Во время плавания Дамон держался особняком. Ел он очень мало, не чувствуя аппетита, не испытывал сильной усталости и поэтому старался держаться начеку даже во время сна. В короткие часы забвения Грозный Волк видел только красную драконицу, целиком состоящую из огня. Она появлялась в окружении огнедышащих вулканов и сотворенных ею прислужников, покрытых красной чешуей и выпускающих огненные молнии. Иногда позади Малистрикс выстраивались армии гоблинов, хобгоблинов и Рыцарей Такхизис. Все они были сотканы из пламени, злобно трещали и шипели.

Сны становились все короче и реже, по мере того как «Наковальня Флинта» приближалась к Шэлси, а однажды исчезли совсем.

Когда Серебряная Лестница, ведущая в Цитадель Света, возникла на горизонте, освещенная полной бледной луной, бывший рыцарь почувствовал несказанное облегчение. Корабль бросил якорь в гавани, Дамон, Блистер и Риг отправились в шлюпке на берег. Сопровождаемые двумя охранниками, они прошли мимо многочисленных учеников, толпившихся в коридоре, и, наконец, попали в покои Золотой Луны.

Грозный Волк решил показать свою алебарду и рассказать про бронзовую драконицу. Возможно, жрица найдет ключ к разгадке происхождения этого оружия и объяснит, как оно попало к Шиммер. Но первым делом нужно избавиться от отметины. Чешуйка не причиняла боли, с тех пор как впервые коснулась кожи, но было ясно, что она – главная причина ночных кошмаров.

Звезды мерцали над Горой Малис. Красная драконица подняла голову к небу и заревела. Языки пламени рванулись ввысь. Вкладывая в рычание всю владеющую ею ярость, она взревела снова. На этот раз звук оказался настолько мощным, что горы задрожали, вулканы, окружавшие плато, извергли столбы ядовитого сернистого дыма, горячие потоки лавы вытекли из их кратеров и поползли к Малистрикс, черный пепел поднялся в небо, затмевая звезды и луну.

Контакт с Дамоном Грозным Волком и так был слабым, б когда он приплыл на остров Шэлси, исчез окончательно. Малис знала жрицу, одну из самых могущественных Героев Копья. Это была женщина, отмеченная богами, влияние и величие которой представляли серьезную помеху коварным планам драконицы.

– Я получу этого человека и его оружие, – шипела она. – Такая вещь должна принадлежать мне.

Малистрикс знала, что существуют и другие магические талисманы – Копье человека по имени Хума, корона, покоящаяся под волнами у рифов Димернести, кольцо, которое сейчас на пальце загадочного мага. Но она чувствовала, что ни один из них не может превзойти алебарду.

Драконица закрыла глаза и призвала свои скрытые силы.

На окраинах Анкатаваки Аша Маджере с тревогой смотрела в глаза Ворчуна. Полулюдоед вытянул ладонью вперед сильную руку и улыбнулся, пытаясь немного успокоить женщину. В другой руке он крепко сжимал Копье Хумы. Ворчун не мог ничего объяснить, но слов было достаточно в пергаменте, который Палин перечитывал во второй раз. Рыжий волк сидел у ног хозяина. Рядом стояла Фиона Квинити. Она держала копье Рига.

Алина и Гилтанаса с ними не было. Младший Маджере связался с отцом около часа назад и просил сотворить заклинание, способное перенести его спутников с Южного Эргота. Свои же планы он обрисовал весьма туманно.

– Я здесь, чтобы объяснить причины, по которым они решили остаться, – начала соламнийка. – Мне позволили на время присоединиться к вам. Я понимаю, что не смогу заменить Алина и Гилтанаса, но мой меч всегда в вашем распоряжении.

– А что ты знаешь об этом золотом драконе, Восходе Солнца? – спросила Аша.

Фиона пожала плечами и посмотрела на Палина.

Маг был сильно обеспокоен текстом пергамента. Он взглянул на жену, и его глаза увлажнились.

– Алин – взрослый человек. У него есть жена и дети. Кто бы мог подумать, что он бросит их, неизвестно насколько, чтобы изучать магию. Потом они с Восходом Солнца собираются на Драконьи Острова, чтобы рассказать добрым драконам об угрозе возвращения Такхизис. Пишет, что это миссия особой важности.

