Однако для такого необычного символа нужно было обоснование и, с помощью наставников, которые намного лучше Александра разбирались в мистике, он нашел его. Получилось что-то вроде символа живого и полного сил человека, устремленного к высоким духовным идеалам. Не очень однозначная трактовка, но императора вполне устроила, ибо и звучала красиво и британцев наверняка бы заинтриговала.

Железная дорога совершенно расстроила Александра, так как он ожидал от вагонов первого класса несколько большего комфорта, но, видимо его надежды забыли сделать поправку на время. Железнодорожный вагон образца 1856 года являл собой совершенно убогую конструкцию. Двухосная бытовка с подрессоренными колесными парами по типу кареты, только чуть жестче, не давала особой мягкости хода, а потому, в купе с весьма хлипкой конструкцией самой коробки вагона, вызывала постоянные страхи и опасения даже на тех, весьма скромных скоростях, что развивал состав. Душераздирающие скрипы на поворотах, постоянные крены, избыточно активно покачивание, сидячие места, отвратительная вентиляция, которая представлена собственно только сквозняками — очень сильно портили настроение от путешествия. Вся дорога заняла чуть более суток. И не столько из-за невысокой по современным меркам скорости движения, сколько из-за длительных остановок, в первую очередь технического характера. Основная проблема заключалась в том, что на третьем часу пути с локомотивом начались неприятные происшествия, потребовавшие, в конечном счете, его замены. Все эти проблемы, совмещенные с эксплуатационными особенностями железнодорожного сообщения России того времени и совершенно неудобной материальной частью, не приспособленной для долгих переездов, сделали саму поездку очень изматывающей. Помимо всего прочего на подъезде к Москве испортилась погода — вначале стало пасмурно, а за час до прибытия заморосил мерзкий, мелкий дождик. На Николаевском вокзале Москвы их ждала совершенная скисшая от погоды процессия, которая, впрочем, несколько оживилась с прибытием поезда, предвкушая, видимо, скорую возможность разойтись по домам и погреться. Александра сразу же отправили в Николаевский дворец кремля, дабы он смог принять ванну и поспать, так как провел больше суток на ногах, а Алексей Ираклиевич, прибывший с ним в качестве куратора всей операции, отправился в дом губернатора Москвы (Закревского Арсения Андреевича), дабы обсудить в деталях предстоящее мероприятие.

Крепкий, здоровый сон — что еще нужно для счастья? Не знаю как вы, а Александр в тот день посчитал именно так, а потому даже к ужину вставать не стал. Дело в том, что он и раньше не любил поезда, но тот ужас, который ему пришлось испытать в этом сарае на колесах, был непередаваем. Конечно, по уровню комфорта это не походило на вагон московского метрополитена, куда в час пик нужно входить с разбега, а потом около часа полтора ехать куда-нибудь на другой конец города в подвешенном состоянии. В этом плане было все намного лучше — ты сидишь в довольно удобном кресле и пытаешься уснуть. Правда, в это время весь шикарно отделанный сарайчик вокруг тебя гаденько скрипит, норовя развалиться, и совершенно безбожно вибрирует. Это очень сильно напрягает нервы и не дает расслабиться. Особенно тяжело было Александру, так как его тело находилось в очень специфическом диссонансе: разум взрослого, физиология ребенка. Правда, стоит отметить, что гормональный фон за последние полтора года сильно изменился. Конечно, до полноценного баланса тела с сознанием было далеко, но прогрессия ощущалась очень сильно. Физические упражнения, вкупе с сильно прогрессирующим гормональным фоном, сильно продвинули тело великого князя. В свои одиннадцать лет Александр выглядел как крепкий пятнадцатилетний подросток. Даже эрекция появилась, чего в первые месяцы после вселения он не замечал. Да реагировать особо было не на кого — вокруг великих князей усилиями Марии Александровны создавалась обстановка благопристойности в ее крайних формах. То есть молодых девушек, даже в одежде без декольте можно было видеть только издалека и мимолетом. Поэтому эффект от молодой, красивой служанки лет восемнадцати в довольно интригующем платье, что дремала на стуле в коридоре, возле покоев Александра, был очень необычен и приятен. Мягко говоря, великий князь слегка перевозбудился и пришлось брать себя в руки. Верно, ее поставили временно, присмотреть за Сашей пока его слуги отдыхали. Но пускаться во все тяжкие и пытаться проверить работоспособность своего "агрегата" Александр пока не желал, так как в случае, если это дойдет до родителей, проблем возникнет много. Поэтому он отвернулся от сочного бюста, который эротично подчеркивался корсетом, задумался о каких-то наукоемких глупостях и, поняв, что его отпустило, покашлял, привлекая внимание спящей служанки. В общем, благодаря ее деятельности уже через полчаса он стоял на парадном крыльце Николаевского дворца, с довольной мордой лица и в аккуратно одетом гимнастическом костюме.

