— Ах да! Я и забыла, что твой сын живет в Калифорнии.

— Может быть, поэтому я и стараюсь быть ближе к тем, кто остался здесь.

— Мой бывший муж не понимает этого.

— Моя бывшая жена тоже.

Они забыли о своих сандвичах и кофе. Они забыли о времени. Они забыли обо всем, кроме друг друга. Они держали друг друга за руки и говорили шепотом, чтобы никто не слышал. Официантка дважды подходила к ним, недвусмысленно поглядывая на неоплаченный чек, но они не обращали на нее внимания. Они компенсируют это большими чаевыми.

Наконец Мэгги высвободила руку и посмотрела на часы:

— Господи! Уже больше двух! А у меня занятия в три! Я опаздываю!

Конор расплатился. Мэгги добавила некую сумму к и без того слишком большим чаевым. Конор проводил ее к фургону.

— Я не хочу, чтобы ты опаздывала.

Она вставила ключ в замок дверцы машины.

— Поверь, я чертовски не хочу уезжать, но надо. — Он обнял ее за плечи и повернул к себе:

— Поужинаем вместе в пятницу? — Она колебалась.

— Не знаю, должна ли я… Я хочу сказать, что я всего лишь уехала на выходные, а в результате получилось…

«Перестань ломаться, Мэгги! Николь пятнадцать лет, Чарли тоже не маленький. В конце концов, у тебя есть родные, друзья, они присмотрят. Имеешь же ты право на личную жизнь!»

— Да, — кивнула она, и затем снова: — Да! Да-да-да-да-да-да! — выпалила она на одном дыхании, и оба рассмеялись.

— Ничего, — заверил он. — Мы найдем способ встречаться чаще.

— Ты слишком много говоришь. Поцелуй меня. Поцелуй был таким долгим, что его впору было заносить в Книгу рекордов Гиннесса. Некоторые мужчины считали поцелуй чем-то вынужденным, дежурным — но не Конор. Его поцелуй словно проникал во все существо Мэгги. Они были так близки, что их ресницы соприкасались, а дыхания сливались в одно. Мэгги едва преодолевала искушение послать школу к черту, залезть с Конором в свой фургон и заниматься любовью до умопомрачения.

— Твои занятия, — напомнил он, оторвав губы от ее рта. — Ты опоздаешь.

— Плевать! — махнула рукой Мэгги, подставляя губы для нового поцелуя, который все равно должен был кончиться, потому что она была самая занятая женщина на свете. Занятия в школе проходили по вторникам и четвергам, но сегодня у нее было дополнительное занятие с соученицей.

— Я позвоню тебе вечером, — пообещал он, когда она садилась в машину. — Когда тебе удобнее?

Мэгги задумалась на минуту. Чарли по вечерам, как правило, резался в компьютерные игры, а Николь обзванивала с полдюжины подружек.

— В пол-одиннадцатого, — решила она. — К этому времени телефон уже, думаю, будет свободен.

— В пол-одиннадцатого, — повторил он, поцеловав ее в последний раз, и она захлопнула дверцу и завела мотор.

Он смотрел ей вслед, пока фургон не скрылся за поворотом.

Она знала это, так как видела его в зеркале заднего обзора.

— Конор? Каким ветром, старик? — удивился Джо Войтович, когда тот возник на пороге полицейского участка. — Я думал, раз ты в отпуске, то наверняка прохлаждаешься где-нибудь за сто миль отсюда!

— Какое там прохлаждаться! — усмехнулся Конор, пожимая руку старому приятелю, с которым был знаком с первого дня службы. — Съездил на пару дней в Атлантик-Сити, только и всего.

Эти два дня на самом деле изменили всю жизнь Конора, но сейчас у него не было настроения делиться этим даже с таким закадычным другом, как Джо.

— А я вот все никак в отпуск не вырвусь, — пожаловался тот. — Прямо хоть с работы увольняйся.

Конор промолчал и лишь сочувственно фыркнул.

— Так каким ветром? — повторил Джо свой вопрос. «Слушай, Джо, не задавай глупых вопросов! — хотелось сказать Конору. — Ты отлично знаешь, зачем я здесь. Чтобы окончательно убедиться, что двери этого заведения теперь закрыты для меня».

— Да так. — Конор пожал плечами. — Проходил мимо, дай, думаю, зайду, просмотрю свою почту, может быть, кое-кому позвоню.

