- Единственная прежняя вещь, которую могу надеть. Из остальных... выросла.

- Откуда она?

- Уолтер привез часть моего гардероба, когда срок приближался к концу.

- Уолтер Максон, адвокат из вашей конторы? Мадлен кивнула.

- Да. Мистер Барон тоже являлся разок-другой. Потом я перестала писать кому бы то ни было, но Уолтер все равно приезжал регулярно. Чувствовал себя... виноватым, пожалуй, хотя что же он мог поделать в ночь ареста? Предпоследний приезд состоялся года три назад... Бедный парень, кажется, был немного влюблен в меня. И чуть не упал, увидав, какой сделалась Мадлен Эллершоу за пять лет. Овладел собою, ни словом лишним не обмолвился, но я все поняла. И после этого попыталась... разрезать на руке вены.

Она печально опустила взгляд, повертела изувеченной кистью.

- Еще не разрыдались от жалости, мистер Хелм? - осведомилась женщина с неожиданным ядом в голосе. - Благодарю за пилюли. Теперь я усну.

Поутру я позвонил Маку по стоявшему на тумбочке телефону. Командир остался весьма недоволен тем, что вчерашнего стрелка не сумели взять живьем. Личность парня установили. Независимый наемный убийца Джордж Виктор, он же Георгий Викторофф, уроженец Нью-Йорка. Любовница покойного сообщила: приятель отправился подработать, выпало прибыльное дельце; однако, где и какого свойства, девушка не знала. Имя Толливера упоминалось, но, по мнению девицы, он был всего лишь посредником...

- Что? - переспросил Мак недовольно. - Тальяферро? Господи Боже мой, да если бы субъекта звали Тальяферро, нам так бы и сказали, не сомневайтесь, Эрик. Не растекайтесь мыслию по древу! И за миссис Эллершоу приглядывайте: Виктор оказался первым, и наверняка не будет последним. Ждите новых покушений.

- Жду не дождусь, - ухмыльнулся я. - Дополнительные приказы будут, сэр?

- Нет.

Мы распрощались, я положил трубку и двинулся в ванную, побриться. Потом вышел, критически оглядел наличный гардероб, натянул измятые брюки, провел гребенкой по всклокоченным волосам.

В смежную дверь осторожно постучались.

- Да, войдите!

Особого омолаживающего эффекта гребешок, если верить зеркалу, не произвел. Я обернулся. Мадлен стояла в дверном проеме, точно оробела и не решалась войти.

Она тоже не смахивала на кинозвезду, но казалась неизмеримо свежей и уверенней в себе, нежели накануне. Жесткие складки в углах рта разгладились, глаза блестели, волосы, небрежно подстриженные, приобрели определенный лоск. Впрочем, последнее обстоятельство можно было приписать простому воздействию шампуня.

- Мистер Хелм, - обратилась ко мне женщина, - мистер Хелм, нельзя ли начать сначала?

- Что? - не понял я.

- Вчера я была невыносима. Страдающая маниакально-депрессивным психозом тюремная тварь. Понимаете ли, первый... первый день, проведенный на свободе... Просто растерялась, не знала, как вести себя после стольких лет, прожитых по приказу. Но мы требуемся друг другу, и не вижу ни малейшего повода ссориться.

Она протянула руку. Я с чувством пожал узкую ладонь. Пальцы Мадлен оставались аристократически длинными и тонкими.

- Сэр Мэттью Хелм готов служить прекрасной даме! - провозгласил я. - Припадаю к стопам вашим, о леди Мадлен. Можете для краткости звать меня просто Мэттом.

Женщина глубоко вздохнула.

- Если простили, Мэтт, выведите вон и покормите. Умираю с голоду!

Расположившись в кофейне и дожидаясь, покуда принесут заказанное, мы стали обсуждать порядок дальнейших действий. Точнее, говорил я один, а Мадлен прилежно слушала.

- Прошу, - заявил я, вынимая из кармана пухлый конверт и кладя его на столешницу, поближе к миссис Эллершоу. - Здесь кредитные карточки, на пятьсот долларов. Пару по пятьдесят разменяйте сразу, чтобы всегда иметь при себе мелочь, для телефонных вызовов. Можно, разумеется, и на собеседника расходы перевести, но всякое случается.

- Да, конечно...

- Запасные ключи от "мазды". Свидетельство, подтверждающее, что владелец дозволяет вам пользоваться автомобилем. Также водительские права, оформленные на ваше имя.

