Люди оглядываются, парни с пивом в руках мерзко хохочут, мужик, покупающий цветы, крутит пальцем у виска, когда я со всей дури в него врезаюсь. Бормочу слова извинения и бегу дальше. Мне сигналят злые водители, но я не нарушаю правил, под ногами — зебра, впереди — спасительный парк. Там редко гуляют люди, потому что развлечений внутри нет, только кривые лавочки, грязный ставок и заржавевшие качели, сломавшиеся лет десять назад.

Я не боюсь панической атаки. Самое страшное уже произошло — я выросла во лжи. Кажется, что всё было напрасно. Я зря пыталась заслужить материнское одобрение, у меня не было ни единого шанса. Потерянные годы и сотня неправильных решений, сделанных во благо человека, который никогда бы меня не полюбил.

Бегу по парку, нахожу самое пустынное место и падаю на землю, опираясь спиной о шершавый ствол дерева. Обнимаю себя руками, кусаю губы, чтобы не разреветься. Я ведь знала, я ведь всегда интуитивно чувствовала, что всё бесполезно. Но зачем-то надеялась. Наивная, глупая Юля.

Холод проникает под кожу. Я одета в лёгкую футболку и джинсы, даже курточку не захватила, понадеялась на весеннее солнышко. Мне плохо, хочется выть на луну и царапать берёзу ногтями. Залезть под кровать, укрыться подушкой и никогда не возвращаться в реальный мир. Он не для таких, как я. Лучше жить комиксами, сериалами, играми, уйти в бессрочную социальную изоляцию, лишь бы больше не испытывать эту удушающую боль.

И вопросы дурацкие в голове: за что, почему, как это возможно? Не все родители любят своих детей, такое случается. Редко, но бывает. И не каждый ребёнок обожает маму и папу. Такова жестокая правда.

Не замечаю, как по щекам катятся горячие слёзы. Перед глазами проносятся события прошлого, я словно листаю фотоальбом, вырывая из него страницу за страницей. Постепенно боль стихает, слабо пульсирует в левой половине груди, но уже не рвёт душу на части. В произошедшем есть свои плюсы: я избавилась от детских страхов и научилась говорить правду.

И мой отец жив.

Неизвестно, захочет ли он со мной общаться. Четверть века прошла с тех пор, как он бросил маму.

Но я так рада, что отец жив. Надеюсь, он счастлив и здоров. Об остальном не смею мечтать.

Дрожу от холода, даже зубы стучат. Так и заболеть недолго. Чёрт, я вообще выберусь из этого проклятого города? Достаю телефон, захожу на сайт автовокзала, тупо смотрю в экран, а потом бью себя ладонью по лбу. Последняя маршрутка уехала полчаса назад. Придётся искать гостиницу.

Но для начала мне необходимо услышать голос Дениса. Закрыть глаза, представить, что он рядом, отключиться от реальности на несколько минут.

Набираю его номер, оглядываюсь по сторонам, стараясь понять, где я вообще, в какую часть парка забрела. Листва шелестит от ветра, полная луна тускло освещает покорёженную скамейку и старое колесо обозрения. На душе тревожно: не люблю темноту, холод и неизвестность.

— Юль, как ты? — страх отступает. Нас с Денисом разделяют десятки километров, но это не имеет значения. Он живёт в моём сердце.

— Скверно. Поругалась с мамой и решила больше никогда не возвращаться домой, — вкратце рассказываю, что случилось. Сухо, монотонно, без истерик и жалоб.

— Ты где сейчас? — встревоженно спрашивает Денис.

— В жопе мира, — сдавленно хихикаю. — Сижу напротив колеса обозрения. Оно лет пятнадцать не работает, в темноте выглядит жутковато, словно я попала в ужастик про зомби-апокалипсис.

— Юль, прошу, как можно скорее уходи оттуда. Это небезопасно.

— Сюда никто не ходит, тем более вечером. Но ты прав, надо подниматься с колен. Во всех смыслах, — снова смеюсь. Видимо, нервное.

— Разговаривай со мной, пока идёшь. Я должен знать, что с тобой всё в порядке. Купила билет на автобус?

— Нет, я опоздала на последнюю маршрутку. Переночую в гостинице.

— Зачем? — Денис повышает голос, злится, потому что волнуется за меня. — Закажи такси, тут же вроде полчаса ехать.

