– Мое тело – это твое тело. - Слова вырываются ровно и даже равнодушно, потому что мне все равно.

   – Твое тело – это мое тело. - Мой жених стоит напротив, ухмыляется и самодовольно повторяет слова брачной клятвы. Наверное, в сотый, а может, трехсотый раз.

   Сколько у него уже было до меня жен, срок жизни которых исчислялся месяцем, а иногда и меньше?

   – Моя жизнь принадлежит тебе, - заученно произношу я.

   – Твоя жизнь принадлежит мне.

   Я ненавижу его, так же как и многие жители подвластных ему планет. Императора невозможно любить после того, что он сделал и того, что продолжает делать. Подонок, тиран, братоубийца, детоубийца… Ронан Альтазар из дома Жизни.

   Это даже звучит смешно, потому что кровь на его руках не смыть ничем и никогда, даже покаявшись в храме Пирамид и после этого искупив грехи самоубийством. Хотя он не собирается этого делать – его и так все устраивает.

   – Мое право на смерть отныне твое.

   – …отныне мое, - произносит Ронан и поворачивает голову к высокому жрецу с выколотыми глазами.

   Тот возводит руки к сводам храма и громко произносит, чтобы эхо разнесло его голос, и каждый, присутствующий на бракосочетании, услышал:

   – Пока Дизайнер Смерти не разлучит вас.

***

Я знаю, что будет дальше.

   Меня и Ронана торжественно проведут к двум тронам – его высокому, моему чуть ниже.

   Левитирующая платформа поднимет нас на уровень нескольких метров и понесет по улицам Гризальда.

   По сценарию нас должны чествовать радостные толпы народа, но кроме потворствующей свиты, движущейся за нами, и стражи, почти никого нет. Горожанам уже давно наскучили ежемесячные представления со свадьбой императора. Говорят, ещё десять лет назад их выгоняли на улицы насильно, но теперь даже это стало лишним.

   Все происходящее – всего лишь фарс ради соблюдения обряда, который ни в коем случае нельзя нарушать, иначе молодая жена никогда не понесет наследника от своего мужа. И пожалуй, мысль об этом – единственное, что может подарить мне подобие улыбки.

   Я молюсь, чтобы сегодня и весь последующий месяц беременность не случилась, и тогда Ронан убьет меня, променяв на следующую невесту. В моем случае смерть – это свобода.

   Поговаривают, что император бесплоден, если за двадцать пять лет так и не сумел зачать наследника ни с одной из девушек, но я знаю другую правду, которая, впрочем, и не секрет вовсе.

   Четверть века назад, когда он устроил кровавый переворот и убил своего родного брата – законного императора Урсуна, заняв его место, – он убил не просто очередного правителя, а последнего Дизайнера Жизни – единственного, способного указать Ронану на девушку, способную стать матерью его наследника. Таков был дар истинных Дизайнеров жизни, но Ронан был молод и надеялся, что после смерти брата дар перейдет к нему, обойдя на то время четырехлетнего мальчишку – сына Урсуна. Чуда не случилось, и когда ребенок получил дар, рассвирепевший Ронан убил и его.

   Дар Дизайнера Жизни исчез. Совсем.

   Ронан оказался властителем без возможности передать престол, и тогда узурпатор начал поиски той самой, кто смогла бы подарить ему сына или дочь. Он пробовал брать в жены разных девушек: и богатых, и бедных. Блондинок, брюнеток. Худеньких или полненьких, но ничего не имело значения…

   – Твои родители желали видеть тебя императрицей, - неожиданно произнес он, и я вздрогнула.

   До этого мы почти не разговаривали, да и какой был смысл, если я для него никто, лишь очередная вещь, кoторую он вскоре выбросит трупом для кремации.

   – Вы не можете знать, что желали мои родители, – все же выдавила ответ я.

   Дело в том, что своих родителей я никогда не видела, потому что выросла на Затурии, куда вместе с нянькой попала сразу после рождения. Это была тихая аграрная планетка, на которую редко залетали даже транспортные кoрабли, разве что за очередным грузом продовольствия.

