Максим подошел к понравившейся девушке. — Алёна, можно поговорить с тобой? Я хотел бы…

Его грубо оттеснил Краснограбовский. Он фамильярно взял её за локоть.

— Алё-нуш-ка! — деятель больших и малых искусств начал на распев своё новое выступление. — У вас такое, выразительное лицо! Вас никто не писал?

— Как? — красавица не поняла вопроса.

— Милочка! — воскликнул творец и нежно погладил её двумя пальцами по плечу. Заглянул в блестящие глаза. — Вы, случайно никому из художников не позировали?

— Нет, — смутилась Алёна и покраснела.

— Зря! Должен получиться отличный портрет. Колоритный, насыщенный красками и светом. — Художник облизал тонкие губы, и красноречиво тряхнул прилизанной головой. — Правда, вы, великолепная модель! Для акварели. Для кисти. Для холста!

Ваятель стал щурить узкие с тяжелыми веками глаза, делать размашистые жесты худой рукой, точно набрасывая её портрет…

— Ах, я готов сесть за мольберт, прямо сейчас!!! Это будет шедевр моего творчества!

— Ну, что вы преувеличиваете, Аркадий Ильич. — Алена произнесла смущаясь.

— Голубушка моя, нам надо с вами серьезно поговорить по поводу моих новых стихов и музыки, которую я собираюсь написать. Может получиться песня — хорошая песня. Её, я вполне возможно, посвящу, вам. И об этом, я хотел поговорить, наедине…

— Ну, как же так? — что-то попыталась возразить девушка. — А Максим?

— Аленушка, представьте, речь пойдет о высоком искусстве. О творчестве! А что может понимать в высоком творчестве стихосложения и культуре музыкального сопровождения, этот простой, наивный кочегар?

— Максим не кочегар, а кладовщик! — хрупкое создание попыталась что-то возразить мэтру.

— Святая наивность провинциалов! — воскликнул великий деятель культуры и искусств. — Да какая разница! Главное другое, я хотел бы поговорить с тобой о моей новой песне… В которой возможно речь пойдет только о тебе. Без всяких кладовщиков, кочегаров и прочих работников физического труда!

— Хорошо, — глаза девушки заблестели. Восторженная натура повернулась к пришельцу. — Максим, оставь нас на несколько минут, пожалуйста. У нас серьезный разговор!

— Да, без проблем! — Макс внезапно вспылил. — Его мгновенно обдало холодной водой. На какой-то миг он даже растерялся. Вот только сердце ревнивца забилось торопливо и сбивчиво, будто спотыкалось о что-то рвано-острое, что мешало не только шевельнуться, но и дышать.

— Делайте, что хотите! — он ответил сухо, холодно глядя прямо в глаза Алёны. Со злостью скрежетнул зубами.

— Я вам не мешаю? — ди-джей резко развернулся и быстро выскочил из кабинета.

— У нас серьезный разговор, — Макс обиженно повторял и стрелой несся по коридору. — Оставь нас на несколько минут, вдвоем… У нас, дела!!! — Мысли теснились, перебивая одна другую. Он не останавливаясь, и проклиная всех игровиков на свете, быстро прошел в полуоткрытую белую дверь. Грубо, со всей силы хлопнул ею, да так, что в каптерке задрожали паутины на стенах и пыль клубами поднялась к потолку. — Вот, и целуйтесь теперь с вашими делами! — Имитаторы недоделанные!!!

Кладовщик в негодовании осмотрел свою каптерку. Нашел глазами самую большую и тяжелую колонку… Yamaha C115V на 1000 вт. по остаточной стоимости 342 рубля. Подтащил её и забаррикадировал дверь со своей стороны. После чего, схватив ключи со стола, он вышел со склада, и проклиная всех на этом свете, пошел обедать.

Потерпевшая и обиженная судьбой личность, закрывая дверь склада, уже не видела, что после его ухода очертания меж временного входа стали постепенного мутнеть, растворяться. Спустя несколько минут от дверного проема не осталось и следа.

