Под кожаную куртку я выбрала платье, которое подчеркивало мои ноги. Прошу у Таси сапоги с длинным каблуком и голенищем. Ради моей маленькой мести, он готова пойти в моих ботинках, но ни за что не пропустит вытянутое лицо Андрея, когда он поймет какое чудо потерял.

А вот я не уверена, какая цель моего наряда. Хочу ли я внимания Андрея? Или хочу отвлечь его? Хочу ли я выглядеть так, как будто он прав насчет меня? Или хочу показать, что мне не больно?

Я так и не определилась, когда он уже входит в аудиторию, и время для нас останавливается. Его глаза мгновенно находят мои. Призрак улыбки появляется на его губах, но он тут же поворачивается ко всей группе и здоровается.

Его волосы немного длиннее, чем были. А ведь он всегда тщательно следит за прической. У него больше растительности на лице, и это не модная щетина, которую я помню.

Но черт побери, как же хорошо он выглядит!

Я сжимаю ноги вместе, пытаясь игнорировать тянущую потребность в нем между ними. Но тут же появляется боль в груди и я решаю, что пусть лучше страдать от неудовлетворенной потребности, чем от разбитого сердца.

Я не такая, как он думает обо мне. И я это докажу.

Студенты встают и разбирают билеты. Андрей записывает номера напротив фамилий. Я знаю, что он сам будет оценивает все наши работы. Он не взял с собой помощника, поэтому когда бы я не закончила ответ на свой билет, он дождется меня и спросит.

— Смирнова?

— Тридцать, — говорю я, заглядывая в его глаза.

Как символично, что я вытаскиваю билет с номером совпадающим с его полным количеством лет.

— Удачи, — тихо произносит он, а я надеюсь, что он прочитал по моему взгляду другое послание.

Свой ответ на билет я начинаю с него:

“Я скучаю по тебе. Я так надеюсь, что ты передумаешь, когда узнаешь правду”.

На секунду я жалею о том, что написала. На билете. Ведь он будет сдавать их по ведомости в учебную часть. Почему мне вообще в голову пришлаа такая плохая идея. А если он не увидит? Не прочитает?

Я написал послание ручкой, так что пути назад нет. Я быстро заполняю ответы на билет и опираюсь на руку, наблюдая, как студенты один за другим встают, подходят к нему и отвечают по билету. Я знаю, что не должна ждать до конца, не хочу быть последней, но те, кто сдает экзамен, уходят из аудитории один за другим, а я мечтаю не только о секунде наедине с ним, но и как можно дольше насмотреться.

Как он спрашивает, как слушает, как скептически улыбается или удивленно наклоняет голову.

Я ловила его взгляд на себе каждый раз, когда он поднимал голову и окидывал студентов. Время идет, а я смотрю, как последние студенты в панике пытаются набросать хоть какие-то ответы.

— Время кончается. Следующий.

Я застываю на месте. Пожалуй из всех, я была готова сдать его экзамен в первые двадцать минут. А просидела здесь больше двух часов.

Я боюсь встречи с Андреем. Она может стать последней. Я долго смотрю на свой билет, когда почувствую его рядом со мной. Поднимаю глаза, избегая его взгляда, и замечаю, что мы уже одни.

— Рина? — спрашивает он.

— Я… не уверена… то есть… я бы еще подумала, Андрей Львович.

Мой голос не громче шепота.

— Я же обещал тебе, что поставлю пятерку. Ты ее заслужила. Не стоило так волноваться.

Его тон совпадает с моим. Я медленно двигаю свой билет по столу.

— Значит, я могу не отвечать? Ты сам все прочитаешь по билету?

Андрей не глядя на листок, забирает его со стола и кладет в папку к другим.

— Ты хорошо выглядишь, — замечает он, игнорируя мои вопросы.

— Спасибо. Я надела это для… тебя.

— Рина, посмотри на меня.

Я делаю, как он говорит, и чувствую, как мое сердце тает в груди. Он такой красивый, что даже смотреть на него больно.

Ему тоже больно, я вижу это по его улыбке с такими прекрасными ямочками на щеках. Он сглатывает и отходит от моей парты.

— С наступающим новым годом.

А потом выходит без единого слова из аудитории, оставляя меня одну. Снова.

