— Значит, мы идем купаться? — изогнул бровь Илья, нежно опуская меня на пол и подбирая все наши вещи.

— Думаю, да, — отвечаю и проскальзываю вперед него в коридор, — я принесу полотенца, — кидаю ему через спину и тут же исчезаю в своей комнате.

Мне нужно было здесь немного разобрать тот беспорядок, который я навела, когда собиралась на корпоратив. Не хотелось мне выглядеть неряхой в глазах любимого мужчины, поэтому я торопливо запихала стопку вещей в шкаф. Когда все было почти готово, дверь тихонечко скрипнула, и в нее заглянул Илья.

— Я тебя жду, детка, — ощупывая мою фигуру взглядом, проговорил он.

— Уже иду, — улыбаясь в ответ, выудила из шкафа банное полотенце, направилась к нему.

— Надеюсь, ты тут не своего розового дружка прятала? — притягивая меня к себя, кусает за нижнюю губу Илья.

— Ты в своем уме? — абсолютно всерьез воспринимаю его вопрос, и только когда удается разглядеть озорной взгляд, понимаю, что он шутит.

— Ну, я просто хотел сказать тебе, что эта штука больше тебе не пригодится. Можешь подарить ее какой-нибудь своей одинокой подружке.

— Я подумаю над твоим предложением, — заверила его, а у самой ликующая радость в груди растеклась жарким сплавом, прожигая меня насквозь счастьем.

Значит он будет со мной? Но тут же всю мою радость как рукой сняло, когда подумала о Марке. Как мне объяснить ребенку, что теперь дядя Илья будет жить с нами?

— Чего задумалась, детка? — Илья прошелся по моему позвоночнику мыльными руками.

— Ничего, — я не стала вываливать на мужчину все свои внутренние сомнения.

И думать об этом я сегодня не буду. Хочу сейчас наслаждаться Ильей, который стоит за моей спиной, который даже не может вообразить себе, насколько сильно я люблю его.

Уже засыпая в крепких руках Ильи, я подумала о том, что это первая ночь за последние шесть лет, когда место Марика в моей кровати занял другой мужчина.

— Божечки, как же хорошо! — прогибаюсь всем телом, расправляя косточки.

И только когда по коже скользнуло одеяло и не задержалось на моей пижаме, поняла, что я голая. Черт! Не поворачиваясь, аккуратно щупаю рядом с собой пространство с правой стороны. Пусто. Поворачиваю голову: никого. Сон. Это был сон? Но этого не может быть? Я точно помню, как руки Ильи обнимали меня. Как мне было хорошо и тепло рядом с ним.

Перекатываюсь на то место, где по идее должен был бы сейчас лежать Илья, и с шумом втягиваю в себя аромат подушки. Улыбка трогает губы. Не сон. Теперь, когда эмоции отступили, я почувствовала, что вся моя постель, да и я вместе с ней, пропахла Ильей. Моя кожа впитала его запах, как песок в пустыне — долгожданные капли росы.

Тогда… почему он ушел, даже не попрощавшись? Может, он пожалел о том, что между нами произошло? Мысли одна за другой впивались в мой мозг, заставляя думать о плохом. А я, уткнувшись в подушку лицом, глубоко-глубоко дышала им, заполняя им себя, представляя, что все это неправда, что все между нами хорошо.

— Мама, — услышала над ухом тихий голос Марика и, встрепенувшись, натянула одеяло до подбородка.

— Привет, мое солнышко, — потрепала сонного сынишку за щечки и, обняв за плечи, притянула к себе.

— Ты почему плачешь? — непонимающе смотрят на меня блестящие ярко-зеленые глаза.

— Я? Вовсе нет, — подношу руку к щеке. Черт. Мокрая.

— Ну, я вижу, у тебя щеки мокрые, — забеспокоился малыш и протянул к моей второй щеке свою ладошку, сжал кожу.

— Это я сон страшный видела. Ничего, сейчас все пройдет, — поцеловав его в ладонь, я сильно прижала сына к себе.

— Это потому, что ты спала сегодня без меня. Вот поэтому и испугалась, — сморщив носик, заявил он воинственным голосом. — Больше не спи без меня, а то тебя защищать во сне некому.

Боже, спасибо тебе за такого сына. Маленький, и такой настоящий мужчина, в котором я сейчас отчаянно нуждалась.

— Хорошо, сын. Теперь только с тобой. Только рядом.

