Когда от него наконец отстали, Кукольник уединился в своем номере. Там, в одиночестве, он просмотрел по телевизору репортаж о том, как съезд избрал Картера кандидатом в президенты от его партии. Он твердил себе, что ему плевать. Он твердил себе, что его час еще настанет. В конце концов, Кукольник остался цел и невредим, ничем не выдал себя. Никто не раскрыл его секрет.
В его мозгу Кукольник поднял руку и пошевелил пальцами. Нити натянулись; его куклы вскинули головы. Кукольник ощущал их эмоции, упивался вкусом их жизней.
Но в эту ночь пир его был горек.
ИНТЕРЛЮДИЯ ПЯТЬ
«Тридцать пять лет дикой карты: ретроспектива».
(Журнал «Тузы!», 15 сентября 1981 года)
«Я не могу умереть: я еще не посмотрел „Историю Джолсона“».
«Они — исчадия ада; на лицах их — печать зверя, и число их на земле — шестьсот шестьдесят шесть».
«Они зовут это карантином, а не дискриминацией. Мы же не раса, говорят они нам, и не религия, мы больные, поэтому они имеют полное право держать нас в изоляции, хотя им отлично известно, что дикая карта не заразна. Да, недуг искалечил наши тела, зато у них смертельно поражены души».
«Пусть болтают что хотят. Я все еще умею летать».
«Я, что ли, виноват в том, что я нравлюсь всем, а вы — никому?»
«Обожаю вкус джокерской крови».
«Плевать мне, как они выглядят, главное, кровь у них того же цвета, что и у всех остальных… во всяком случае, у большинства из них».
«Если я туз, не хотел бы я увидеть двойку».
«Хотите знать, туз я или джокер? Отвечаю: да».
«Я очень рад, что „Малютку“ наконец вернули мне, но я не намерен покидать Землю. Эта планета стала мне домом, а те, кто пострадал от дикой карты, — мои дети».
«Они — дьявольское порождение Сатаны, Америки».
«Теперь я вижу, что решение использовать тузов в операции по освобождению заложников было ошибкой, и принимаю на себя всю ответственность за провал этой операции».
«Думай как туз и сможешь победить как туз. Думай как джокер, и он сыграет с тобой злую шутку».
«Американские родители серьезно озабочены засильем тузов и их похождений в прессе. Они подают плохой пример для подражания нашим детям, многие тысячи которых получают увечья и гибнут, пытаясь повторить их мнимые подвиги».
«Даже их детишки хотят быть похожими на нас. Такова реальность 80-х. Пришло новое десятилетие, а мы — новые люди. Мы можем летать по воздуху, и нам для этого не нужны никакие самолеты, как их натуралу Джетбою. Натуралы пока об этом не догадываются, но их время прошло. Наступила эра асов».
Джон Дж. Миллер
ОХОТНИК
Если желаешь постичь подлинный облик вещей, не поддерживай и не выступай против.
I
Автобус спускался из безмолвной прохлады гор в липкий зной летнего дня в городе, и Дэниел Бреннан смотрел, как пейзаж постепенно теряет свой цвет. Бесконечные заасфальтированные автостоянки сменили луга и поросшие травой поля. Дома стали выше и подступали почти к самому шоссе. Темно-серые фонарные столбы вытеснили с обочин и центральной полосы деревья. Даже небо стало набрякшим и серым, предвещая ливень.
У здания портовой администрации он сошел вместе с другими пассажирами. Они бросились врассыпную по своим делам, озабоченные, как и все жители больших городов, и ни один из них не задержал на нем взгляд. Собственно, в нем и не было ничего такого, что могло бы заставить кого-либо посмотреть на него дважды.
Дэниел был высоким, но не чрезмерно, телосложения скорее гибкого, чем кряжистого. У него были большие руки — загорелые и покрытые рубцами, с набухшими венами и жилами, похожими на толстые провода. Лицо у него было смуглое, худое и ничем не примечательное. На нем была джинсовая куртка, потертая и выгоревшая на солнце, темная хлопчатобумажная футболка, чистые голубые джинсы и черные кроссовки. В левой руке он держал небольшую мягкую сумку, а в правой — плоский кожаный чемоданчик.
На 42-й улице, где стояло здание портовой администрации, было людно. Бреннан смешался с потоком прохожих и потек вместе с ним в ту часть Манхэттена, где оказалось лишь немногим менее убого, чем в нескольких более-менее приличных кварталах Джокертауна. Через несколько кварталов он отделился от толпы пешеходов и поднялся по стертым каменным ступеням «Ипсвичского герба», грязноватого отеля, который, по-видимому, обслуживал нужды местных проституток. Судя по его виду, дела у девиц шли неважно. Похоже, за развлечениями все предпочитали ходить в Джокертаун. Тамошние проститутки были дешевле и, если все то, что он читал, хоть на одну десятую было правдой, куда как пикантней.
Увидев его в одиночестве да еще и с багажом, портье явно заколебался, но все же взял у него деньги и направил в номер, в точности такой тесный и грязный, как он и ожидал. Бреннан закрыл дверь, поставил сумку на пол и осторожно уложил кожаный чемоданчик на продавленную кровать.
В комнате стояло настоящее пекло, грязные голые стены душили его, но открытое окно здесь едва ли помогло. Он улегся на постель рядом с чемоданчиком и уставился в облупившийся потолок, не замечая тараканов, устроивших гонки прямо у него над головой. В памяти у него снова и снова крутились слова письма, которое он получил накануне.
«Капитан Бреннан, он здесь. Я видел его, но, боюсь, он тоже заметил и узнал меня. Приходите в ресторан. Осторожно, но в открытую».