Андрей

Неважно какие планы у меня были на этот новый год. Конечно я их строил до того, как расстался с Риной. В каникулы я хотел отвезти ее туда, где мы могли бы чувствовать себя… свободными.

Днем кататься на лыжах или коньках, согреваться в кафе за глинтвейном, падать в сугробы и делать ангелов. Вечерами я согревал бы ее у камина, зажигал свечи и любил до изнеможения.

Теперь все иначе.

Я еду домой, повидать мать. С Риной тоже бы поехал. Знакомить. Это был сюрприз, который я оставил на конец новогодних праздников.

Но не срослось.

— Привет, мам.

Я стараюсь изо всех сил, чтобы голос звучал бодро. Пусть онаа не знает как я подавлен, как себя чувствую.

— Сынок! Ну наконец-то! Ведь мог предупредить… Я ничего не приготовила…

Я слышу в ее голосе улыбку и беспокойство, но знаю, что она сейчас же побежит на кухню, готовить мне любимые блюда.

— Все еще успеем, мам, — улыбаюсь я в ответ и сжимаю ее плечи, обнимая и прижимая подбородок к ее макушке. Такая маленькая и хрупкая, моя мама. А полжизни она была центром моей жизни. Теперь центр жизни для нее я.

— Ты надолго в этот раз? — она с такой надеждой заглядывает мне в лицо, боясь поверить, что я не заскочил на минутку, и остнусб дольше, чем на одну ночь.

— На все каникулы! — бодро заявляю я. — Открестился от всех дел, чтобы побыть с тобой.

Вот теперь ее улыбка щедрая и искренняя.

— Тогда поднимайся в свою комнату, а я сейчас пожарю картошечки и поставлю тесто на пироги.

Я снова обнимаю мать и быстро скрываюсь в комнате, которая с рождения моя и никто ее никогда не занимал. Душ, чтобы освежиться, свежая одежда, чтобы скинуть с себя чужой запах и стать домашним, тем у кого не может быть проблем сложнее, чем какую начинку пирога я предпочитаю.

Жаль мозги водой не прополоскать. А там пульсирует только одна мысль: Рина, Рина, Рина…

После душа, я переодеваюсь, сажусь на постель и смотрю на одну из многих ее фотографий в моем телефоне.

Она лежит на боку в моей постели, в моей футболке. Ее глаза закрыты, а на лице сонная улыбка. Я сделал снимок, а через мгновение она уже была у меня на руках и поцелуями атаковала мои губы.

Я уже готов отбросить свой телефон в сторону, чтобы не смотреть на ее прекрасное лицо, не мучить себя невозможными воспоминаниями. Но не могу оторваться. Листаю и листаю, заново проживая самые сладкие моменты в моей жизни.

Если бы воспоминания можно было удалить как фото с телефона, но нет… Они теперь навсегда со мной.

От двери слышу мамин вздох. Встречаюсь с ней взглядом.

— У тебя появилась девушка? — и снова в ее голосе затаенная надежда.

После разрыв с невестой, я не подпускал к себе девушек. Не хотел снова проходить через их лживость и изворотливость в отношениях. Но меня это не уберегло. Я снова наткнулся на Рину, которая легко окрутила меня вокруг пальца.

Черт!

— Я твой единственный сын, — смеюсь я, откидывая телефон и поднимаясь с постели. — И знаю, что я твой любимый ребенок, потому второй тебе точно не нужен.

— Но я все еще надеюсь дожить и понянчить внуков, — с укоризной напоминает мать.

— Не говори так. Ты проживешь еще долго-долго!

— Сколько смогу. Время не идет мне на пользу.

— Что случилось, мам?

— Я вижу, что тебе нужно выговориться. Поговори со мной. Что с тобой, Андрюш?

— Ничего. Я просто устал.

— Попробуйте еще раз. Я вижу, когда тебя что-то беспокоит. И я знаю, когда это что-то серьезней, чем усталость.

Я молчу, а она снова говорит.

— Это девочка?

Меня сразу же раздражает, что мама так хорошо меня знает, что от нее ничего не укрыть. Это чертова материнская интуиция.

— Мама… — я замолкаю. — Я действительно не хочу об этом говорить.

— Очень жаль. Иногда разговор помогает быстрее, чем молчание. Твоя бывшая тебя испортила. Ты совсем перестал доверять девушкам.