательная усмешка прилипла к моему лицу. — Что-нибудь случилось?

— Случилось, — подтвердила участковая. — Весь убойный отдел на ушах стоит. В вашем районе аристократа убили. Влиятельного. Из клана Шуйских, чтоб ты понимал.

Делаю вид, что меня это не касается.

Задаю вопрос:

— И кто он? Из правящего рода?

— Нет, — покачала головой Веденеева. — Будь он из правящего рода, Шуйские пригнали бы собственную армию и сравняли тут всё с землей. Мелкая сошка. Никита Горчаков, младший сын дхараны Трифона Горчакова.

— Что он тут забыл? — деланно удивляюсь я. — Не лучший район для аристо.

— Согласна, — вздохнула участковая. — Его клан не дает разъяснений.

— Понятно.

— В общем, я опрашиваю всех на участке. Вдруг кто видел или слышал что-нибудь. Убийство произошло в стороне от вашего микрорайона, рядом с Варваринской. Поздно вечером. В воскресенье.

— У меня сестра заболела. Ходил за лекарством, — «вспомнил» я.

— Ничего необычного не замечал?

Пожимаю плечами:

— Вроде, нет.

— Ладно. Тогда пойду я. Мне еще твоих соседей опрашивать.

Распрощавшись со стражем порядка, я двинулся на кухню. И напоролся на тяжелый взгляд Бодхи.

— Что?

— Не подставляйся, Илья. Просто не подставляйся.

Думаю, он всё понял.

Побережье накрыло штормом на три дня.

Я почти не выходил из дома, усиленно занимаясь по программе Бодхи. Еду пробудитель заказывал через мобильное приложение. Опека нас не трогала, полиция — тоже. Сестренка большую часть времени проводила дома, пару раз я отпускал ее к подружке, живущей этажом выше. Полине тоже надо идти в школу — я об этом как-то не подумал. Если мне удастся поступить в лицей, где она будет заниматься? Не ездить же из центра Неома на окраины без сопровождения взрослого. Да и не стоит здесь жить девятилетнему ребенку — рано или поздно на что-то нарвешься. По идее, надо бы влезть в лицей, а сестренку пристроить в школу поприличнее. Подумаю над этим чуть позже.

И еще.

Я не хочу тянуть ипотеку, взятую мамой. Лишние расходы. Совершенно бессмысленные. Проще избавиться от этой квартиры, перебраться ближе к цивилизации и обзавестись более комфортным жильем. На охраняемых кланами территориях. Появятся деньги — куплю новую квартиру. Или дом. Не важно, главное — подальше от этих трущоб.