Поколебавшись, Мадлен подняла взор:

- Мэтт, я ничего не понимаю!

- Мы не ясновидящие. Предугадать, как обернутся события, не в силах. Нас могут разобщить, или я ненароком нарвусь на меткую пулю... И тогда прыгайте в машину, запускайте мотор, во всю прыть уносите ноги... виноват, колеса, и заботьтесь о себе сами, покуда не свяжетесь с Вашингтоном и не получите нового телохранителя. "Мазда" - отличная колымага, способная обставить любой самодвижущийся экипаж, который кинется вас догонять. Передача пятиступенчатая, придется чуток приноровиться...

- Мэтт, можно я немножко поразмыслю вслух?

- Конечно.

- В голову приходит, - Мадлен говорила не торопясь, тщательно подбирая слова, - очевидное предположение. Вы, должно быть, работали над очень важной задачей, связанной с ЦЕНОБИСом, а потом раздался телефонный звонок от признательного противника, и тут-то все и завертелось?

- ЦЕНОБИС? - нахмурился я. - А, Центр Оборонных Исследований! Там служил ваш супруг. М-м-м... Верно. Продолжайте.

- Никакой иной причины, способной заставить вашу организацию учредить опеку над женщиной, которую осудили по обвинению в государственной измене, женщиной, только что отбывшей положенный срок, вообразить не могу.

Я уставился на Мадлен с уважением.

- Прекрасно мыслите! Не вполне точно, да это уж моя вина, ибо не все рассказал до конца. Да и нам самим просто сообщили интересные сведения, поведали, каким образом их раздобыли, попросили принять известные меры, не задавая лишних вопросов.

- Понимаю. Но ваши осведомители - верней, уведомители, - вероятно, занимались ЦЕНОБИСом, - иначе какое им вообще дело до того, жива я, или нет? Во мне есть лишь одна черта, способная пробудить любопытство правительственных учреждений. Я была женой Роя Эллершоу, выдающегося ученого, работавшего в Лос-Аламосе. И могу знать нечто важное. Или узнать нынче, обретя свободу... Я подтвердил:

- Да, и кажется, эта мысль осенила не только друзей. Иначе, отчего бы вас пытались убить? Не догадываетесь?

Насупившись, Мадлен ответила:

- Не хотите - не верьте, однако, не догадываюсь. Я осклабился.

- Вы не поверите, скольким невероятным утверждениям я способен поверить! Но сменим тему, по крайности, на время. Возможно, вас тоже посетит нежданное наитие и припомните нечто существенное.

- То есть?

- Я чрезвычайно внимательно изучил ваше досье. И хотел выслушать обвиняемую сторону. По чести признаться, не допускал мысли, что вы настоящая изменница. Как уже говорилось вчера, Белла Кравецкая в качестве курьера была фигурой невозможной. Заведомо красную, до мозга костей напичканную марксистскими бреднями особу не пошлют забирать драгоценные сведения в стране, которая по мере сил противостоит марксизму. Повторяю: в Москве окопались мерзавцы, но вовсе не дураки. А вклад, положенный в сейф, коим якобы пользовались вы... Меня самого однажды пытались угробить точно таким же образом, уж мне ли не знать, чего стоит подобное свидетельство! Касаемо прочего... Я, голубушка, до сих пор пребываю среди живых потому, что весьма редко ошибаюсь в людях. Начальник мой опирается на доказательства, и это его право. Но Мак не встречался с вами, а я встретился. Вы способны, Мадлен, совершить множество преступлений. Да-да! Великое множество. Да только шпионаж в пользу большевиков сюда не включается. Шпионить, а тем паче, шпионить за деньги, просто не в вашем духе.

Серые глаза Мадлен расширились, дико засверкали на бледном, одутловатом лице. Уж не знаю, чего я ждал - быть может, какого-то радостного всплеска, благодарности, просто признательности. Привелось разочароваться. Ни того, ни другого, ни третьего не обнаружилось.

Последовало краткое безмолвие. Когда Мадлен заговорила сызнова, голос прозвучал натянуто и хрипло:

- Будь ты неладен! - прошипела женщина. - Будь неладен! Неладен! Единственный человек на свете, поверивший в мою невиновность, явился, опоздав на восемь лет! И все уже окончено, по всем подложным счетам уже уплачено, все давно пошло прахом! Она с шумом втянула воздух.