Покидая стены больницы, никак не мог отделаться от тревожного чувства.

Оставлять в таком состоянии Даню одну, я не имел права, но и оставаться бездейственным я тоже не мог. Я должен был съездить в больницу к Егору. Мне нужно было убедиться в том, что если наша кровь с Даней Марику не подойдет, то брат будет готов к тому, что ему придется быть донором для своего сына.

Перед тем как завести мотор машины взглянул на окна вестибюля, где осталась Даня и не найдя там знакомого силуэта, завел мотор и нажав газ, выехал со стоянки.

Чем дальше уезжал, тем неспокойнее становилось на душе. Все как-то произошло слишком быстро, слишком неправильно…

И тут в голову забрались дурацкие слова любимой девочки:

"Это моя расплата…"

А точно ли ее? Точно ли эти испытания посланы только одной Дане?

В голове, словно вспышка молнии, пронеслась догадка.

А ведь именно я перед Егором во многом виноват. Я уже молчу о том, что соблазнился его девушкой по молодости и взял то, что мне не принадлежало. А потом в самом конце и вовсе веру в его выздоровление потерял,… хотя мать до последнего верила в то, что брат очнется.

И вот когда, казалось бы, я поймал счастье в свои сети, оно изловчилось и выскользнуло, из моих рук, умчалось прочь.

На сердце вдруг неподъемной плитой опустилось отчаяние. Я чувствовал, что происходящие вокруг меня события ни к чему хорошему не приведут, и что самое страшное, я не знал, как этот процесс остановить, как все исправить?!

К больнице, в которой находился Егор, я подъехал уже до придела накрученный.

Мне нужно было найти решение, и именно в палате брате я хотел его отыскать. Хотя чем мне мог он помочь?! Я пока не знал.

Припарковав машину, я уже спустя несколько минут стоял в фае больницы, нервно тыча в кнопку лифта онемевшими пальцами. Ожидание было сейчас невыносимым испытанием для меня.

Когда же наконец-то, это кабина спустилась вниз, мне казалось, от нервного перенапряжения с меня семь потов сошло. Твою мать! Что со мной происходит? Чего я так боюсь?

Конечно ответы на эти вопросы были очевидны: боюсь потерять Даню, как это было пять лет назад и боюсь… боюсь, что с Мариком может произойти что-то страшное, непоправимое. И вместо того, чтобы сошлифоть это все на "нет" в своем воспаленном мозгу, я продолжал неустанно все повторял и повторял их про себя будто мантру. Ощущая при этом себя натуральной истеричкой.

Лифт доставил меня на нужный этаж и стоило только распахнуться дверям, я вдруг неожиданно для себя понял, что не готов к встрече с братом, которого мысленно уже давно похоронил.

Чувство обиды за Егора и чувства отвращение к себе могли бы сейчас выбить сто из ста очков в шкале моего депрессивного состояния.

Постояв несколько минут возле лифта. Я все же смог обойти непреодолимую стену противоречивых чувств и неуверенно двинулся в сторону палаты брата.

Подхожу ближе к палате уже практически на автопилоте. В голове столько всего намешано, что трудно сосредоточиться на чем-то конкретном, и когда я толкнул дверь палаты, то все ощущения уже проходили не через голову, а через сердце.

— Сынок? — услышал голос матери и попытался сморгнуть пелену на глазах.

Окинул затуманенным взглядом помещение я смог только сфокусировать взгляд только тогда, когда остановился на брате. Я с трудом проглотил подступивший ком к горлу.

В недоумение смотрел на Егора, который лежал с закрытыми глазами на кровати в той же позе, как и всегда.

— Сынок, — вдруг услышал голос матери, совсем рядом.

— Но, врач же сказал, что он очнулся?! — прогремел на всю палату мой голос.

— Тише, Илья, тише, — мать суетливо начала выталкивать меня за порог.

— Мам, но я же слышал! Почему у Егора закрыты глаза? — мне казалось, что океан разочарование затопил меня изнутри. — Или я опоздал? — переводя взгляд на мать, произнес уже шепотом.

— Илюшенька, — мать вцепилась мне в руку и потащила в коридор, я перестал сопротивляться.

