Через неделю пошел снег. В этот же день Тина позвонила мне и деловито сообщила:

— Я собираюсь открывать бизнес. Ты со мной?

— Я собираюсь уезжать, ты помнишь? — в тон ей ответила я, и прикусила губу от любопытства.

— Судя по тому, что ты еще здесь, никуда ты не уедешь, — хмыкнула Тина и зачавкала в трубку.

— Хватит есть, потолстеешь.

— Да пофиг, — отмахнулась подруга. — Я буду бизнесвумен, строгой и убивающей мужиков одним взглядом.

— Только убийств нам не хватало.

— Мне нравится это «нам», — заликовала Тина. — Завтра приеду, все расскажу.

— У меня нет денег, — напомнила я. В трубке что-то зашуршало — наверняка фантик от конфеты, и Тина довольно причмокнула.

— Ты меня за дуру-то не держи, Полька. Чего Валевский гонялся за тобой по всей стране? Не думаю, что ему так нужна была мертвая женушка.

— К чему ты клонишь? — разволновалась я.

— К деньгам, — охотно сообщила Тина. — Я особа меркантильная, и деньги всегда чую. И не надо мне заливать, что у тебя их нет. Ты бабки своего отца из-под носа Валевского увела?

Я закатила глаза, не ожидая от подруги такой прозорливости.

— Ну, — призналась я. Подруга притихла, а затем вкрадчиво поинтересовалась:

— И много там?

Поразмыслив, я назвала примерную сумму. Точные цифры я не знала, так как делами особо не интересовалась, но если прикинуть…

Тинка в трубке чем-то булькнула, а потом сдавленно спросила:

— И ты живешь в этой своей съемной халупе? Я всегда знала, что с мозгами у тебя беда.

— Не твое дело, — фыркнула я.

— Короче, завтра приеду. Жди, — с этими словами Тинка закончила разговор, а я села в кресло и задумалась. Ясно, что уезжать мне не хотелось. Я уже так привыкла и к этому городу, и к Тине, и даже Воронцовы стали мне почти родными. И хоть в бизнесе я ничего не смыслила, но надо же куда-то девать деньги? Папа всегда говорил: деньги любят движение. А от запрятанных миллионов толку нет.

Дверной звонок застал меня в душе. Чертыхнувшись, я выползла из ванной, замотавшись в полотенце, и потопала к двери, оставляя в коридоре мокрые отпечатки ног. Я была уверена, что это Тина, сгоравшая от нетерпения, приехала раньше, чтобы обсудить свой гениальный бизнес-план. Однако за дверью обнаружился Глеб.

— Привет, — уверенно потеснив меня плечом, он вошел в квартиру и как-то незаметно обосновался в гостиной.

— Знаешь что, — рассердилась я, глядя, как Глеб удобно расположился на моем диване. Потом вспомнила, что диван купил он, и еще больше рассердилась. — Вали отсюда.

— И не подумаю, — хмыкнул Бельский.

Я постояла минутку, размышляя над своим положением, затем закрыла дверь и села в кресло напротив. Положение было незавидным — не драться же с ним, в самом деле.

— Ты успокоилась? — спросил Глеб. В темно-синем костюме, светловолосый и кареглазый, он как всегда выглядел стильно, а пах одуряюще: коньяком и вишней. Я, разумеется, почти успокоилась, но как только он задал этот вопрос, тут же взбесилась.

— Чего надо?

— Я пришел поговорить.

— Не поздновато ли?

Я намекала на часы, которые показывали половину десятого, однако Глеб все понял по-своему.

— Я не приезжал раньше, чтобы дать тебе время придти в себя и все осмыслить. Тина сказала, что ты немного зла.

— Немного? — задохнулась я от гнева. — Немного зла? Ты все знал с самого начала, знал и говорил, что веришь мне…

— Тебя это так бесит? — прищурился Глеб. — Вообще-то это ты мне врала. А я лишь поддерживал твою ложь.

— Ты рисковал моей жизнью, — выдвинула я последний козырь. Лицо Глеба мгновенно потемнело, а сам он вскочил с дивана, внезапно оказавшись рядом. Сев на колени передо мной, Бельский сграбастал мои руки в свои и проникновенно сообщил:

— А этого я не знал. Как только Мирон предложил сделать тебя приманкой, я сразу воспринял эту идею в штыки. И сказал всем, что не позволю использовать тебя таким образом. Поэтому Мирон решил сделать все в тайне от меня. Когда я уехал ночью, я действительно думал, что это он назначил нам встречу.