Перед Александром лежал Московский Кремль середины XIX века. Незадолго до переноса сознания он посещал это место с целью погулять по Соборной площади и посмотреть на экспозицию Оружейной палаты. Вчера, когда его засыпающего везли в карете, Саша даже не обращал внимания на окружающую обстановку, но теперь великий князь стоял и с легкой восторженностью осматривал различные постройки, сопоставляя их с тем, что он видел раньше. Постояв некоторое время, Александр пошел лазить по Кремлю. Взыграло любопытство. Служилый и церковный люд, что находился на территории, его еще не знал, а потому косился на необычного подростка в несколько непривычной форме. Однако опрятность одежды и уверенность поведения помогали ему не привлекать особого внимания — его принимали за ребенка кого-то из солидных персон, прибывших вчера из Санкт-Петербурга. Как это ни странно, но с великим князем его никто не ассоциировал. Долго ли, коротко ли, но дошел Александр до Троицкой башни и выглянул наружу. Выглядело все весьма и весьма скромно. И если внутри самого Кремля изменений было хоть много, но они как-то вписывались в ансамбль и не сильно диссонировали с воспоминаниями, то снаружи его ждал совершенно иной город. Да, он уже привык несколько к архитектурным изыскам своего нового времени, но Москва оставалась в голове в образе все той же огромной столицы. То, что просматривалось со стороны Троицкой башни Кремля, напоминало провинциальный городок, хоть и очень масштабный, но никак не могучий мегаполис, к которому привык Александр в своей прошлой жизни. Мысли о прошлом нахлынули бурной волной и принесли печаль. Он прислонился спиной к каменной кладке и задумался, смотря куда-то вдаль. Со стороны это выглядело очень необычно. Подросток со странным взглядом и суровым лицом был необычен настолько, что минут через пять такой медитации к нему подошел один из слуг лет двадцати, суетившихся с раннего утра на хозяйственных делах.

— Ваше благородие, вам плохо?

— Что? — Александр вывалился из ностальгических воспоминаний и пытался собраться с мыслями, недоумевая от того, что делает перед ним этот странный ряженый.

— Вам нехорошо? А то побледнели очень.

— Нет. Со мной все хорошо. Задумался. А кто ты такой?

— Я? Прохор, ваше благородие. Я тут служу у его превосходительства Арсения Андреевича. Слуга значит я.

— Хорошо. — Александр уже вернулся обратно на землю и заинтересовался собеседником. — Тебя не ждут срочные дела? Ты сейчас свободен? — Слуга замялся, думая, что ответить. — Ты не переживай. Я только приехал из Санкт-Петербурга и хотел расспросить тебя о жизни в Москве.

— Ваше благородие, так я же дремуч в барских делах. Что я могу рассказать?

— Темнишь ты чего-то. — Сказал Александр и слегка улыбнулся. В этот момент он услышал, как Прохора кто-то издалека окликает, махая рукой. Спустя минуты полторы подошел, одетый сходным образом человек лет сорока с густыми, нахмуренными бровями.