Оказавшись внизу, Накакура запутался в скоплении морских водорослей. Кику дернул за веревку, чтобы поднять его наверх, потом посветил фонарем вниз. Бетонный свод напоминал дот с амбразурами с трех сторон. Дно было устлано мягкой грязью. Вывернув два коралловых куста, Кику начал счищать с себя налипшую грязь, и это напомнило ему рассказ Яманэ о том, что, когда тому делали операцию, чтобы вставить в череп пластинку, он смог заглянуть в свой мозг, и тот показался ему мягким и белым, похожим на комок соевого творога — тофу.

«Тофу или коралл», — пробормотал под маской Кику, схватил дрель и принялся сверлить мягкий коралл, но тут его остановил Накакура, указав куда-то вперед, за скопление белых осколков. В высверленном Кику отверстии что-то заблестело. Накакура забрал у Кику дрель, удалил обломки кораллов, и тогда они увидели изготовленный из молибдена серебристый цилиндр. За ним виднелось еще несколько, и вот уже они оказались над складом из шестнадцати цилиндров, каждый из которых был размером с человеческое бедро. Цилиндры были покрыты толстой пластиковой обшивкой и крепились к бетону при помощи цепи. Накакура осторожно перекусил цепь, и цилиндры раскатились в разные стороны.

Они решили вытаскивать цилиндры, связывая их по три резиновым жгутом, чтобы легче было поднимать. Дернув за трос, они дали сигнал находившемуся наверху Хаяси, и тот начал поднимать их вверх, туда, где мерцал слабый свет, напоминающий свет лампочки на втором этаже магазина на темной улочке. Трос несколько раз цеплялся за острые кораллы, но наконец они увидели Хаяси, который изо всех сил тащил трос. Кику и Накакура оставили дрель и батарею в доте, и теперь каждый тянул вверх три связанных вместе цилиндра. Когда они были уже посреди склона, Кику вспугнул двух скорпен, притаившихся в углублении скалы, и они пронеслись у него перед самым лицом. После этого события развивались невероятно стремительно.

Кику услышал сдавленный крик и бульканье пузырьков, и увидел, обернувшись, что Накакура скользит по склону вниз. Дыхательная трубка выпала у него изо рта, одной рукой он держался за лоб, не выпуская при этом цилиндры. Надеясь, что произошло не самое худшее, Кику предупредил Ха-яси, и начал спускаться на глубину, чтобы помочь другу. Накакура лежал на доте и держался рукой за лоб. Когда Кику подплыл к нему, Накакура показал на проплывающую мимо скорпену. Именно это красивое, но смертельно опасное существо обожгло его своим ядовитым шипом, и теперь все его тело онемело. Рана на лбу, должно быть, причиняла ему нестерпимую боль, и Накакура, в полном отчаянии, знаками просил Кику помочиться ему на лоб. Наверное, вспомнил, а может быть, где-то читал, что в яде скорпены содержится кислота, которую можно нейтрализовать мочой. Кику, заколебавшись, не знал, как ему поступить, но Накакура уже сам расстегнул его костюм, придвинув член Кику к обожженному месту и нетерпеливо теребил его в паху, чтобы тот поторопился. Но у Кику как назло ничего не получалось: вид Накакура, тыкающего себе в лоб его членом, не вызывал у него ничего, кроме смеха. Чем больше он старался помочиться, тем больше его разбирал смех. Накакура продолжал теребить розовый кончик члена, и тогда Кику сумел все же перебороть смех и сосредоточиться.

Внезапно Накакура резко обмяк. Обескураженный, Кику заглянул в его маску и увидел, что глаза товарища крепко закрыты, а черты лица искажены. Челюсть подрагивала, губы были до крови искусаны. Рука Накакура, все еще цепляющаяся за бедро Кику, стала твердой как сталь. И Кику вдруг вспомнил, что в тот момент, когда Накакура ужалила скорпена, дыхательный аппарат выпал у него изо рта. Взглянув на цилиндры, которые тащил на себе Накакура, Кику заметил в одном из них протечку: из него вырывались, лопались под давлением воды и тут же растворялись в ней зеленые пузырьки. Переведя взгляд на Накакура, он увидел, что теперь его глаза широко открыты, а глазные яблоки налиты кровью. Внезапно рука, сжимающая бедро Кику, ослабла, изо рта Накакура пошла зеленая пена, и раздался то ли крик, то ли маниакальный смех. Несмотря на то что его бедро онемело. Кику попытался плыть вверх по склону, но Накакура удерживал его веревкой. Кику обрезал ее ножом и подал Хаяси знак тащить наверх. Вдруг ему вспомнилось, что он уже неоднократно видел этот сон: неизвестный убийца преследует его, а тело его становится все тяжелее и неповоротливее.