— Минут сорок, если автобусом. Гостиница — не самый плохой вариант, я справлюсь, — выхожу на освещённую улицу, замечаю курящих девушек возле местного клуба. — Я выбралась из парка, всё отлично.

— Кафешки у вас работают?

— Да.

— Зайди внутрь, поешь нормально, отдохни. И скинь свой адрес.

— Но Денис!

— Возражения не принимаются. Я скоро за тобой приеду. Если будет нужно, обыщу все кафешки города, чтобы найти тебя.

— Сброшу адрес в телеграме.

Быстро отключаюсь, чтобы Денис не услышал мои сдавленные всхлипы. Громко смеюсь, вытираю слёзы с лица, облизываю солёные губы. Мне страшно и радостно, и мир кружится от переполняющих чувств.

Он заберёт меня! Я этого совсем не ожидала. Мы с Денисом встречаемся меньше недели, но ради меня он готов бросить всё и приехать в незнакомый город.

Захожу в пиццерию, бездумно листаю меню, в котором названия блюд написаны с ошибками. Заказываю салат и кофе.

Через полчаса замечаю Дениса. Официантка застывает, увидев его, женщины у окна ошарашенно разглядывают невиданное чудо — обаятельного мужчину в строгом костюме, который внезапно появляется в убогой пиццерии. Денис даже переодеться не успел, он выглядит неуместно в этой клоаке посредственности, сверкает дорогими часами, сражает наповал харизмой. В заведении исчезают звуки, даже попса из телевизора больше не орёт.

Я вскакиваю и бегу навстречу Денису. Визжу, запрыгиваю на него и целую как можно крепче, пытаясь выразить чувства не словами, а действиями. Он отвечает мгновенно, и мы, сумасшедшие влюблённые, страстно целуемся на глазах у официантов, подвыпивших шахтёров, завистливых женщин. Пофиг! Раньше меня бесили пары, сосущиеся при посторонних. Теперь я такая же, и мне совсем не стыдно.

— Пойдём отсюда, — улыбается Денис.

Я сажусь в машину и снова липну к своему мужчине. Запускаю руки под его рубашку, ощупываю идеальное тело, не пытаясь сдерживаться. Мы целуемся так, словно не виделись полгода, хотя расстались вчера. В голове не укладывается. что жизнь так круто изменилась за сутки. Я раскрепостилась, перестала бояться и комплексовать, доверилась Денису. Мы полночи занимались сексом, спали каких-то полтора часа, а потом я решила взять ещё один выходной и поехать к маме.

— Спасибо, что спас меня, — шепчу между поцелуями. — Я не особо хотела ночевать в гостинице.

— Я не мог поступить иначе.

Покрываю его лицо беспорядочными поцелуями, крепко обнимаю, шепчу что-то на ухо, кажется, снова плачу. Я возрождаюсь после гибели, словно феникс, и краски становятся ярче, и огонь, полыхающий в груди, сложно назвать банальной влюблённостью. Но и думать об этом страшно, вдруг спугну своё счастье, вдруг совершу необдуманный поступок — и всё потеряю? Нет уж, буду молчать.

— Продолжим дома, — ухмыляется Денис, ощущая моё возбуждение.

Да он и сам еле терпит, я ведь слышу его прерывистый голос, бедром ощущаю силу его желания. Почему-то хочется подразнить Дениса, помучать ещё немного, сказать откровенную пошлость, чтобы увидеть безумный блеск в его глазах. Совсем себя не узнаю.

— Да, поехали, — сжимаю тёплую ладонь и возвращаюсь на своё место.

Денис выезжает на трассу, боковым зрением замечаю его краткие заинтересованные взгляды.

— Я сегодня была честной и с отчимом, и с мамой. Говорила прямо, не увиливая, не стараясь быть удобной. Узнала правду об отце, заодно выяснила отношения с матерью. Мне полегчало, но было очень больно. До сих пор всё внутри ноет. Но я знаю, что справлюсь. Ты изменил мою жизнь, и я очень тебе благодарна.

— Ты всё сделала сама. Я лишь указал направление, — возражает Денис. — Горжусь тобой, Юль. Ты настоящий боец.

— Я по уши влюблённая дурочка, а не боец, — слова сами вырываются наружу, но я не переживаю. Даже если покажусь слабой и зависимой — это не имеет значения. Правду говорить легко и приятно.

Денис съезжает на обочину, тормозит среди пустынной трассы и обжигает меня потемневшим серым взглядом.

— Я тоже влюблён в тебя, Юля, — шепчет он.