Такого рода наивная, в значительной мере стихийная диалектика не была, конечно, научной. Характеризуя этот взгляд на природу, Энгельс указывает, что хотя этот взгляд и "верно схватывает общий характер всей картины явлений, он все же недостаточен для объяснения частностей, из которых она слагается, а пока мы не знаем их, нам не ясна и общая картина" [1]. В этом состояла одна из ограниченностей диалектики древних мыслителей.
В силу своей ограниченности диалектика древних, будучи направлена лишь на познание общей картины мира, была непригодна для исследования отдельных процессов, явлений, предметов. Ограничиваясь лишь непосредственно созерцаемой общей картиной окружающей действительности, наивная диалектика древних не вскрывала поэтому развивающихся реальных внутренних противоречий, присущих определённым процессам, вследствие чего ее общие представления о противоречии, движении и развитии были умозрительны. Такая диалектика не могла, конечно, преодолеть метафизики, она существовала наряду с ней, иногда даже в учении одного и того же мыслителя.
Чтобы правильно отобразить в сознании природу в её целом, раскрыть законы развития природы, необходимо было перейти от общих суждений о природе к изучению её конкретных предметов и явлений. Этот исторически необходимый этап познания - этап накопления конкретных знаний о природе - занял многие последующие столетия.
В условиях феодализма, хотя и замедленно и ограниченно, но неуклонно происходил процесс накопления отрывочных знании о природе. Начиная с XV-XVI вв. в связи с началом роста капиталистических отношений, развитием торговли, ремесла, промышленности естествознание быстро начинает двигаться вперед, совершая одно за другим выдающиеся открытия в области астрономии, механики, физики, математики и т. д.
Наука в этот период постепенно накапливала значительный фактический материал, в том числе и о растительном и животном мире, что позволило затем приступить к классификации растений и животных, к систематическому изучению их.
На первых стадиях собирания фактов познание отдельных явлений природы приводило к тому, что предметы природы рассматривались вне связи с другими, изолированно и вследствие этого вне движения, изменения и развития. Эти особенности естественнонаучного подхода к явлениям природы, абсолютизированные философами XVII-XVIII вв., привели к широкому распространению метафизики, заменившей собой наивное диалектическое мышление древнегреческих философов. Однако господство метафизики носило временный характер, ибо процесс накопления знаний об отдельных явлениях природы неизбежно приводил и не мог не приводить к подрыву этих позиций, к возникновению враждебных метафизике диалектических взглядов. Ярким примером этого в условиях XVIII в. являются идеи гениального русского учёного М. В. Ломоносова.
М. В. Ломоносов в противоположность господствовавшим метафизическим взглядам его времени доказывал, что вся природа - и не только Земля, но и другие небесные тела - находится в постоянном изменении. М. В. Ломоносов нарисовал в частности яркую картину непрерывного изменения земной коры.
В своём труде "О слоях земных" Ломоносов писал: "...Твердо помнить должно, что видимые телесные на земли вещи и весь мир не в таком состоянии были с начала от создания, как ныне находим, но великие происходили в нём перемены, что показывает история и древняя география, с нынешнею снесённая, и случающиеся в наши веки перемены земной поверхности. Когда и главные величайшие тела мира, планеты, и самые неподвижные звёзды изменяются, теряются в небе, показываются вновь, то в рассуждении оных малого нашего шара земного малейшие частицы, то есть горы (ужасные в глазах наших громады), могут ли от перемен быть свободны?" [2].
Ломоносов настойчиво развивал идею единства мира, основывая эту идею на положениях развиваемой им научной атомистики. Благодаря этому он впервые в науке указал на внутреннюю связь физики и химии, разрушая тем самым метафизическую перегородку между этими науками. Установленный им закон сохранения вещества Ломоносов связал с законом сохранения движения. Тем самым в науке была выдвинута огромной важности идея взаимосвязи материи и движения, подрывающая коренные положения метафизики.
Эти великие идеи Ломоносова, намного опережавшие состояние современного ему естествознания, не были по достоинству оценены учёными той эпохи, находившимися власти метафизики. Только постепенно, под напором новых и новых данных естествоиспытатели конца XVIII и начала XIX в. приходили к идеям развития природы.
Французские материалисты XVIII в. Дидро, Гольбах, Гельвеций и др., будучи в целом метафизиками, также сумели в своих сочинениях высказать ряд гениальных диалектических догадок: они указывали на неразрывную связь движения с материей, рассматривали движение, как форму существования материи, отвергая метафизическое и идеалистическое представление о первотолчке. Дидро говорил о внутреннем неисчерпаемом источнике движения, заключённом в каждой частице материи, выдвигал прогрессивную идею о происхождении одних видов от других, менее развитых, считая главным условием эволюции изменение условий существования. Однако состояние науки того времени не позволяло этим мыслителям пойти дальше отдельных догадок. Лишь в первой трети XIX в. новые данные, накопленные естествознанием, позволили поставить вопрос о единой диалектической картине мира.
ИДЕАЛИСТИЧЕСКАЯ ДИАЛЕКТИКА ГЕГЕЛЯ. Попытка обосновать в новых условиях идею диалектического развития была предпринята немецкими идеалистами конца XVIII и начала XIX в., в особенности Гегелем.
В начале XIX в., когда выступил Гегель, процесс изучения отдельных явлений природы и общества достиг той степени, когда уже начали складываться условия для понимания развития природы. Именно эти достижения науки о природе, а не само по себе развитие "чистого мышления" явились основой того, что Гегель пытался представить "весь естественный, исторический и духовный мир в виде процесса, т. е. в беспрерывном движении, изменении, преобразовании и развитии, и пытался раскрыть внутреннюю связь этого движения и развития..." [3]
Гегель поставил вопрос о всеобщности развития. Это было новой ступенью в развитии диалектической мысли, рациональным зерном гегелевской философии.
Однако, поставив этот чрезвычайно важный для науки вопрос, Гегель его не решил. Он не мог решить его, будучи идеологом немецкой буржуазии, становившейся после великой французской революции всё более и более трусливой и реакционной.
В ходе французской революции 1789-1794 гг. произошло дальнейшее расслоение третьего сословия. Диктатура якобинцев выражала не только тенденции некоторых революционных слоев французской буржуазии, но и натиск широких народных масс. Испугавшись движения народных масс, буржуазия стремилась остановить революцию. Немецкая буржуазия была смертельно напугана революционным движением, охватившим народные "низы". В обстановке отречения буржуазии от материализма, в борьбе против материализма и возникает немецкий идеализм как аристократическая реакция на французскую революцию и французский материализм. И если Гегель, поставив вопрос о всеобщности развития, так или иначе отразил определённые достижения науки, то в силу классовых причин он отражал их по-своему, идеалистически, т. е. извращённо.
Согласно философии Гегеля, природа сотворена "абсолютной идеей", она выступает как "инобытие" идеи и не развивается во времени. "И эту бессмыслицу развития в пространстве, но вне времени, - которое является основным условием всякого развития, - говорил Энгельс, - Гегель навязывал природе как раз в то время, когда уже достаточно были разработаны и геология, и эмбриология, и физиология растений и животных, и органическая химия, и когда, на основе этих новых наук, уже повсюду зарождались гениальные догадки, предвосхищавшие позднейшую теорию развития (например Гёте и Ламарк)" [4].