— Но пистолет в твоей комнате, — упорствовала я, хотя в глубине души знала, что Глеб не врет.

— Он всегда там лежит, — сдвинул брови Глеб. — Можешь спросить у Тины. Я редко ношу оружие с собой. Кстати, где он?

— У Влада, — ответила я. — То есть, у Андрея.

— У друга Макса? Ясно. Полина, — Глеб сжал мои руки. — Я люблю тебя. Я бы никогда не сделал ничего, что могло бы причинить тебе вред. Ты мне веришь?

— Я… — нахмурилась я, но Глеб прибегнул к запрещенному приему: он меня поцеловал. На поцелуй я охотно ответила, но как только он отстранился, недовольно заявила: — У меня есть сомнения…

— Я их развею, — заверил меня Глеб, стаскивая с меня полотенце. Сопротивляясь больше для виду, я капризно сказала:

— Ты говорил про предложение…

— Хоть сейчас, — ответил Бельский, осыпая меня поцелуями. — Хотя нет, сейчас ЗАГС не работает. Завтра с утра тебя устроит?

Я поджала губы, изображая кислую мину, но тут ойкнула, когда Глеб провел губами по особо чувствительному месту на шее. Подхватив меня на руки, он двинулся к дивану, но по пути замер, внимательно всматриваясь в мое лицо.

— Я люблю тебя. Ты мне веришь?

— Верю, — сказала я и закрыла глаза. — Я люблю тебя.

Удобно устроившись в кресле, я качала ногой, обутой в сапог с угрожающе острым носом, и с довольным видом созерцала вид из окна. Наш с Тиной офис располагался на пятом этаже новенького бизнес-центра, и сквозь панорамные окна был прекрасно виден лес, падающий снег и потрясающий закат. Пока я наслаждалась красотами, Тина, сидящая за столом с гневным лицом, самозабвенно ругалась по телефону.

— Нет, мы не оказываем таких услуг. Нет. Послушайте, у нас детективное агентство, и мы не собираемся искать вашего пуделя! До свидания. Слушай, придурок, да я тебя….

Далее Тина заматерилась так изощренно, что я возмущенно уставилась на нее. Находясь на втором месяце беременности, мне не пристало слушать такие выражения, и подруга, поймав мой взгляд, ойкнула и извинилась.

— Прости, — произнесла Тина с грустным видом. — Просто эти придурки уже надоели.

Я понимающе кивнула. Наше агентство работало первый месяц, однако ни одного стоящего клиента пока не было. От скуки мы пару раз брались за слежку за неверными супругами, два раза шпионили за конкурентами, и постоянно отбивались от просьб найти пропавшего домашнего питомца.

— Так продолжаться не может, — хлопнула ладонью по столу Тина. И тут, как по заказу, в дверь просочился щуплый парень с испуганным видом. Увидев его, подруга засияла и зачирикала:

— Здравствуйте! Проходите, присаживайтесь. Чаю, кофе?

Я хмыкнула и скинула на пол сапог, продолжая размахивать ногой.

— Мне бы … Бельскую Алевтину Борисовну, — проблеял паренек, оставшись в дверях. Улыбка Тины стала еще шире — клянусь, она могла бы поспорить с крокодильей, и подруга радостно заявила:

— Это я. В чем дело?

— Сейчас, минуточку, — засуетился паренек, а потом извлек из-за двери огромный букет кроваво-красных роз. — Это вам. Получите и распишитесь.

Паренек сиял от счастья, а вот Тина резко помрачнела и хищно втянула носом воздух.

— Это что? — рявкнула она, шокировав курьера.

— Цветы. Вам.

— Я вижу! От кого?

— Э-э-э, — замялся паренек. — Тут вот записочка. От некоего Максима.

Тина закатила глаза и жестом велела бросить цветы на журнальный столик. Курьер, выполнив ее просьбу, тут же испарился, пребывая в шоке, а я укоризненно покачала головой.

— Может, хватит Стрелка мучить? Ты же сама этого хотела.

— Перехотела, — буркнула Тина, с садизмом оторвав один лепесток у розы. — Что мне эти цветы! Лучше б клиентов нашел!

— Прекрати так себя вести, иначе останешься старой девой, — с удовольствием поддела я подругу, вспоминая, как раньше эти слова она говорила мне. Тина нахмурилась, а потом расхохоталась.