Тара сверкнула глазами.

— Ты сам предложил Джае остаться у нас!

— И не раскаиваюсь в этом. Просто сейчас я думаю о будущем. О нашем будущем. О будущем этой женщины.

— Ты видишь какой-то выход? — тихо спросила Тара.

— Нет.

Тара задумалась. Она представляла, что творится в душе Джаи. Жизнь этой женщины всегда зависела от чужой воли, которой она покорялась легко и бездумно, пока не пришел страх смерти, не опутал сетями разум, не проник в сердце. Тогда Джая совершила невозможное. Невидимые нити, которыми было сшито ее настоящее, треснули, порвались, все рассыпалось, чувства потоком хлынули наружу, привычная жизнь превратилась в хаос.

Оставалось одно — идти дальше по такому же невозможному пути.

— Я пойду к Джеральду. Он европеец и наверняка сумеет придумать что-нибудь, что не приходит в голову нам. К тому же он влюблен в Джаю.

Камал сокрушенно покачал головой, но возражать не стал.

Джеральд прилетел как на крыльях, оставив служебные дела. Несмотря на всю сложность и трагичность ситуации, он испытывал странную радость, во всяком случае именно так показалось Таре.

Англичанин вошел в дом и неловко кивнул присутствующим. Джеральд понимал, что придется говорить на хинди, и боялся, что не сумеет подобрать нужных слов. Какое-то время он и Камал изучающе смотрели друг на друга. Потом Джеральд нерешительно улыбнулся и сел, повинуясь жесту хозяина дома. А после не отрывал взгляд от Джаи.

Если Тара обладала земной красотой, то эта девушка казалась небесным созданием, случайно попавшим в человеческий мир. Когда Джеральд и Тара шли по улице к дому Тары, молодая женщина сказала о Джае:

— Мне кажется, эта девушка нуждается в постоянной заботе, защите другого, более сильного человека.

— В этом нуждаются все женщины, — ответил англичанин. — Просто судьба многих из них складывается не так счастливо, как хотелось бы.

Сейчас, глядя на Джаю, он сказал:

— К сожалению, английские власти не вмешиваются в такие дела. Традиции есть традиции, какими бы жестокими они ни были. Возможно, вам… лучше уехать?

— С кем? Одной? И куда? — грустно спросила Джая.

Услышав ее голос, Джеральд затрепетал. Он готов был на все ради улыбки и… любви этой женщины! Однако выдавать свои чувства было рано, и он произнес серьезным, деловым тоном:

— Ваши отец и брат не могут взять вас под защиту?

— Нет. Я сама не буду просить их об этом. Мой отец — важный человек, заминдар, а мой брат — его наследник. Если они станут меня покрывать, их ждет всеобщее осуждение.

— Что будет, если вы попадете в руки родственников вашего покойного мужа?

— Они заставят меня совершить обряд. Меня ждет та же самая смерть, только вкупе с позором.

— А если бы вы снова вышли замуж? — спросил офицер, изо всех сил сдерживая волнение. — Вы смогли бы освободиться от власти родственников покойного, от власти своего отца и брата!

На губах Джаи появилась легкая и прозрачная, как утренний свет, печальная улыбка.

— Ни один мужчина никогда не женится на вдове. Индийские вдовы находятся в худшем положении, чем неприкасаемые.

И тут Джеральд Кемпион предложил то, что до сих пор не приходило в голову никому из присутствующих:

— Вы можете выйти замуж за иностранца.

Джая и Камал смотрели на англичанина как на сумасшедшего. Только Тара поняла, что он имеет в виду.

— За тебя, Джерри?

— Да, — ответил мужчина и с трудом перевел дыхание.

— Ваши священнослужители не согласятся соединить вас с индианкой, — заметил Камал. — У вас разная вера.

Джая молчала. В ее взгляде были сомнение и… свет.

Джеральд, вдохновленный тем, что молодая женщина не возражает против его идеи, горячо произнес:

— Возможно, в том, чтобы стать женой английского офицера, немного чести, но это все же лучше, чем быть вдовой или… умереть! Джая может притвориться, будто приняла мою веру — просто чтобы нас поженили, — а потом продолжать молиться своим богам. Правда, ей придется пройти обряд крещения…

— Тогда меня накажет и ваш бог, и индийские боги! — в сердцах воскликнула Джая.