— Ну ты даешь, старик! Меня сюда в отпуск и силком не затащишь!

— Слушай, Джо, ты же отлично знаешь, что я не в отпуске! «Отпуск» действительно был не совсем отпуском. Как объяснил Конору начальник, было решено, что пока идет процесс об убийстве Бобби, Конору «лучше отдохнуть».

— Послушай. — Джо серьезно посмотрел на Конора. — Я не уверен, что это хорошая идея. Может, тебе лучше подождать со своими звонками недельку-другую?

— Ты хочешь сказать, что мне здесь не рады? — Конор произнес это немного резче, чем следовало бы. Джо здесь был ни при чем. Джо лишь пытался помочь ему.

— Я этого не говорил. — Джо выглядел таким смущенным, что Конор снова пожалел о своей резкости. — Я лишь хотел сказать, что ветер теперь дует не в твою сторону. В пятницу здесь была Дениз. Ей обещали установить мемориальную доску на месте…

— … гибели Бобби, — закончил за него Конор. — Ты можешь говорить прямо. Я там был. Я все видел.

Длинное, словно морда гончей, лицо Джо вытянулось еще сильнее.

— Ты не единственный, кто скорбит о смерти Бобби, — сказал он. — Мы все его любили.

Слова старого приятеля резанули Конора по сердцу. Да, он был не единственным, кто скорбел о Бобби. Но другие не были виноваты в его смерти.

— И как держалась Дениз? — спросил он, чтобы хоть как-то извиниться перед Джо. — Дети были с ней?

— Нет, она оставила их с матерью. Но держалась она неплохо. Даже немного улыбалась.

«Не так, как на похоронах», — хотел, должно быть, сказать Джо.

Тогда, на похоронах, Дениз в лицо назвала Конора трусом и убийцей.

— Так вот почему капитан отправил меня в отпуск! — догадался он. — Не хотел, чтобы я встречался с Дениз.

— Откуда я знаю, что там хотел капитан?! — поморщился Джо. — Спроси у него.

Когда Бобби был жив, Дениз всегда приглашала Конора на все семейные торжества — от Рождества до дней рождения. Он даже был крестным их второго ребенка, Дженнифер Мэри. С тех пор как Конор в последний раз видел свою крестницу, прошло уже месяцев восемь.

— Пожалуйста, поймите ее правильно, — говорила ему мать Дениз. — Дени просто слишком тяжело видеть вас. Ей все время кажется, что Бобби сейчас выступит из-за вашей спины.

Итак, он ушел в тень. Дениз ясно изложила свою позицию, а Конор слишком уважал вдову Бобби, чтобы пойти против ее воли, хотя это еще больше усугубляло его потерю.

Они все говорили, что не винят его в смерти Бобби, что верят, что он не мог остановить эту проклятую пулю. Но Конор все равно чувствовал, что все уже не так, как прежде. Старые друзья отворачивались или в лучшем случае ограничивались дежурными приветствиями. Повсюду он встречался с мрачными взглядами. И если раньше он думал, что всеобщее раздражение направлено против того дегенерата, который стрелял, сейчас ему все больше казалось, что оно направлено против него.

Это не должно было удивлять Конора. Он это заслужил. Он совершил ошибку в самый ответственный момент, и эта ошибка стоила его напарнику жизни. И этого ничем не искупить, кроме чувства вины на всю оставшуюся жизнь.

Смерть Бобби Ди Карло потрясла всю округу. Он был единственным полицейским за всю стодесятилетнюю историю городка, погибшим на службе. Никто не ожидал, что такое может случиться в их сонном уютном городишке. Местные репортеры весь прошлый год, казалось, только и делали, что смаковали эту историю во всех подробностях, и Конор знал, что она уже успела выйти далеко за пределы штата, если не страны. Кокору иногда начинало казаться, что скоро он начнет бояться каждого шороха, ожидая, что в любой момент к нему в дом ворвутся назойливые репортеры со своими тенденциозными вопросами и на следующий день его лицо будет «красоваться» во всех газетах.

Мэгги! Конор почувствовал, что на лбу его выступает холодный пот. Мэгги ничего не знала об этом. Иначе эта история в ее сознании непременно ассоциировалась бы с ним. Она не могла не заметить, что его что-то гнетет. Она спросила его об этом в первый же день. И он уже чуть было не поведал ей, как, словно последний трус, позволил своему напарнику погибнуть.