Громкоговоритель отступил дальше на север, в пустынный край, где до сих пор никто не хотел селиться. Нельзя сказать, чтобы ему самому очень уж этого хотелось, но деваться было некуда. Обосновавшись в Пустоши, он подыскал пустышку, клюнувшую на его пустые посулы и ставшую его возлюбленной, и, не теряя времени попусту, принялся сколачивать из пусто головых пустынников вовсе не пустяшное войско. Он тешил себя надеждой с помощью сильной армии и магии вернуть все утраченное.

Водород соображал не слишком быстро, однако на сей раз учел-таки опыт предыдущих неудач и действовал по-новому. Заготовив самое грозное свое оружие, способно обращать Нечто в Ничто (некоторые, по его имени, называли эту штуковину Водородной бомбой), он послал Созываллу к противнику с ультиматумом. Обогнув его владения и приблизившись к Пустоши с севера, она предъявила ему обычное требование сдаться и услышала издевательский совет не тратить слова попусту. Однако старый хитрец не подозревал, что в этот раз сам угодил в ловушку. Поскольку Созывалла появилась с севера, он решил, будто атака последует оттуда, и решил отступить на юг. В его планы входил прорыв через Водное Крыло, однако именно на границе Пустоши с областью Воды Водород устроил засаду. Громкоговорителю пришлось отступить, и тогда Водород пустил в ход свою страшную бомбу.

Пустыня на месте взрыва обратилась в Пустоту и осталась такой навсегда. В данном случае проблема заключалась не в том, что Водород забыл установить ограничитель — этого и не требовалось, ибо проклятие достигло того, кому предназначалось, — а в том, что сотворить Нечто из Ничего более чем затруднительно даже при наличии самой могучей магии. Превратить Нечто в Ничто несравненно легче. Так возникла область Пустоты, отличающаяся от всех прочих тем, что в ней ровным счетом ничего нет. Пусто, и все тут. Что туда попадает, то пропадает.

Громкоговоритель таким образом исчез бесследно, и само его имя сохранилось лишь в памяти немногих сказителей. Водород справился со своей задачей, однако все эти пламенные, почвенные и мокрые дела, не говоря уж последнем сражении, причинили Ксанфу столь серьезный ущерб, что он понял — искусственное усиление таланта таит в себе огромную опасность. Правда, к тому времени единственным волшебником с искусственно усиленным талантом являлся он сам, но метод-то уже был открыт. Поставив перед собой новую задачу — избавить Ксанф от угрозы модификации талантов, — он распустил КОМБЕД и отправил своих соратников в замок Преддверия, а сам, в обществе верной Созываллы, поселился в Водном Крыле и после долгих лет исследований нашел способ это опасное открытие закрыть. Водород совершил великое Закрытие, и теперь уже никто никогда не сможет проникнуть в древнюю тайну.

Поженившись, Водород и Созывалла стали родоначальниками водного народа — правда, для поддержания родового облика их потомкам приходилось неоднократно вступать в браки с рыбами. Прокляторы так и остались особым племенем с весьма слабо развитыми индивидуальными талантами, но общей для всех способностью к проклятиям. Правда, со временем у них проявился еще один общий талант — артистический. Некоторые скептики сомневаются в его магической природе, но всякий, видевший пьесы в постановке прокляторов, вынужден будет признать, что игра их поистине волшебна. По мере того как жизнь в Ксанфе налаживалась, о КОМБЕДе, равно как и обо всех катаклизмах, поразивших Ксанф в результате его деятельности, стали забывать. Воцарившееся на два с лишним века спокойствие нарушила лишь Восьмая Волна.

…Но это уже другая история, — заключил Моррис.

Дженни открыла глаза. Древний Ксанф, с его героями и злодеями, подвигами и коварством, свершениями и ошибками, исчез: она снова находилась в жилище водяного семейства и была уже не Созываллой, а самой собой. Вот только о Ксанфе теперь знала несравненно больше, чем раньше.

— Теперь вам известно, откуда пошли русалы, — промолвил Сайрус. — Отцу, должен сказать, сильно повезло: он встретил Сирену, и ему не пришлось жениться на рыбе. Честно скажу, мне тоже неохота. Рыбы, конечно, милы, но я по натуре общителен, а они очень уж молчаливы.

Дженни увидела, как застыла Ким. В пьесе она прекрасно справилась с ролью упорного и бесстрашного волшебника, но теперь снова стала не слишком уверенной в себе девчонкой. Она догадывалась, что скажет русал, и очень этого боялась.

— И это заставляет меня обратиться к тебе, Ким, с просьбой, касающейся моей женитьбы. Дело в том, что ты можешь сделать для меня нечто важное.

— Я… это… совсем… — беспомощно залепетала Ким, а потом и вовсе умолкла. Моррис и Сирена посмотрели на нее с ласковым сочувствием.

— Итак, — торжественно произнес Сайрус, — я прошу позволить мне сопровождать тебя в твоем дальнейшем путешествии. Надеюсь, что, странствуя по Ксанфу, я смогу встретить русалку или наяду, которая составит мое счастье. Однако до сих пор мне редко случалось оказываться за пределами Крыла, и я вряд ли готов пуститься в такой путь в одиночку. С другой стороны, тот факт, что ты не из Ксанфа, позволяет нам странствовать вместе, не нарушая приличий. Мы, водяные, очень щепетильны в отношении условностей. Возможно, причина в нашем происхождении от прокляторов. Они прирожденные артисты, и приверженность сценической условности у нас в крови. Будь на твоем месте мужчина, дело обстояло бы и того проще, но, боюсь, мужчину я могу ждать здесь до скончания века.

Ким выглядела так, словно готова была от облегчения грохнуться в обморок. Правда, облегчение это соседствовало с некой толикой разочарования, но таковы уж девицы — ничто не устраивает их полностью. Дженни, однако, испытывала облегчение, а потому решила, по примеру своей недавней героини Созываллы, взять инициативу в свои руки.

— Разумеется, Ким с удовольствием позволит тебе сопровождать нас повсюду, пока ты не встретишь подходящую русалку.

Ким энергично закивала. Она была бы рада выразить согласие словами, но они все куда-то запропали.

— Большое спасибо! — воскликнул Сайрус. — Я искренне рад!