Скрестив для закрепления клятвы пальцы наших рук, мы еще раз обнялись…

— Мам, а когда я уже смогу пойти на работу?

Я как стояла с ложкой, в которую набрала тесто для оладушка, так и застыла. Медленно поворачиваюсь лицом к Марику. Он, не глядя на меня, жует остывшие оладьи, запивая молоком. Мне не верится, что дети в таком возрасте могут знать и думать о подобном. Ну, какая работа?

— Зайчонок, а зачем тебе на работу? Сейчас твоя работа — это садик и помощь мамочке, — слышу, как за спиной зашумело масло на сковородке.

Пришлось отвлечься от сына и уделить внимание приготовлению завтрака, поэтому, когда я услышала ответ Марика, лицо его не видела.

— Да нет, мам, садик — это для малышей, а я уже взрослый.

Вот и весь разговор. Он взрослый. Мне вдруг стало смешно, но я стоически сдерживала себя, чтобы не засмеяться вслух. Не хватало еще обидеть ребенка.

— Мы поговорим об этом чуть позже, — прикусив губу, ответила сыну, — а пока кушай свой оладушек и давай собираться. Нужно будет заехать сегодня в поликлинику, записаться на прием к врачу.

— Ой, я не хочу, — тут же слышу в голосе моего мальчика плаксивые нотки.

Настоящий мужчина, готов пойти в бой с невидимой опасностью, но так боится больниц.

— А потом заедем в МакДональдс, и ты сможешь выбрать себе большое мороженое, — обещаю Марику, в уме быстро подсчитывая наши сбережения.

До конца месяца осталось еще много дней, и мне бы нужно быть поаккуратнее с подобными обещаниями сыну, но вот эти его слова о работе настолько поразили меня, что не смогла остаться к этой ситуации равнодушной.

Завтра же нужно заняться поиском подработки. Уроки с Мартой мне ее родители оплачивают очень хорошо, но тянуть весь быт, да еще умудряться сэкономить денег на развлечения — мне этой зарплаты не хватало.

— Мам, что-то горит! — окликнул меня сын.

— Черт, — вырвалось изо рта.

Но сковорода оладьев была испорчена. Подгоревшие с одной стороны до черно-коричневой корочки, они теперь вряд ли будут вкусные.

— О, я чувствую, у вас тут поджаренным пахнет? — голос Ильи, будто разряды электрического тока, пронзает мое тело, и я, как в замедленном кино, поворачиваюсь на звук.

— Дядя Илья! Привет!

Мое зрение расплывается, и я вижу всю картину размыто: как Марик соскальзывает со стула и подбегает к Илье, как тот раскрывает объятья и подхватывает моего сына на руки, а еще букет, который белом расплывчатым пятном мелькает у меня перед глазами.

Он ездил за цветами? Боже, мое сердце не справляется с таким вихрем эмоций и, сбиваясь с ритма, пропускает удар.

— Привет, мелкий. Ты чего маме не помогаешь? — улыбка, с которой смотрел на Марика Илья, обожгла мое сердце любовью.

— Я ей помогаю. Вот, — обводит он рукой кухню, — спас нас от пожара.

— Какого пожара? — в голосе Ильи звучит беспокойство, а во взгляде, которым он смотрит на меня, проскальзывает волнение.

— Ничего, — потерла я глаза костяшками пальцев, — нечаянно сожгла наш завтрак, — выдавливаю из себя скромную улыбку, хотя на самом деле внутри у меня поют райские птицы.

Вот оно, женское счастье. Оно пришло ко мне. Настигло так неожиданно, нежданно и со всей силой, что теперь задыхаюсь им не в состоянии принять этот подарок от судьбы в одночасье.

— Тогда у меня есть предложение, — Илья пересаживает Марика на стул.

— А эти цветы кому?

— Маме, конечно же, — беззаботно отвечает мужчина, так просто, словно это было обыденным делом для него — дарить мне каждое утро цветы. — Вот, это тебе, — протягивает букет Илья, — и прости, что не могу поцеловать, Марик смотрит, — его губы расплываются в улыбке, а я плачу… просто плачу от того, что рядом со мной он.

— Спасибо, — всхлипываю и прячу лицо в розы, не хочу, чтобы Илья видел меня такой.

— Мам, давай их поставим в вазу, — слышу из-за спины Ильи голосок Марика.

— Конечно… уже, — отвечаю ему и поднимаю взгляд на Илью, — спасибо, — шепчу одними губами и проскальзываю мимо него.