Небо быстро темнело, будто кто-то размашисто кистями закрашивал голубое полотно черной краской. На ночном небосклоне загорались первые звезды. Оранжевые фонари мягко рассеивали вечерний полумрак. По обочинам тротуара, между одинокими скамейками дремали старые клёны, а за ними, куда не доставал электрический свет, скучивались темные молчаливые деревья — вязы, орешник, тополя. Вдали у забора сцепившись темными, литыми кронами, высились дубы, невозмутимые, не подверженные разрушительной силе времени. У небольшой беседки клонились к перилам красавицы белоствольные березки. Их величавые стволы словно вытекали из густой полумглы и казались таинственными и печальными.

Парочка влюбленных не торопясь прогуливалась по главной аллее парка. На западе ещё чуть светлела полоса неба. Теплом дышали кусты, пряно пахли травы, уставшие от дневного света. Всё отдыхало, и всё казалось непривычным и незнакомым, иным, чем днем. Наступала тишина, которая изредка нарушалась доносившимся издалека шумом от движения трамваев и клаксонов машин.

Бледные плафоны светло-коричневого цвета, провисшие тяжелыми гирляндами, казались очень красивыми на фоне черного неба. Неброские тени перебегали по лицам запоздалых гуляк — может, от ветвей клёнов, может, от легкого качания фонарей.

Молодой человек провожал невысокую стройную девушку. Он вдохновенно балагурил, читал стихи, рассказывал забавные истории и наиновейшие анекдоты. Заканчивая один рассказ, он тотчас же начинал следующий, точно боялся, что кто-нибудь другой перехватит инициативу разговора.

Девушка шла, молча рядом, погруженная в свои мысли. Она мило улыбалась собеседнику, кивала головой. Глаза её излучали спокойный и даже ласковый свет. От всей её стройной фигуры веяло чем-то нежным, завораживающим. Казалось, она прислушивается к каким-то давно отгремевшим, но незабываемо знакомым звукам. Постепенно глаза её таяли, расширялись, становились влажными, приобретая печальный и тихий блеск.

Напыщенный столичный вертопрах чувствуя возвышенное состояние избранницы, медленно положил руку ей на плечи. Неловко привлек к себе. Наконец-то довольно выдохнул… — Алёна! — Шепнул он одним дыханием. И словно приблизился к пропасти — заглянув ей в глаза, туманные и неподвижные.

Неожиданно перед ними, неизвестно откуда, из темноты пространства, из-за деревьев, прямо на дорожку с характерным звуком скрипа шин об асфальт и глухим ударом… упал на землю окровавленный человек.

Создалось впечатление, что его только, что выбросило из машины через переднее стекло. Кругом разлетелись осколки зеркала, фрагменты фар, куски от лобового стекла. В тусклом свете фонарей они отливали льдинистым, голубоватым цветом.

Красавица, широко открыла глаза, с испугом посмотрела на появившегося, на земле незнакомца. Его лицо было в крови. Она струилась из разбитого носа, струйками сбегала по лбу.

Алёна произнесла неуверенно, — МАКСИМ??? — Она узнала его. — Что с тобой? Откуда, ты, здесь? Она подбежала к нему и подняла руками ему голову. — Что случилось???

— По-мо-ги-те, — человек произнес одними губами в ответ и потерял сознание…

— Максим, что с тобой? — Алёна закричав, поднесла к лицу руку, на которой остались следы крови. — Аркадий, нужно срочно вызвать скорую или поймать такси. — Ещё мгновение и глаза девушки уже буквально пылали зеленым огнем. — Да сделай же что-нибудь!!!

Поклонник в ужасе оттолкнулся от вида крови, попятился и побежал искать машину.

Несчастный пришелец с перебинтованной головой стоял один во дворе своего дома. Чувствовалось как медленно заплывает правый глаз. Одежда была испачкана и местами порвана. На лбу красовалась несколько багровых ссадин. Неприятно ныло в боку. Кровь всё ещё стучала в его висках. На душе было горько и сиротливо. Потерпевшего только, что привезли на такси из травмпункта по указанному им адресу.

— Максим, ты не пригласишь нас в гости? — легкая, с гибкими движениями и сверкающими глазами девушка обратилась к потерпевшему.

— Нет! — во рту потерпевшего по-прежнему оставался соленый привкус крови. Голова натужно гудела. Звуки доносились глухо, словно сквозь вату.