Она была уверена, что страшные монстры расправятся с ней, это был лишь вопрос времени – когда им удастся выломать дверь и проникнуть в ванную. Молли уже мысленно попрощалась с дедом, вспомнила свой двор и с тоской подумала, что никто даже не узнает, почему она не вернулась домой.

Но прошла минута, другая, а в дверь никто не ломился.

Наоборот, в нее кто-то очень осторожно постучал.

– Молли, – позвал голос Егора. – Ты как, в порядке?

– Кто… Кто вы такие? – дрожащим голосом спросила Молли, на всякий случай отсаживаясь от двери подальше.

– У меня аллергия на пы… – послышался голос Марика, но его, видимо, отпихнули от двери и вместо него быстро заговорила Дрина:

– Ты не волнуйся, мы просто не знали, как тебе рассказать о том, кто мы, и куда ты приехала, чтобы не напугать…

– Понимаешь… – Егор поскреб ногтем дверь, – мы не люди… А если выразиться точнее, мы – нелюди. Самые обыкновенные нелюди.

– Нелюди… какие еще нелюди? – чувствуя, как ее начинает бить крупная дрожь, спросила Молли. – Ничего я не понимаю… Ваши глаза в темноте, как такое может быть…

– Ну да, светятся глаза, и с непривычки это выглядит немного страшно, – вздохнув, начал объяснять Егор. – Мы видим в темноте, лампы и фонари нам не нужны. Потому у нас в Пестроглазово нету на улице фонарей, и нет лампочек в домах.

Его голос звучал довольно искренне, и Молли постепенно начала успокаиваться. Действительно, если бы здесь ее подстерегала беда и эти существа были бы опасны, они не стали бы предлагать ей пироги, наливать чай и вообще объяснять, кто они такие.

Она сосчитала до двадцати, чтобы дыхание стало ровнее.

– Значит, вы нелюди, – стараясь говорить ровным голосом, сказала Молли. – Это вроде вурдалаков, упырей и так далее?

– Не совсем, – отозвался Егор из-за двери. – Марик – упырь, да… А Дрина – она кикимора, а я, насколько я себя помню, с утра был троллем…

– Так… – Молли судорожно вздохнула. – А Гильс – он тоже… нелюдь?

– Еще какой… – Егор за дверью тихо рассмеялся. – Ты знаешь, мы с людьми не так часто общаемся, я не понимаю, зачем старину Гильса занесло к вам на Садовую улицу.

Молли вспомнила, что впервые увидела Гильса, когда во дворе стемнело, и он пришел в темных очках, что тогда показалось ей странным. Теперь ей стало понятно, почему он так сделал – чтобы никто не увидел его глаз в сумерках.

– Погоди, Егор, я сама ей объясню и успокою, – затараторила Дрина. – Молли, мы тебе зла не причиним. Это только в сказках и фильмах нечисть гоняется за людьми, а в реальности у нас других интересов в жизни полно, тяжелая учеба в МУНе, например.

– Что это за место – МУН? Гильс тоже говорил, что учится там.

– Мы все там учимся. Ну, МУН – это сокращенное название, а если развернуть его, то получится международный университет нелюдей. Хочешь посмотреть на мой студенческий билет? Сейчас просуну под дверь.

Под дверью ванной что-то зашуршало.

– Вот, посмотри…

– Я не могу посмотреть на твой студенческий билет! – с досадой произнесла Молли. – Я не вижу в темноте, как вы!

– Тьфу, Дрина! – возмутился за дверью Егор. – Где у Мурановых фонарь был и батарейки?!

В недрах дома послышалась возня – начались поиски фонарика. Кто-то двигал стулья, что-то шуршало и звенело, а потом Егор, видимо, полез на антресоли и уронил оттуда что-то тяжелое и чугунное на ногу Марику. По звукам, которые издавал Марик, Молли смутно догадалась, чем упыри могут отличаться от людей.

Продолжать сидеть в ванной в компании стирального порошка, да еще в кромешной темноте было глупо. Молли, немного подумав, открыла защелку и толкнула дверь, осторожно выглянув наружу.

Перед дверью стоял Егор, держа в руках фонарик, которым он светил себе в лицо. За его спиной из темноты выглядывали Дрина и Марик, у которого на ноге уже красовался огромный синяк. При свете фонаря их глаза выглядели вполне обычными, а сами они, хоть и назвали себя троллем, упырем и кикиморой, сейчас больше были похожи на трех растерянных и перепуганных подростков.

