– Если я окончу жизнь прежде вас, напишите общими силами некрологию мою, и не пролетный листок для «Инвалида», а что-нибудь такое, что осталось бы надолго. Шутки в сторону, я этого стою: не как воин и поэт исключительно, а как один из поэтических лиц русской армии.

Жуковский ничего не ответил. Вяземский, по обыкновению, отшутился. А он горько подумал, что они, конечно, о неугодном царю человеке писать не будут и, вероятно, никто другой за перо не возьмется, чтоб рассказать о его жизни, прожитой не бесполезно для отечества…

Он возвращался из Петербурга никем и ничем не ободренный. И торопиться было некуда. Семья, дети? Они отлично обходятся без него. Соня права. Дом держится на ней. Она хозяйствует, продает пшеницу, воспитывает детей. Он не уверен даже, замечают ли домашние его отсутствие.

Круг жизни завершался безрадостно. И нет ничего удивительного, что он находит утешение в воспоминаниях о прошлом и в дальних дорогах. Прошлое встает перед ним в поэтической дымке и освежает душу. Поездки позволяют лучше познавать страну, неистребимая любовь к которой залегала в нем с детства. Дремучие непроглядные леса и привольные полевые просторы, сверкающие глади бесчисленных рек и озер, и шумные города, и тихие деревни с убогими хижинами селян – все это его отечество, плохо устроенное, но прекрасное по богатству природы и чудесным свойствам мужественного, трудолюбивого народа.

Он так и не избавился от противоречий, порожденных сословными традициями, он во многом ошибался, многое представлял неверно, однако, убедившись еще в двенадцатом году, насколько возвышается простой народ над «потомками древних бояр», он относился к этому народу с неизменным сочувствием. Он страстно желал, чтоб исчезли всюду нищенские избенки и обитатели их получили возможность жить в человеческих условиях, под сенью справедливых законов, и верил, что так оно и будет, хотя не знал, когда и каким образом это произойдет.

Денис Васильевич незаметно задремал. А когда открыл глаза, было уже утро, всходило солнце, таял клубившийся над рекой туман и алмазно искрилась роса на лугу. Терентий, сопровождаемый гурьбой босоногих ребят, подводил лошадей, готовясь закладывать коляску.

– Добрый день, Денис Васильевич! Как почивать изволили?

– Отлично, – ответил он, быстро поднимаясь и привычно берясь за трубку. – А ты где же помощниками обзавелся?

– Из ближней деревни сорванцы набежали… Что с ними поделаешь!

Ребята к коляске подойти не осмелились. Стали в сторонке и с любопытством наблюдали за происходящим. Денис Васильевич, раскурив трубку, обратился к ним:

– Ну, а кто из вас старший? Пойди-ка сюда, я на пряники дам…

Ребята испуганно попятились. Терентий с улыбкой пояснил:

– Оробели… Впервой, чай, доброе слово услыхали, вот и не доверяют, подвоха опасаются… Позвольте-ка я им снесу!

От Терентия ребята деньги взяли и, разделив довольно мирно серебряные монетки, не ушли, а уселись в кружок на траве и что-то оживленно стали обсуждать.

А Денис Васильевич с трубкой в зубах стоял и думал о том, что пройдут годы и, может быть, этим милым ребятам тоже придется защищать свою страну от чужеземных завоевателей, а военный и партизанский опыт их отцов и дедов, опыт, о котором он неустанно писал в своих статьях и книгах, будет воспламенять их дух и помогать в суровой борьбе! Да, его жизнь прошла небесполезно. Он честно служил отечеству и как воин и как писатель. Он чувствует себя спокойно перед судом своей совести. Он не исчезнет бесследно из памяти народной! Невольная счастливая улыбка озарила лицо его, и, бросив ласковый взгляд в сторону ребят, он мысленно повторил те самые слова, которые всегда говорил сыновьям своим:

– Будьте честны, будьте смелы и любите отечество наше с той же силой, как я любил его!

г. Воронеж 1944 – 1956 гг.

Все даты в хронике даны по старому стилю.

Мой дорогой князь (франц.)

Вам я могу признаться (франц.)

«Сколько ран, мосье?» – «Семь, ваше величество», – «Столько же знаков чести!» (франц.)

Не бойтесь, вам не сделают ничего плохого! (франц.)

Наполеон все же о смерти Кульнева узнал и не замедлил сообщить в Париж, что «убит Кульнев, одна из лучших русских кавалерийских генералов».

Кто идет?

Книга Мабли впервые была издана в России в 1773 году в переводе А.Н.Радищева под названием «Размышления о греческой истории, или о причинах благоденствия и несчастия греков».

Подлинные слова Ермолова, записанные им в 1816 году.

Рейн – арзамасское прозвище Михаила Орлова.

В этом замке был убит заговорщиками император Павел.

Давыдов, когда его хорошо знаешь, не кто иной, как хвастун своих пороков.

Говоря между нами.

Ермолов называл мистерами Пудингами английских колонизаторов.

Подлинные слова Грибоедова из письма к Кюхельбекеру.

Из первого варианта комедии «Горе от ума».

Последняя – экзотическое растение, настоящая его родина – Кавказ.

«Взгляды на старую и новую словесность в России». Альманах «Полярная звезда», 1823 г

Отложим на завтра серьезные дела (франц.).

Похвальное слово (франц.).

Между прочим (франц.)

Я люблю женатого человека. (франц.)

О, это большое несчастье! (франц.)

Из этого ничего еще не следует! (франц.)

Возлюбленная (итал.)

Моей Евгении и моей любви (франц.).

«Современник» помимо общей цензуры проходил военную, духовную, министерства иностранных дел и министерства двора.