Джеральд пожал плечами.

— Или вы окажетесь под защитой и нашего, и своих богов.

— Ваши законы позволяют жениться на женщине, которая только что овдовела? — усомнился Камал.

Англичанин ответил:

— Не знаю. В любом случае это просто предрассудки. Думаю, полковой священник не станет возражать. Жизнь военного тяжела, но я сделаю все, чтобы вы, Джая, — Джеральд перевел взгляд на молодую женщину, — ни в чем не нуждались. И… если хотите, не стану настаивать на выполнении супружеских обязанностей. Цель этого брака — спасти вашу жизнь.

Тара, для которой жизнь души и сердца казалась неотделимой от жизни тела, поразилась его готовности к самопожертвованию. Она поймала взгляд Камала и поняла, что муж разделяет ее мысли.

В конце разговора хозяева дома оставили Джеральда и Джаю одних, сказав, что им пора укладывать Уму.

Небо было темно-синим, и в нем, как в ночном океане, плавали призрачные огни. По потолку и стенам расползалось лунное сияние. В этом свете тела, лица, глаза выглядели еще прекраснее, чем на самом деле.

Камал подошел к жене, крепко обнял и произнес, задыхаясь от нахлынувших чувств:

— Дай слово: если я умру первым, ты останешься жить! Ради Умы, ради своего будущего… Умоляю, забудь про обычаи, не сжигай себя на костре! Моя душа будет радоваться тому, что ты живешь, а не тому, что твой прах развеян вместе с моим!

Тара затаила дыхание. Ее сердце гулко стучало в груди. Какое все-таки счастье — жить, любить и быть любимой!

— Обещаю! — страстно прошептала она и спросила: — Как думаешь, что будет… с ними?

Камал помедлил.

— Ты бы смогла сказать: «Это не мои боги, я отрекаюсь от них! Я принимаю других не потому, что верю, а чтобы спасти свою жизнь»?

Тара не колебалась ни секунды.

— Если бы нужно было спасать свою жизнь, то — нет, твою и Умы — да. — И прибавила: — Я не осуждаю Джаю. Она никогда не была счастлива, тогда как Джерри всегда ее любил. Кто знает, быть может, сотни перерождений не дадут того, что может подарить одна жизнь!

В это время Джеральд и Джая вышли из дома в маленький, затененный высокими деревьями дворик. Молодая женщина посмотрела на небо. Звезды блестели, будто росинки в невидимой гигантской паутине. Воздух был прохладным и свежим. Джая вдохнула полной грудью этот воздух свободы.

— Так вы согласны, Джая? — прошептал Джеральд. — Я хочу, чтобы вы знали: если вы умрете, мне тоже незачем будет жить!

Джая промолчала, и Джеральд не знал, поняла ли она, что это признание в любви, смогла ли догадаться, что он давно и безнадежно мечтает о ней?

— Вы что-нибудь знаете о… моем Боге? — осторожно спросил офицер.

— Да. У Кирана было много английских книг, он любил их читать и иногда рассказывал о вашей культуре и вере. У нас много богов, и каждый из них может быть и добрым, и злым. У вас — один, он добрый и учит людей милосердию.

— Думаю, священник задаст вам несколько вопросов. Как хорошо, что вы говорите по-английски!

Джая потупилась.

— Брат занимался со мной.

Она не призналась в том, что упросила Кирана обучить ее языку в надежде на встречу с человеком, который сейчас стоял рядом. Который желал спасти ее от смерти и хотел стать ее мужем.

А Джеральд Кемпион молил Бога о том, чтобы как можно скорее наступил новый день и чтобы Джая… не передумала.

Джеральд был настойчив и по-мальчишески пылок в разговоре со священником, который знал его как сдержанного и серьезного человека. Договорившись о крещении и венчании, англичанин принес Джае европейское платье, которое выпросил у жены одного из офицеров.

Женщины с изумлением вертели платье в руках.

— Какие неудобные вещи носят англичане! — заметила Тара. — То ли дело наша одежда!

Нелепыми были и туфли, в которых Джая едва могла ходить. Ей казалось, что из нее хотят вылепить другого человека; впрочем, она сама решилась на это, презрев и отвергнув все, чем жила с рождения.