Лучше завершу я прогулку чем-то вроде мечты. Когда-то до Первой мировой Васильевский благодаря жившим здесь немцам слыл самым пивным районом Петербурга. Так почему бы не открыть здесь сегодня в память об этих великих любителях янтарного напитка дешевое и вместительное заведение, скажем, под названием «У васинского немца». Могли бы быть здесь и какие-то музейные экспонаты, и картинки быта тех времен украсили бы стены… И я, если еще буду жив, с удовольствием сдул бы пену с выполненной под немецкую старину кружки…

Сколько поэтов жило на Васильевском? Не возьмусь сказать. Да, наверное, и никто не возьмется. Поэты бывают великие или большие, выдающиеся или всего лишь известные, гениальные или, что рангом пониже, — талантливые, а то и просто — способные, подававшие надежды, да так и не сбывшиеся как настоящие поэты.

Не счесть им числа, не перечесть имен. Но они жили здесь на Васильевском. И их эмоции, их наэлектризованные души до сих пор согревают стены домов или витают в вечерних сумерках, между выцветших линий.

Здесь обитали в разное время Василий Тредиаковский, Тарас Шевченко, Николай Некрасов, Александр Блок, Федор Сологуб. Велимир Хлебников да и многие другие их именитые собратья по поэтическому цеху. Но здесь же, повторяю, обитали и малоизвестные, а то и совсем безвестные стихотворцы трех петербургских столетий. Наверное, нет смысла вспоминать без надобности их имена, их строки, и тем более, их адреса, которые время стирает безжалостно и почти мгновенно, будто написаны они были мелом на школьной доске.

Впрочем, то же может происходить и с адресами поэтов великих и всеми любимых. По разным причинам, но происходит.

Например, о том, что с 1912 по 1914 годы в доме № 17 по Тучкову переулку жили Анна Ахматова и Николай Гумилев, я узнал значительно позже, чем о том, что здесь же жил известный живописец и график Евгений Лансере. Разные были у властей отношения к этим личностям. Одно дело — автор, прославляющий Петра, творивший многочисленные исторические полотна, другое дело поэт — «контра», расстрелянный в 1921 году, и его находящаяся долгие годы в опале вдова.

А между тем, при внимательном чтении ахматовских стихов можно было угадать этот адрес:

Конечно же, это — церковь Святой Великомученицы Екатерины, выходящая колокольней на Кадетскую линию, а алтарной стеной — в Тучков переулок.

Гумилев и Ахматова свое неказистое, но по-своему уютное жилье ласково называли «Тучкой». Они жили в квартире 29 дома №17. Это была одна комната окнами на переулок. Переулок выходил к Малой Неве, по которой сновали запряженные в барки с грузами маленькие, крикливые и чумазые буксиры. Тогда еще Тучкова набережная не была одета в гранит. Низкий левый берег полого спускался к реке. А берег правый зеленел кущами деревьев Петровского парка, отражался в воде таинственной громадой возведенных еще Ринальди складов Тучкова буяна, — которую Ахматова ошибочно принимала за дворец Бирона — и светился куполами собора Святого князя Владимира. Чудное это было место. Тихое, романтическое, как бы лежащее у истоков пути в дальние страны, путешествовать по которым так любил Николай Степанович. Он и вернулся недавно из очередного своего путешествия, на этот раз — в Италию. Вернулся с тем, чтобы продолжить обучение в Университете. Он поступал туда, на юридический факультет, в 1908 году, но вскоре покинул здание Петровских коллегий и уехал в Париж, в Сорбонну слушать лекции по французской литературе. Гумилев к тому времени уже был автором «Пути конквистадоров»; к печати готовились «Романтические цветы» и литература, естественно, привлекала молодого человека куда больше, чем занудная юриспруденция. Теперь он учится на историко-филологическом факультете. Кстати, и выбор снятой квартиры наверняка был связан с ее близостью к Университету. Вообще, «Тучка» занимает в судьбе Гумилева особое место. Начнем с того, что это — первый самостоятельный адрес Гумилева в Петербурге; до этого он жил с родителями. Это первая его совместная квартира с Анной Ахматовой. Здесь 1 октября 1912 года родился их сын Левушка, впоследствии знаменитый историк Лев Николаевич Гумилев. Именно во время проживания здесь создавалось, теоретически обосновывалось новое направление в русской поэзии — акмеизм. В январе 1913-го в журнале «Аполлон» была опубликована статья Гумилева «Наследие символизма и акмеизм», ставшая по сути манифестом акмеизма. Николай Степанович энергично сотрудничает тогда в «Аполлоне», ставшем, как и другой, принадлежавший «цеху поэтов» журнал «Гиперборей», — глашатаем акмеизма. Секретарь «Аполлона» Лозинский живет рядом, в Волховском переулке, и Гумилев часто бывает на его квартире, проводит вечера в спорах и чтении стихов.

В это же время Гумилев организует в университете кружок германской филологии, где читают лекции, делают доклады известные университетские профессора. Поэт, автор уже четырех стихотворных сборников, среди которых есть и «Чужое небо», — книга, переполненная экзотикой дальних стран, — тесно связан с Кунсткамерой, Музеем этнографии и антропологии, от которого он и отправляется весной 1913 года в свою четвертую африканскую экспедицию.

Сохранилась открытка (текст ее приводится во вступительной статье А.И. Павловского к сборнику стихов Н.С. Гумилева, изданному в большой серии «Библиотеки поэта»), посланная Гумилевым Анне Ахматовой из Одессы 4 апреля 1913 года: «…С нетерпением жду Африки».

В Музее этнографии будут выставлены экспедиционные «трофеи», которые поэт привезет из Абиссинии.

Вид с Тучкова моста на Тучков переулок и «Тучку» — дом, на котором до сих пор нет мемориальной доски.

В том же году, когда они поселились на «Тучке», у Анны Андреевны вышла первая книга стихов «Вечер». Уже заявившей о себе поэтессой, ходила она на сеансы в мастерскую Н. И. Альтмана, которая находилась здесь же рядом, на Тучковой набережной. Натан Альтман писал ее портрет. Теперь он хранится в Русском музее: помните, молодая Анна Ахматова в сине-желтых тонах...