— Нет. Все хорошо.

— Я могу спокойно работать?

— Да. — Дема, конечно, стукач, но мне безумно нравилось, что мой мужчина держит руку на пульсе.

— Не забудь купить на завтра платье, я уже обо всем договорился. Твоим я наберу чуть позже.

— Хорошо. Я уже спешу в аудиторию, подговаривать Раду сбежать с занятий.

— Возьмите такси. — попрощавшись, я поднялась из-за парты. Вадим понял, что наш разговор подошел к концу.

Дема с Радой стояли напротив аудитории, подпирали стену и не сводили взгляда с двери. Я ничего не сказала, но перекосила лицо и помотала головой, увидев виноватые лица стукачей. Вадим уже ушел, а я, вдохнув полной грудью с улыбкой сказала:

— Ну что, идемте выбирать мне платье на регистрацию?..

*** ***

Марат

Лера еще спала, а я тихо выбрался из постели. Надо было ехать к отцу. Расписаться по-тихому у нас не получилось. Мои друзья, узнав о намечающемся событии, сняли ресторан, заказали музыку, фотографов…

А ведь я сказал им в самый последний момент! Пришлось отпраздновать с размахом. В социальных сетях появились снимки, и мне ночью с обидой позвонил родитель. Я обещал приехать утром и поговорить. То, что за этим стояла Ирина, я не сомневался. Отец не сидел в соцсетях.

Леру будить не хотелось. Вернулись мы вчера поздно. Несмотря на усталость, брачную ночь провели по всем правилам: долго и много занимались любовью.

Да я бы и не смог держать себя в руках. Увидев Леру в приталенном нежном платье, я весь день мечтал его стащить. Добраться до тонкого кружевного белья… подвязок и чулок, которые Лера сфотографировала на себе и прислала перед самой росписью. Я весь день мечтал ее наказать за такие шутки. Адовы мучения было пытаться побороть стояк!

Платье и белье до сих пор лежали в кухни. Мы занесли цветы, Лера поставила их в вазы. Я потянулся ее поцеловать и уже не остановился. Раздел и развернул спиной к себе. Долго ласкал, а потом попросил упереть руки в стол и прогнуть спину…

Такие воспоминания моментально сносят крышу! Моей девочке нужно отдохнуть! Я это понимал, но с трудом заставил себя развернуться и уйти.

Приняв прохладный душ, быстро оделся, написал Лере записку, предупредил, что еду к отцу. Не удивлюсь, если Ирина уговорит его заявиться к нам с утра с «поздравлениями». Она не любит вставать рано, но ради такого случая может нарушить привычный режим. Лучше эту гадюку опередить и предупредить, что со мной не стоит воевать! Лера теперь под моей защитой!

Я выехал на машине. Закрыл ворота и рванул к трассе. Еще не уехал, а уже думал, когда вернусь. Оставлять жену не хотелось. Федорович внучку официально отпустил до понедельника, а я предупредил зама, что у меня выходные не закончились.

Подъехав к воротам, я посигналил. У меня был ключ, но я давно им не пользовался. Не хотел входить без предупреждения. Ирина может изобразить неосведомленность и спуститься в неглиже. Эта баба хочет верить, что я ее желаю. И то, что Лера стала моей женой, ее вряд ли остановит.

— Марат, почему сам не открыл дверь? — возмутился отец, открыв мне калитку. — Загони машину во двор.

— Пусть здесь стоит, я ненадолго.

— А жену, почему не взял? — с обидой в голосе спросил он.



— Сначала мы поговорим, а потом я решу, стоит ли Лере приезжать к вам в гости. — твердо произнес я.

Марат

Ирина сидела в гостиной, увидев меня, встала и направилась к нам.

— Я рада видеть тебя, Марат. Конечно, мы с твоим отцом расстроились вчера, что нас не пригласили на торжество… — правдоподобно изобразила она на лице огорчение.

— Мы не собирались отмечать, праздник организовали мои близкие друзья.

— Получается, мы тебе не близкие? — с притворной обидой в голосе спросила она. Этот спектакль был разыгран для одного зрителя. Посмотрев на отца, который выражал молчаливую солидарность, я прямо сказал:

— Не стоит задавать вопросы, ответы на которые вам будет неприятно услышать. В нашем прошлом было много такого, что я вряд ли смогу забыть.

— Марат… — виновато начал отец.