– Ты это… прости, что так вышло… – неуклюже извинялся Егор. – Днем-то мы на людей похожи, с первого взгляда и не отличить. А объявлять с порога, кто мы такие, – тоже глупо, я же увидел сразу, что ты человек. Да и понял, что ты даже не знаешь, куда приехала. Вот ты на своей Садовой улице живешь вместе с дедом и в жизни бы не догадалась, что на краю города есть целый микрорайон, где живут нелюди…

При упоминании Садовой улицы и деда Молли вдруг обожгло, как огнем, – как она могла забыть позвонить деду! Она же собиралась вернуться до темноты!

– Мне срочно нужно домой! – побледнев, спохватилась Молли. – Дед ведь придет, а меня дома нет! Какой кошмар… Мне надо скорее уехать домой!

– Я бы не советовал, – тролль Егор шмыгнул носом. – Пока моя мама не успокоится, лучше из дома не выходить.

Да и не надо тебе так поздно возвращаться одной. Переночуешь в этом доме, а утром мы все вместе приедем на Садовую, и я посмотрю, что с той собакой. Правда, Гильс ей приказал мяукать, и я не уверен, что смогу отменить его приказ… Но я попробую его снять, как обычное наваждение, вдруг получится…

– Я тоже остаюсь здесь на ночь, пока мама Егора не успокоится, – заявил Марик. – У меня девятнадцать младших братьев и сестер, и я не могу рисковать собой. Да и моего отсутствия никто не заметит, родители нас пересчитывают только по пятницам.

– А я останусь за компанию, чтобы Молли было не страшно тут ночевать, – сказала Дрина.

– Но мне нужно предупредить деда! – воскликнула Молли.

– А мы и предупредим, – успокоил ее Егор. – Только не по телефону. У нас, нелюдей, есть своя почтовая служба, очень надежная, не то что ваши телефоны и так далее… Наша служба кого угодно достанет… Пошлешь послание своему деду, он его получит и спокойно ляжет спать, зная, что с тобой все в порядке. Пойдем-ка…

Егор, светя фонарем, взял ее за руку и подвел к крану в ванной, как-то по-особому постучал по нему и открыл воду.

В кране зашумело, и спустя несколько секунд из него вылилось что-то полупрозрачное, что приняло форму пирамидки с личиком. Оно щурилось от света фонарика, выжидающе глядя на ребят почти осмысленным взглядом голубых водянистых глазок.

– Вот это и есть наша почтовая служба, – сказал упырь Марик. – Откроешь кран с водой – а из него выливается водяной и говорит тебе все сообщения, которые тебе послали. Или ты посылаешь кому-то свои.

– Я слушаю… Водяная почтовая служба готова… – пробулькал водяной почтальон, помаргивая глазками.

– Говори свое послание, – подсказал Егор, толкнув Молли локтем.

– Дедушка, со мной все в порядке, я в Пестроглазово и завтра утром приеду домой, – быстро сказала Молли.

– Кому… – прошептал водяной, прикрывая глазки. – Имя…

– Адресов они не понимают, говори фамилию и имя… – снова подсказал Егор.

– Ван-дер Фо-на-рев, – стараясь говорить четко и громко, по слогам произнесла Молли.

Водяной поклонился и с урчанием слился в сток раковины.

– Интересное какое имя у твоего деда… – зевнул Егор. – Где-то я слышал похожее, не помню, где…

– Молли, ты такая бледная, – обеспокоенно заметила Дрина. – Тебе надо лечь поспать, ведь ты пережила такое нервное потрясение сегодня…

– Я сам разнервничался не меньше ее, – снова зевнул Егор. – Она узнала о существовании нелюдей, это, конечно, нелегко. А нам каково – успокаивать ее и объяснять, кто мы такие, у нас тоже нервы… Давайте-ка все спать пойдем. В этом доме лучше не ночевать поодиночке, тут черте что может произойти по ночам, поэтому вы с Дринкой ложитесь спать в комнате Гильса, раз он где-то шляется. А мы с Мариком в холле устроимся, на ковре.

Молли чувствовала себя неловко, что ее укладывают спать на кровати, а Дрине придется улечься на раскладушке, но та была непреклонна. Фонарик, тускло освещавший только небольшой круг перед собой, поставили прямо на пол.