— Мам, что произошло? — никак не мог уняться я.

— Да все хорошо Илья, — на губах матери наконец-то появилась улыбка, ровно после того, как за ее спиной захлопнулась дверь.

— Но…

— Илья, ну что ты как маленький? Егор действительно очнулся, Илья. И это радость для нас. Он нас с отцом даже признал. Представь, — губы матери предательски задрожали, но она тут же взяла себя в руки.

— Он спит? — не мог я никак разобраться в том, что происходит.

— Спит Илюша, теперь спит, — мать еле сдерживала радость в голосе, — мы с отцом тут побудем. Доктор сказал, так будет лучше. А как там внук? Как Даня? Что говорят врачи?

— Да, я собственно потому и приехал. Хотел с доктором переговорить. Врач, у которого под наблюдением Марик, сказал, что ему необходимо будет делать переливание крови.

— Матушка Небесная Заступница, — вставила мать.

— Мы, конечно же с Даней сдали кровь. Но врач переживает, что она может не подойти Марику и тогда, донором для мальчика должен стать отец…

Я смотрел матери в лицо и видел, как оно с каждым сказанным мною словом меняется. И я не мог понять, что происходит с матушкой в данную секунду, потому что в глазах эмоций было не разобрать, а на губах улыбка была блуждающая.

— … и я бы хотел уточнить у доктора. Можно ли кровь Егора являться в данный момент донорской.

— Нет, Илья. Не может, — покачал головой мать, а я открыл рот от изумления.

Откуда ей это известно? Или может она уже спросила у доктора?

— С чего ты взяла мам? — я все же задал этот вопрос, потому как женщина неожиданно сникла.

— Потому что Марик, не его сын, — сухо ответила она.

— Что значит не его сын? С чего ты взяла? Да, Марик вылитый Егорка. Да и я все посчитал, по датам все сходится…

— Это твой сын Илья, — обрубила меня мать.

— Что? — вылупился на нее, как на нечто не земное.

— Да, Илья, Марик твой сын. И как ты сам-то этого не увидел?! Внучек, очень сильно похож на тебя, а не на Егорку, — губ матери коснулась еле заметная улыбка.

— Но этого не может быть!? — хлопая глазами, проговорил сипло.

Дверь за нашими спинами скрипнула и я, обернувшись, увидел отца.

— Что происходит? — сделал отец шаг к нам и встал за спиной матери.

— А наш Илюшка узнал, что у него есть сын, — чуть повернула мать голову к отцу и подмигнула ему.

— ТЫ ему сказала? — вздернул бровь вверх отец.

— Ты тоже знал? — вперив взгляд в отца.

— Сын, ну мы с мамой сразу это знали, — кивнул он.

— У Егора просто не может быть детей, Илья. Егор бесплоден, — грустно проговорила она.

— Почему? Почему, вы мне это не сказали? — я не мог поверить в услышанное, оттого изо рта сыпались невразумительные вопросы.

— Я думала, Даня тебе сама должна об этом сказать, — пожала плечами мать.

— Но она уверенна, что Марик сын Егора?! — стараясь держать голос под контролем, сказал как можно спокойнее.

— Тогда… — мать неоднозначно посмотрела на меня, — … вам есть что обсудить, не так ли?!

— Но откуда ты знаешь, что Егор бесплоден? — не хотел сдаваться я.

— Помнишь, когда он в девятом классе переболел паротитом?

В памяти тут же всплыл образ братишки с отекшим лицом, помню ржал над ним тогда как конь… А оказалось, что вон оно как все обернулось.

— Помню, — кивнул в ответ и заозирался по сторонам в поисках кушетки или кресла на которое можно было присесть, ноги от чего-то совершенно отказывались держать меня.

— Илья, ты только в этот раз не сглупи. Девочку не отпускай и не отталкивай, — подал голос отец, — и когда с Ликой будешь разговаривать скажи, что все это в прошлом, и мы любим и ее и Марика. Ничего не изменилось.

Отец говорил о каких-то мирских вещах, а я до сих пор не мог осознать, что Марк мой сын. Сын, о котором я ничего не знал. Сын, рождение которого я пропустил. Не видел ни его первых зубов, ни первых шагов… Черт!