— Под «начали» ты имеешь в виду тот момент, когда был подсоединен твой привод? Конечно же, нет, ведь мы с тех пор движемся.

— И будем двигаться и дальше. Наш благоприобретенный гравитационный потенциал энергии не менее реален, чем нынешняя кинетическая энергия скорости. Они существуют.

Лазарус был озадачен. Объяснения Либби явно не удовлетворяли его.

— Допустим, ты поймал меня, Энди. Но, как ни говори, а мы-таки откуда-то взяли энергию. Откуда? Еще в школе меня учили почитать знамя, голосовать на выборах и свято верить в закон сохранения энергии. А теперь ты, похоже, посягаешь на него. Или нет?

— О, об этом можно не беспокоиться, — заявил Либби. — Так называемый закон сохранения энергии был просто рабочей гипотезой, недоказанной и недоказуемой, используемой для объяснения только известной части явлений. Он действует лишь в рамках старой динамической концепции строения мира. А если учитывать всю полноту реальности, то «нарушение» этого закона ничуть не более удивительно, чем наличие у функции дискретности, которую нужно просто заметить и описать. Именно это я и сделал. Я увидел прерывность в математической модели тех взаимоотношений массы и энергии, которые называются инерцией. И применил ее. Тут меня подстерегала единственная опасность: никогда нельзя быть окончательно убежденным в том, что модель соответствует действительности до тех пор, пока эмпирически не испытаешь ее.

— Да-да, конечно… пока не откусишь, не распробуешь… Но, Энди, я так до сих пор и не понял, что же послужило причиной? — Он повернулся к Форду: — А вы, Слэйтон?

Форд отрицательно покачал головой:

— Нет. Я бы очень хотел понять, но боюсь, что мне это недоступно.

— Видимо, как и мне. Так что же, Энди?

Теперь уже Либби выглядел озадаченным.

— Но, Лазарус, причинность — всего лишь абстракция, слабо отражающая реальное положение дел. Явление просто существует. А причинность — это постулат старомодной донаучной философии.

— Я так и думал, — медленно отозвался Лазарус, — что я старомоден.

Либби никак не отреагировал. Он молча отсоединил свой аппарат.

Темный диск продолжал убывать… Когда он уменьшился до одной шестой первоначального диаметра, экран вдруг осветился. Датчики корабля снова начали передавать реальное изображение, так как расстояние до Солнца стало достаточно большим.

Лазарус попытался в уме подсчитать кинетическую энергию корабля: одна вторая квадрата скорости света (чуть-чуть меньше, поправился он), помноженного на гигантскую массу «Новых Рубежей». Ответ не удовлетворял его, как ни относись к объяснениям Либби.

— Сначала о деле, — вмешался Барстоу. — Я так же интересуюсь некоторыми научными аспектами создавшейся ситуации, как и любой из вас, но тем не менее нам необходимо многое сделать. Мы с самого начала должны установить распорядок жизни на корабле. Поэтому давайте пока оставим физику и математику и перейдем к организационным вопросам.

Он совещался не с Поверенным, а со своими помощниками, с людьми, которые сделали возможным их побег — с Ральфом Шульцем, Ив Барстоу, Мэри Сперлинг, Джастином Футом, Клайвом Джонсоном и дюжиной других.

Лазарус и Либби тоже присутствовали здесь. Лазарус отрядил Слэйтона Форда охранять рубку, распорядившись, чтобы тот гнал прочь всех незваных посетителей и никому не позволял дотрагиваться до пульта управления. Это была выдуманная Лазарусом работа, которая входила в «прописанный» им Форду курс трудотерапии. Настроение бывшего Администратора ему совсем не нравилось. Форд, казалось, целиком ушел в себя. Он отвечал, когда его о чем-либо спрашивали, но и только. Это очень беспокоило Лазаруса.

— Нам нужен руководитель, — продолжал Барстоу, — человек, который на время будет наделен самыми широкими полномочиями, правом отдавать приказы и следить за их неукоснительным выполнением. Ему придется принимать решения, мобилизовать нас, давать поручения и распределять обязанности — одним словом, налаживать нормальный корабельный быт. Пост ответственный, поэтому я предлагаю избрать этого человека путем всеобщего голосования. С выборами, однако, можно повременить, а вот наведение порядка не терпит отлагательства. Мы нерационально тратим пищу, а корабль к тому же так зага… Ну, я сегодня пытался воспользоваться туалетом… Жаль, что вы этого не видели.