   В двенадцать мне рассказали, почему я оказалась без родителей – их убил мой нынешний муж во время переворота. Меня же успели вывезти с планеты, причем последним приказом старого императора. Дизайнер Жизни увидел во мне будущую жену для своего сына. Но вот одна беда – ни Урсун, ни его ребенок не выжили.

   – Желали, - уверенно усмехнулся Ронан, и меня передернуло от того, как уродливо в узоре морщин изогнулся шрам под его правым глазом. – Иначе не прятали бы, как сокровище, надеясь, что мелкий ублюдок выживет.

   Я отвернулась.

   – Мне все равно, – холодно ответила, ведь неважно, что я отвечу. На мою судьбу ничего уже не повлияет.

   – А мне нет. - Несмотря на то что нас все ещё везли по улице, он без стеснения положил свою руку мне на затылок и притянул к себе, заставляя перегнуться через подлокотники кресел.

   Его губы впились в мои, а я могла только терпеть, пока он мучает их в подобии поцелуя.

   – Сладкая, - бросил он, тут же oтталкивая меня обратно, словно фрукт, который надкусил, прожевал и отложил в сторону – потом доест.

   – Если Урсун считал, что ты достойна его сына, значит, и мне сгодишься. Кто знает, может, твое лоно не окажется пустым, как у остальных.

   После его слов меня начало трясти от нехорошего предчувствия. Потому что озвученное им было моим самым страшным кошмаром. Становиться носителем его наследника я не хотела…

   Если с тем, что будет происходить со мной весь следующий месяц, я смирилась и была готова, то к роли матери для ребенка узурпатора – никогда.

   – Тебя только потому и отыскали на краю вселенной, – добавил император. – Чтобы ты понесла от меня.

   – Буду молиться, чтобы у вас ничего не вышло, – прошипела я. - Лучше смерть.

***

Дворец – это огромная пирамида, на вершине которой расположены его покои.

   Когда мы добрались сюда, свита разделилась на три части.

   Первая отправилась пировать с мужем, отмечать его очередную жену. Вторая из стражников – усиливать охрану дворца, потому что даже до Затурии доходили слухи о мятежниках, которые уже не единожды пытались штурмом взять пирамиду.

   А третья, самая малочисленная – из десяти женщин – отправилась со мной.

   Готовить молодую императрицу к первой брачной ночи.

   Восемь служанок и две женщины, лėт на десять старше меня, в дорогих нарядах и со взглядами змей. Я не знала их имен, но успела понять по разговорам, что одна из них жена главного советника, а вторая – начальника страҗи. Обе родные сестры.

   Думаю, они рады, что так удачно вышли замуж и оказались приближенными к самому императору. Сегодняшңей ночью у них будет важная роль, от которой меня до сих пор тошнит и становится не по себе. Потому что с тем, что я овца на жертвеннике, смириться сложно, но с ещё одной частью гнусного обряда – ещё сложнее.

   Пока служанки меня моют, переодевают, красят и всячески наводят лоск перед будущей ночью, эти двое просто смотрят. Наблюдают за каждым шагом моим или прислуги. Едва ли не между ног мне заглядывая, проверяя, все ли там идеально и достойно их драгоценного правителя.

   Наконец я не выдержала:

   – Зачем все это? - спросила, смотря в глаза той, что пoвыше. – Это унизительно.

   – Молчи, - тут же отсeкла она и напомнила. - Твое тело – его тело.

   Можно подумать, я не помню. Слова брачной клятвы до сих пор звенят в ушах.

   И мне приходится замолчать ровно до того момента, пока в комнату не приносят еду. Много еды, не меньше десятка подносов на выкатном столе, и только тогда надсмотрщицы отвлекаются.

   – Еда проверена? - придирчиво оглядывая яства, спрашивает у прислужника младшая из сестер.

   – Да, госпожа Кимат, – отвечает он, а я наконец узнаю, как зовут жену начальника стражи. – Дизайнер Смерти лично проверял отсутствие яда.