— Я пришел поговорить, а не обвинять тебя, — перебил родителя. — Я еще не успел переступить порог вашего дома, а мне уже хочется уйти. Вы удивляетесь, что я не позвал вас на регистрацию? Понятно, почему ты в недоумении, — посмотрел я на отца, затем перевел взгляд на Ирину и договорил: — но неужели ты Ирина не понимаешь, почему твое присутствие было нежелательным? Искренне удивляешься или продолжаешь настраивать отца против меня? — строго произнес.

— Марат!.. — одернул меня родитель, заметив, что я еле сдерживаю гнев. — Ирина ничего плохого не хотела сказать. Зря ты расходишься. Идем в мой кабинет.

— Я хочу поговорить с отцом наедине, — предупредил женщину, прежде чем двинуться за родителем.

— Я не собираюсь оставаться в стороне, речь идет и о моей дочери, которую я обрела спустя столько лет. — я бы удивился, если бы не знал насколько она беспринципна, насколько она отвратительна в своем лицемерии и лжи. Отец или не услышал ее последних слов, или просто не пожелал продолжать конфликт. Он уже скрылся за поворотом, когда я негромко спросил Ирину:

— Дочь? — сделал я шаг к ней. — У тебя была только одна дочь? — она побледнела, но все еще с вызовом смотрела на меня.

— Только попробуйте настроить Бориса против меня, вы очень сильно об этом пожалеете! — очень тихо прошипела она.

— На твой яд у меня давно выработалось противоядие. Кроме презрения, ты во мне никаких чувств не вызываешь! Я никогда тебя не боялся, не сотрясай зря воздух! Сядь назад в кресло и придумай еще одну слезливую историю для моего отца, в которую он слепо поверит.

— Откуда ты знаешь, что твоя женушка рассказывает тебе правду? Ты слеп, Марат! Знаешь, яблоко от яблони недалеко падает.

— Все твои дети доказывают обратное. — бросил я, развернулся и ушел.

Отец сидел за столом, постукивал золотой ручкой по деревянной поверхности. Я сел в свободное кресло, выждал несколько секунд и заговорил:

— Я надолго тебя не задержу. Хочу прояснить несколько моментов.

— Марат, столько лет прошло… Ты никогда меня не простишь? — в его глазах блестели слезы, как любого сына они не могли оставить меня равнодушным, но я помнил слезы другого родного мне человека. Я никогда не забуду, как тяжело было матери в последние месяцы. Она цеплялась за жизнь, не хотела оставлять меня, а он уже ее похоронил, предал, начал строить новую жизнь!

— А ты сам простил себя? Живешь в ладу со своей совестью? Гордо смотришь на свое отображение в зеркале? — я видел, что мои слова бьют по живому, поэтому не стал продолжать. — Я тебе не судья, отец, — уже спокойнее добавил я. Разговор получался сложнее, чем я предполагал. Прошлое не возможно было отпустить, а он не сделал ничего, что помогло бы мне его простить.

— Я виноват перед вами. Мне с этим жить и умирать. Неужели даже сейчас ты не можешь меня понять? Марат, ты же любишь свою женщину? А она часть Ирины. Наверное, лучшая ее часть, раз смогла вызвать в тебе такие же сильные чувства, как Ира во мне! — во мне от его слов поднялась буря протеста. С этим слепцом бесполезно говорить. — Мне хочется узнать дочь Иры поближе. Я не верю, что вы поженились ради мести. — очередная ложь мачехи, чтобы опорочить меня. Я разозлился, но постарался быстро взять себя в руки. Именно этого добивается Ира — нашей ссоры.

— Я скажу это только раз, а ты постарайся запомнить. — твердо произнес, глядя ему в глаза. — Моя жена полная противоположность твоей, никогда не сравнивай Леру с Ириной. Ты прав, я ее люблю! Ты меня совсем не знаешь, мама привила мне правильные ценности, я бы никогда не женился ради мести.

— Я так и не думал. Ты зря записываешь меня в свои враги. — с врагами легче, их можно безжалостно уничтожить или выкинуть из своей жизни, а с родными не получается.

— Ты мне не враг. Я приехал не для того, чтобы усугублять наши разногласия. — мне хотелось скорее оставить этот дом и вернуться к Лере. — Я хотел прояснить для тебя несколько моментов. Вчера мы думали по-тихому расписаться, не получилось. Свадьбу с гостями мы планируем сыграть перед Новым годом. Буду говорить честно, я не хочу видеть на ней Ирину. Она может рассказывать тебе, как счастлива была обрести дочь, но это не правда. Она бросила детей ради тебя, и много лет даже не навещала их.