их старые жилища. Ветхие бараки с пристройками, где рабы провели одну зиму, были разрушены, а древесина и камни использовались для постройки хороших залов. Дьяконисса Урсулина и ее люди работали трудолюбиво в течение тех нескольких недель, что он правил в Рикине.

Повсюду простирались поля, обнесенные невысокими насыпями. Людям-рабам, которые когда-то принадлежали его поверженным братьям, дали немного свободы, но они продолжали находиться под неусыпным надзором его собственных воинов и рабов, которым он доверял. Теперь они трудились на полях, выращивая зерновые культуры там, где это позволяла почва и дренажная система. Выше, на склонах, подросшие дети пасли отары овец и коз, стада крупного рогатого скота, от которых Дети Скал во многом зависели. Рабы на полях и пастбищах заметили, как он прошел, но никто не посмел прекратить работу.

Поля перешли в луговины, за которыми возвышался редкий лес, где преобладали ели, сосны и березы. Дорожка поднималась вверх по склону, там все чаще встречались лишь березки да небольшие кусты вереска, обтрепанные сильными ветрами. Чахлое последнее дерево свалилось, когда он появился на высоком фьолле, на земле скал, мха и ветра. Дул сильный ветер, так что кости и железные прутья, привязанные к копью, начали тревожно биться друг о друга, издавая нервные звуки. Его завязанные волосы растрепались и раскинулись по плечам, будто напоминая о живых волосах, отращенных мерфолком.

Тонкая корка инея покрывала землю. Самая молодая Мудроматерь добилась кое-каких успехов по сравнению с прошлым разом, когда он приходил. Как всегда, он принес ей пожертвование: сегодня это была высушенная часть последа от раба. Пусть это будет символом быстротечности жизни и его нетерпения. Он не остановился, чтобы поговорить с нею, теперь даже краткий обмен репликами мог затянуться надолго. Вместо этого он продолжил свой путь к кольцу Мудроматерей. Издалека они напоминали крепкие столбы, но когда он приблизился, осторожно двигаясь, боясь наступить на витые линии серебристого песка, которыми были отмечены следы ледяных вирмов, он смог точнее различать Мудроматерей. Хотя они сидели недвижимы, словно каменные, изгибы рук, ног и головы оставались видимыми, следы их времени среди изменчивости.

Мудроматери находились в круге. Он приостановился проверить наличие камней в своем мешочке, тем временем вглядываясь в ровное углубление в песке, оказавшееся перед ним. Только Мудроматери знали, что они выращивали под толщей серебряного песка.

Один камешек на каждый шаг, так он осторожно добрался до холма, возвышающегося в центре этого углубления. Гладкий, округлый купол излучал тепло, немного пахло сульфуром, но, только когда он находился там, он был в безопасности от ледяных вирмов, которые населяли мерцающее углубление, вокруг которого собрались Мудроматери. Стоя так в одиночестве, опасаясь того, что находилось вокруг, он осматривал дорожку, по которой пришел, место, где стоял сейчас, и оценивал путь, который лежал впереди.

Листья кружились над углублением, медленно опускаясь на песок. Блестящая прозрачная лапа стремительно высовывалась из песка, хватала лист и вновь скрывалась в толще песка. Так повторялось снова и снова. Ветер вздыхал, обдувая его тело. Вдалеке слышны были грохочущие звуки камнепада, но такие нереальные, будто это был сон. Когда он закрыл глаза, чтобы немного отдохнуть, его встретила все та же унылая и серая пустота.

Алан все еще был далеко, их связь была нарушена.

Он был совершенно один.

Наступила ночь. Стоя неподвижно, словно древний камень, укутанный звездным покрывалом, он услышал разговор Мудроматерей.

«Движение. Юг. Давление. Восток. Сдвиг. Пламя. Течение Реки. На запад. Десять. Расстояния.

Море. Воды. Поднимется.

Слушать.

Земля. Крики. О Земле.

Что. Было. Разведено. Порознь. Возвращения.

Создать. Пространство».

Не только у него возникали новые идеи. Другие среди его людей тоже учились думать. В памяти всплыли слова Десятого Сына: «Мы могли бы торговать. Могли бы узнавать новости от людей в портах».

