Лысому, в больших очках с роговой оправой, грузному, но не толстому, директору парка отдыха не нравились кабинеты руководителей в старом стиле: с огромными столами, широкими красными ковровыми дорожками, массивными креслами и шкафами. Такие кабинеты, по его мнению, свидетельствовали о консервативных вкусах хозяина, отсутствию культуры, о нежелании идти в ногу со временем и вообще в непонимании технического прогресса.

В кабинете Романа Иосифовича Магме было всё по-другому: Много света, натертый до блеска паркет отражает легкую современную мебель, на стенах висят крупные фотографии и яркие афиши знаменитостей, а подле стола возвышается пульт селекторной связи, с помощью которого директор мог быстро с помощью секретаря вызвать любого работника своего паркового хозяйства.

А ещё в своем ультро-современном кабинете (В свободное от работы время) Роман Иосифович любил размышлять о насущных проблемах человечества, придирчиво осматривая себя в зеркало.

Его всегда прельщали в своём облике темно-синий, хорошо сшитый костюм, свежая рубашка с большим воротником, дорогие очки и небольшая солидная залысина

"Что ни говори, уже за сорок, а я всё ещё чертовски привлекательно выгляжу!" — Роман Иосифович окинул себя требовательным взором. — "И самое главное — нравлюсь молодым дамам!".

Чаровник вспомнил свою последнюю любовь и сладко замурлыкал, представляя её… — Ни дать ни взять артистка оперного театра: голос томный, зовущий, глаза с поволокой, на щеках ямочки, локти круглые, вся пышная, аппетитная, на груди, и в ложбинке крупная черная родинка.

"Ах, любить таких женщин — жить да жить! По крайней мере, до пенсии ещё далеко — лет двадцать!".

… "Всего-то! — сердце талантливого руководителя сжалось от нехорошего предчувствия. — "Боже мой, как мало! Неужели придется когда-то умереть?".

"Да, нет — глупости! Какое умереть? Скажите тоже! Буду жить долго! Может быть лет сто, а может быть и двести!".

… "Не меньше! — он успокоил себя. — "Эт точно".

Недавно Роман Иосифович читал в одном из научно — популярных журналов, что человек сможет жить несколько сот лет, и проблема продления жизни будет решена! уже в конце нынешнего столетия или в начале следующего".

"Дай бог память, где же это было?".

… "Ага, кажется в "Огоньке"!

"Да! Именно там, в нём родном и было написано".[30]

"Дожить бы?" — любовник — красавчик поправил воротник рубашки. Подмигнул своему отражению левым глазом.

— "Конечно, доживу! Только, вроде говорили, что сначала смогут продлить жизнь только избранным.

… "Хмм, так я и есть избранный. В этом нет сомнения! Тем более, я современный, моложавый руководитель, со свежими взглядами на мир, общество и развитие науки. Кому как не мне быть в списке избранных".

"Ну, всё!" — успокоил он себя. — "Значит, жить будем ещё долго-предолго, лет триста!!!

Рассуждая о вечном, Роман Иосифович ощутил, как в душе внезапно возникла, а затем стала звучать всё громче и громче, звучная и мелодичная песня. Она ширилась и росла подобно органной мелодии, заполняла собой всё его существо…

Задумавшись, он не заметил, что вообще-то песня доносилась с улицы сквозь открытые окна и принадлежала она не его существу и душе, а выступающей на танцевальной площадке группе "Машина времени".[31]

— Брым-брым-брум-буум, — немного фальшивя стал подпевать себе под нос романтик-долгожитель.

— Роман Иосифович! — нежным голосом селектор перебил душевные песнопения руководства. — Вы свободны? К вам посетитель. Руководитель детского танцевального коллектива "Ромашки" Полякова Ирина Игоревна. Желает поговорить. Её дети должны выступать сегодня на летней эстраде. Жалуется, что срывается выступление.

— Хорошо, Верочка, — его лицо сразу поскучнело, приняло обычное выражение, которое Магме называл про себя "должностным".

— Скажи Ирине Игоревне, что через десять минут я закончу отчет для Министра! и приму её.

Директор парка быстро поправил пухлыми пальцами очки, зачем-то похрипел, прочищая горло. Потом вытащил из ящика письменного стола несколько исписанных листов, сел за стол и сделал вид, что занят бумагами.

Посетители кабинета должны видеть, что босс с самого утра весь в делах и заботах о парке, прилегающей территории и людях.

"Ведь, что производит наилучшее впечатление о хорошем руководителе".

… "Правильно — приветливость, умение понять человека, выделить его из общей толпы, подойти к нему во время труда, пожать руку, спросить о чём-то. Эти детали и формируют общественное мнение о руководителе как об отце родном, который ежедневно заботиться о каждом из нас.

"Или ещё пример, остановить на территории парка какую-нибудь простую работницу с метлой, веником или даже лопатой — лучше не очень красивую, — улыбнуться и сказать многозначительно: Какая вы сегодня привлекательная!".

… "И всё — пошёл дальше, забыл… Для тебя это так, что-то наподобие шутки. А для женщины — счастье и память. Вечером она мужу все уши прожужжит, какой у них славный, внимательный и заботливый начальник, — ты, мол, подлец в драных трико и прокуренной майке, ничего не замечаешь и не ценишь, а он всё приметил! Вот, не перевелись ещё настоящие мужики на свете!".

Гостья вошла, небрежно села на краешек кресла. Деловая, неприветливая. И даже подчеркнутая вежливость директора парка не изменила выражения её лица.

— Это безобразие! — она сразу начала возмущаться. Взглянула на хозяина кабинета с такой суровостью, словно учительница на нерадивого ученика. — Почему нам не дают танцевать? Почему, всячески препятствуют выступлению? Мало того, что вы не направили к нам радиста, подсунули нерабочую магнитолу, так ещё я уже как час бегаю по парку и не могу решить ни одного вопроса. Знайте! Я этого так не оставлю! Я завтра же пойду куда надо и буду жаловаться вашему начальству!

— Ну что вы, уважаемая? Как можно? — Магме чуть приподнялся из-за стола, давая рассмотреть свой элегантный костюм, улыбнулся посетительнице совсем по-дружески одной из своих самых обворожительных улыбок. Хозяин кабинета знал, что улыбка идёт ему, делает его по-мужски интересное, но жесткое лицо мягким и обаятельным.

— Мы тут для того и сидим, чтобы заботиться о вас! — голос чиновника, набрав силу, зазвучал красиво и гулко. — О простых людях! О наших славных, талантливых детках!

— Почему вы не пришли ко мне сразу? Я бы вам выдал новую магнитолу и радиста нашёл бы толкового. А теперь поздно. По расписанию учреждение отдыха и культуры работает с девяти до восемнадцати ноль — ноль. После шести вечера на объекте остаются трудиться только работники танцевальной площадки да сторожа. Все остальные работники парка работу завершают. Люди сдают инвентарь, всё закрывают.

— Как закрывают? Как сдают? У меня дети сидят в костюмах уже два часа, ждут выступления! Родители волнуются. А вы — завершают.

— К сожалению, Ирина Игоревна, вы виноваты сами. С возникшими проблемами, как говорят врачи, как и с болезнями, надо решать вопросы быстро — без промедления. А вы затянули. Где я вам найду аппаратуру сейчас, радиста, рабочих сцены?

— Время уже… — он вскинул левую руку, демонстрируя "простенькие, дешёвенькие" (Всего каких-то несчастных 150 рублей!), совсем "не популярные" для руководителей старой закалки, часы "Ракета 3031" на 33!!! камня[32].