— Заккур…

— Да, Ив?

— Мне кажется, мы должны поручить это все Поверенным. У нас ведь нет никакой власти, мы просто группа, созданная в чрезвычайных обстоятельствах для организации эвакуации, и наша миссия завершена.

— Ахррумп-ф-ф… — прочистил горло Джастин Фут. Голос его был сух и формален, равно как и выражение лица. — Я не совсем согласен с тем, что сейчас сказала наша сестра. Поверенные не вполне знакомы с положением вещей на корабле, и мы потеряем много времени зря, если сейчас начнем вводить их в курс дела, чтобы они могли начать работать с полной отдачей. Более того, я сам — один из Поверенных, и могу сказать, что как организованная группа мы юридически неправомочны, ибо формально больше не существуем.

Лазарус заинтересовался:

— Как же это так, Джастин?

— А вот как: Совет Поверенных занимался делами Фонда, который был органично вплетен в гражданскую жизнь всего общества. Он никогда не являлся органом власти. Единственным делом Поверенных было осуществление посреднических функций в отношениях между Семьями и остальными социальными слоями. Теперь, когда связь между Семьями и обществом окончательно разорвана, Совет Поверенных должен перестать существовать. Он стал достоянием истории. Что касается остального, то все старые социальные связи разрушены и мы на этом корабле просто неуправляемый конгломерат людей. И это наше собрание имеет столько же права — или не имеет права — взять на себя ответственность за организацию нового общества, как и любая партийная группа.

Лазарус засмеялся и захлопал в ладоши.

— Джастин! — воскликнул он. — Давненько мне не приходилось слыхивать такого ловкого жонглирования словами. Давайте-ка как-нибудь уединимся и порассуждаем о солипсизме.

Джастин Фут был явно уязвлен.

— Очевидно… — начал он.

— Нет, нет! Ни слова больше. Вы убедили меня, так не надо же меня разубеждать. Если дела обстоят подобным образом — что ж, давайте не будем терять времени и займемся выборами начальника. Как насчет тебя, Зак? По-моему, ты самый подходящий кандидат.

Барстоу отрицательно покачал головой:

— Я знаю свои возможности. Я инженер, а не политический деятель. Делами Семей я занимался скорее как любитель. А нам нужен специалист в области управления обществом.

Когда присутствующие убедились, что Барстоу действительно берет самоотвод, они стали предлагать другие кандидатуры и обсуждать их. В такой большой группе людей, как Семьи, было много специалистов в области политических наук, немало и таких, кто служил в государственных учреждениях и пользовался там авторитетом.

Лазарус слушал. Четырех кандидатов он знал лично. Наконец он отвел в сторону Ив Барстоу и стал о чем-то шептаться с ней. Сначала она удивилась, потом задумалась и, наконец, кивнула.

Ив попросила слова.

— Я хочу выдвинуть кандидатуру, — начала она, по своему обыкновению, мягко, — которая, возможно, просто не пришла вам в голову, но тем не менее человек этот по сравнению со всеми остальными заслуживает предпочтения по характеру, образованию, опыту для того, чтобы успешно руководить. Гражданским Администратором этого корабля я предлагаю избрать Слэйтона Форда.

Собравшиеся были настолько поражены, что наступила мертвая тишина. Затем все начали говорить одновременно:

— Может, Ив сошла с ума?

— Форд на Земле!

— Нет, нет, он не там, я видел его — здесь, на нашем корабле!

— Но это невозможно! Его? Семьи никогда не пойдут на это!

— Он все равно не из наших!

Ив терпеливо ждала, пока все не выговорились.

— Я понимаю: мое предложение выглядит ошеломляющим; и я предвижу трудности, которые могут возникнуть в связи с этим. Но подумайте о положительных сторонах такого назначения. Мы все знаем о прекрасной репутации Форда и знаем, что он из себя представляет на деле. Форд настоящий гений в области управления — с этим навряд ли кто-либо не согласится. Учтите, что разработать принципы жизни на нашем сверхпереполненном корабле будет необычайно трудно, и потребуется действительно талантливый человек, чтобы навести порядок в этом хаосе.