В давние дни, до того как вражда вождей разъединила племена, во времена правления предков Кровавого Сердца, Дети Скал вели торговлю с племенами людей и, конечно, с рыбаками. Войны за власть и превосходство на многое повлияли не лучшим образом. Богатые урожаи, собираемые рабами, легкость наживы, радость от совершения набегов изменили мироощущение. Зачем торговать, если можно прийти и взять все даром?

Все же от камня, брошенного в спокойную воду, пойдут по воде круги. Так же как племена, постоянно воюющие между собой, никогда не смогут стать сильными, так и клан, основа власти которого грабежи и набеги, не может быть уверен, что удача будет всегда ему сопутствовать. Богатства Кровавого Сердца, несомненно, пригодятся Сильной Руке, но, по сути, все эти сокровища лишь предметы. Они ценны настолько, насколько сами люди это определяют. Конечно, этим богатством он мог воспользоваться. У войны были свои преимущества, и все-таки достичь всего с ее помощью невозможно.

Он стоял в середине углубления и слушал крики проснувшихся чаек. Полоска горизонта начинала светлеть. Так мало значила одна жизнь в бесконечном течении жизни мира, чей срок был отмерен беседами Мудроматерей, а не быстротечными битвами, о которых скоро забывают, ведь они коротки, словно жизни смертных. То, что он продумал и спланировал, не придало ему большей важности, чем любому другому существу на Земле. Быть может, он почувствовал себя более свободным в том, чтобы начать действовать.

Тот, кто контролирует торговлю, следит за движением товара, налогами, которыми облагается тот или иной продукт, тот не выпускает из виду, кто что получает и что куда отправлено. Было много способов выгодно управлять торговлей.

На рассвете Мудроматери впали в состояние дневного оцепенения. Один камешек на каждый шаг, так он проложил себе обратный путь через серебряные пески. Когда он ступил на безопасную землю, день, ставший короче с наступлением осени, уже клонился к вечеру. Он достал свое копье из потайного места, находившегося в расселине высокой скалы, и ступил на тропинку, ведущую из фьоллов в долины. Проходя мимо самой молодой Мудроматери, он передал ей веточку мха и продолжил свой путь.

Над ним пролетела стая крикливых гусей. Невдалеке пустельга поднималась ввысь, медленно скользя по небесной глади. Сильная Рука, удаляясь от фьолла, подошел к березовому леску и начал спускаться вниз, туда, где росли мощные сосны и ели. Вдалеке раздавались частые удары топора. Стук прекратился, и послышался предупреждающий окрик человека. Воздух наполнился треском и грохотом падающего дерева. Ветер далеко унес этот звук, и тот же самый голос громко отдавал какие-то распоряжения.

Заинтересованный, он свернул на тропинку, убегающую в сторону верхних лугов. На расчищенном участке его рабы строили свою церковь.

Она стремительно росла в вышину. Кто-то из них придумал хитрый способ обрабатывать северные деревья, многие из которых были слишком тонкие, чтобы распилить их на доски. Выстроенная из бревен, конструкция была приземистой и выглядела немного странно. Несколько молодых рабов слонялись поблизости, то и дело посматривая на работающих и разражаясь дикими криками. Эти слабоумные животные крутились под ногами, мешали рабочим обрубать ветки с поваленных деревьев, сдирать кору и отмерять бревна с помощью каменных топоров и тесла.

Дьяконисса Урсулина увидела приближающегося Сильную Руку и поспешила ему навстречу. Ее сопровождал человек, который был главным среди рабов, хотя он называл себя просто папа Отто. Одинокая чайка парила в вышине над полем в поисках чего-нибудь съедобного. Ее громкие, резкие крики слышны были далеко в лесу, как вдруг над деревьями появилась еще одна чайка.

— Милорд. — Урсулина пользовалась словами, известными людям, и он спокойно воспринимал их от нее. Даже несмотря на то, что она была человеком, следовательно, очень напоминала зверя, в ней присутствовали сила и достоинство, дарованные Староматерью, поскольку она была единственной из всех рабов, кто не боялся его, и откровенно с ним говорила. — Мы оба знаем, милорд, что вы хорошо с нами обращаетесь. Хотя Господь говорит, что никого нельзя держать на положении раба, мы оба знаем, что рабы есть и в эйка и среди людей. Поэтому мы, ваши пленные, и продолжаем так жить по вашему желанию. Но позвольте спросить вас: это была ваша воля, то, что многих из нас взяли сегодня утром воины Рикин?