Но и без веревки Накакура продолжал следовать за ним наверх, издавая жуткие вопли, напоминающие одновременно бульканье и смех. Хаяси продолжал тащить веревку, и Кику наконец вскарабкался на край шельфа, но он слишком устал, хотя в состоянии прохладной полуневесомости не совсем еще это сознавал. Вдруг у него потемнело в глазах, и ему показалось, что он куда-то соскальзывает. Он помнил, что если потеряет сознание, то не сумеет справиться с дыхательным аппаратом.

Опустившись на четвереньки, он пытался вдохнуть как можно больше воздуха, усилием воли заставляя себя дышать. Он слышал биение своего сердца. Вдыхай же! Вдох! Выдох! Вдох! Выдох! Сердце продолжало отчаянно биться. На мгновение он открыл глаза и прямо против себя увидел покачивающего усиками омара. За спиной услышал дыхание и обернулся в тот самый момент, когда Хаяси направился к Накакура, чтобы помочь ему выбраться на платформу. Кику попытался криком остановить его, но из-за бульканья пузырьков крика не было слышно. Накакура крепко схватил Хаяси за руку. Кику видел, как исказилось от боли лицо Хаяси, пытавшегося вырваться из хватки Накакура. Когда Накакура выхватил нож и вонзил его в живот Хаяси, Кику поднял ружье. Серебристый гарпун пролетел между ними и глубоко воткнулся в горло Накакура.

ГЛАВА 34

Хаси сидел на краю ванны. Разглядев, что его пальцы намылены и покрыты морщинками, он встал, сжимая в руке кухонный нож, и выключил душ. Кровь продолжала вытекать через отверстие слива, но Хаси, не вполне уверенный, что убийство Нива ему не приснилось, не вытираясь, мокрый прошел в спальню. Он звал Нива, ее нигде не было. Тогда он принялся ходить из одной комнаты в другую, пытаясь отыскать следы ее присутствия: окурки в пепельницах, обертки ее любимых леденцов, косметику на ночном столике, туфли в прихожей, грязные тарелки. Он положил нож на место, на кухонную полку. Никаких следов присутствия Нива! Он решил, что все ему приснилось.

Но даже если это был сон, в его сознании четко отпечатались выпуклый белый живот Нива с торчащим из него ножом и запах черной крови. В ушах звучали слова господина Д., назвавшего его «ненормальным», и он начинал подумывать, не так ли это на самом деле. Когда видишь сон, разве можно отличить его от действительности? Он вспомнил старушку, которая копалась на острове в мусорных кучах. Вот она-то и впрямь была ненормальной: ткнет пальцем в безоблачное небо и закричит: «Самолет!», а потом падает ничком на землю. «Так кончу и я, — подумал он. — Но почему?» Надо было задуматься об этом много лет назад. Ведь эта спятившая женщина на самом деле была его матерью. Или все это наказание за то, что он отрезал себе кончик языка? Возможно, все, что он видел, оставалось для других невидимым, а то, что видели другие, ускользало от его взора?

Хаси достал из холодильника кубик льда и сжимал его в онемевшей руке до тех пор, пока не почувствовал боль. Тогда он включил горелку на газовой плите и сунул ладонь в пламя, после чего завопил от боли. Нацарапал на клочке бумаги несколько цифр в колонку и попытался их сложить. Наконец открыл газету и прочел в разделе некрологов: «Ёсиё Гёура, каллиграф, умер между 11 и 2.30 утра в больнице Мацуяма от инфаркта. Похороны состоятся в Академии изящных искусств Гёура, по адресу: Мацуяма, Хонтё 9-3 с участием вдовы покойного Ёсиэ Гёура; адрес: Мацуяма, Ка-миири-тё, 3-4». «По крайней мере, я еще способен читать, — подумал он про себя. — Кажется, я нормальный».

Тут его внимание привлек чистый пластиковый пакет в кухне, а в нем что-то красное. Он рассмотрел: куча пропитанных кровью тряпок. Вот искомое свидетельство! Хаси почувствовал, как на его руках поднялись волоски. Вероятно, полиция уже идет по следу, чтобы арестовать его, после чего будет суд, и он, как Кику, окажется за решеткой и колючей проволокой, в сером здании за высокой стеной. «Я такой слабый, — подумал он. — Невозможно представить, что может случиться со мной в подобном месте».