Плечи старшего Маджере поникли. Он никогда не контролировал жизнь сына, не хотел этого, да и не пытался.

– У него же семья – двое маленьких близнецов, Как ему в голову пришло вот так взять и исчезнуть? Я, правда, тоже частенько покидал тебя…

Аша отпустила руку Ворчуна и повернулась к мужу:

– Алин поступил так, именно потому, что он твой сын. А для Маджере самое главное в жизни – магия. Она никогда не давала тебе покоя и заставляла пропадать в самый неожиданный момент.

– Я всегда возвращаюсь.

– И Алин вернется.

«А вернется ли?» – подумала она про себя.

Мать лучше знала своего сына. Страсть к чародейству, заложенная в нем с детства, была, может, даже сильнее, чем у его отца.

Палин сжал пергамент в кулаке.

– Мы отправляемся в Башню Вайрет, – глухо сказал он. – Вся эта история с Такхизис…

– Если только это не обман, – уточнила Аша.

– Возьмем кольцо Даламара и немедленно в Цитадель Света. Владыки и сейчас достаточно опасны, а если к ним присоединится Королева Тьмы, угроза увеличится в десятки раз.

Ком встал в горле Палина Маджере, когда он вспомнил Войну Хаоса, смерть и разрушения, разорившие континент. Такхизис и владыки могут начать новую бойню, которая, возможно, окажется роковой для Кринна. Во всяком случае, человеческая и получеловеческие расы ее не переживут.

– Ты уже отправил остальных к Золотой Луне? – прервала Аша его размышления.

Палин кивнул:

– Да. А меня дожидаются Хозяин и Темный Чародей.

– Идут, – произнесла Золотая Луна.

Жрица стояла у окна, глядя на звезды.

– Да, Дамон здесь. Как хорошо, что Грозный Волк жив. Он действительно единственный, дорогой Речной Ветер. В этом не остается сомнений.

– …

– Что? И мореход, в которого верит Палин, тоже с ними. Ну и, конечно же, Блистер. У Ансалона еще есть надежда.

Она коснулась медальона.

– Я отдам символ Мишакаль, раз это поможет вернуть магию богов на Кринн. Он очень много значит для меня, не теперь это неважно. Помнишь, как мы трудились над возвращением в мир клерикальной магии? Для нас, молодых, задача казалась непосильной, и все-таки удалось разрешить ее. Кажется, это было только вчера. Ты был рядом и…

– По-моему, у нее кто-то есть, – донесся снизу лестницы голос кендерши. – Думаю, мы не помешаем важному разговору. Интересно, кто бы это мог прийти в такой поздний час?

Блистер, которой надоело вечно плестись в хвосте, неслась по винтовой лестнице, словно подхваченная ветром, гулявшим по пустым комнатам прозрачного дворца. Она прыгала прямо посредине узких ступенек, поэтому Дамон и Риг шли позади. Так они достигли овального зала.

– Смотрите-ка, нет никого, – заметила кендерша, оглядев комнату. – Наверное, послышалось.

Прозрачные занавески служили скорее для украшения, свет беспрепятственно проникал сквозь их тонкую материю. Изогнутые полированные стены и мраморный пол отражали сияние звезд. Казалось, что зал освещен десятками фонарей. Светлая березовая мебель создавала ощущение простора, во всем царили торжественность и изящество.

Как только Золотая Луна отошла от окна и увидела Блистер, ее губы тронула улыбка. Сегодня она выглядела лишь немного моложе, чем несколько месяцев назад, когда Дамон впервые откликнулся на ее зов. Светлые локоны с прядями седины лежали на точеных плечах. Голубые глаза не были такими тусклыми, как в тот день, но лунный свет подчеркнул морщины на лице, увядшую кожу на руках и подбородке. Джаспер рассказывал Грозному Волку, что лишь вера всякий раз определяет внешность жрицы при встрече с ней.

Кендерша же видела совсем другой образ – полный жизни и надежды, с радостно сверкающими глазами.

– Я действительно вижу то, во что верю! – вскрикнула Блистер.

Золотая Луна, мягко ступая, подошла к ним. Ее движения были грациозны, а в манере держаться сквозила уверенность в своих силах.