Никогда, мне кажется, люди не жили в таком очевидном противоречии между требованиями совести и поступками.
Человечество нашего времени точно зацепилось за что-то. Точно есть какая-то внешняя причина, мешающая стать ему в то положение, которое ему свойственно по его сознанию. И причина эта — если не одна, то главная — это: то физическое состояние одурения, в которое вином и табаком приводит себя огромное большинство людей нашего мира.
Освобождение от этого страшного зла будет эпохой в жизни человечества, и эпоха эта настает, кажется. Зло сознано. Изменение в сознании по отношению к употреблению одуряющих веществ уже совершилось, люди поняли страшный вред их и начинают указывать его, и это незаметное изменение в сознании неизбежно повлечет за собой освобождение людей от употребления одуряющих веществ. Освобождение же людей от употребления одуряющих веществ откроет им глаза на требования их сознания, и они станут приводить свою жизнь в согласие с совестью.
И кажется, что это уже начинается. И, как всегда, начинается с высших классов, тогда, когда уже заражены все низшие.
Л. Н. Толстой. Праздник просвещения 12 января[11]
«Что может быть ужаснее деревенских праздников!» Ни в чем с такою очевидностью не выражаются вся дикость и безобразие народной жизни, как на деревенских праздниках. Живут люди буднями, умеренно питаются здоровою пищей, усердно работают, дружелюбно общаются. Так продолжается недели, иногда месяцы, и вдруг добрая жизнь эта нарушается без всякой видимой причины. В один определенный день все одновременно перестают работать и с середины дня начинают есть необычные вкусные кушанья, начинают пить заготовленные пиво и водку. Все пьют; старые заставляют пить молодых и даже детей. Все поздравляют друг друга, целуются, обнимаются, кричат, поют песни, то умиляются, то храбрятся, то обижаются; все говорят, никто не слушает; начинаются крики, ссоры, иногда драки. К вечеру одни спотыкаются, падают и засыпают где попало, других уводят те, которые еще в силах, а третьи валяются и корчатся, наполняя воздух алкогольным зловонием.
На другой день все эти люди просыпаются больными и, понемногу оправившись, опять до следующего такого дня принимаются за работу.
Что это такое? Отчего это? А это — праздник. Храмовой праздник. В одном месте — знамение, в другом— введение, в третьем — казанская. Что значит знамение и казанская, — никто не знает. Знают одно, что престол и надо гулять. И ждут этого гулянья, и после тяжелой трудовой жизни рады дорваться до него.
Да, это одно из самых резких выражений дикости рабочего народа. Вино и гулянье составляют для него такой соблазн, пред которым он не может устоять. Приходит праздник, и почти каждый из них готов одурманивать себя до потери образа человеческого.
Да, дикий народ. Но вот приходит 12 января, и в газетах печатается следующее объявление: «Товарищеский обед бывших воспитанников императорского Московского университета в день его основания, 12 января, имеет быть в 5 час. дня в ресторане Большой московской гостиницы, с главного подъезда. Билеты на обед по 6 руб. можно получать (следует перечисление мест, где можно получать билеты)».
Но этот обед не один, таких обедов будет еще десятки и в Москве, и в Петербурге, и в провинции.
12 января есть праздник старейшего русского университета, праздник русского просвещения. Цвет просвещения празднует свой праздник.
Казалось бы, что люди, стоящие на двух крайних пределах просвещения, — дикие мужики и образованнейшие люди России, мужики, празднующие введение или казанскую, и образованные люди, празднующие праздник именно просвещения, — должны бы праздновать свои праздники совершенно различно. А между тем оказывается, что праздник самых просвещенных людей не отличается ничем, кроме внешней формы, от праздника самых диких людей. Мужики придираются к знамению или казанской без всякого отношения к значению праздника, чтобы есть и пить; просвещенные придираются ко дню св. Татьяны, чтобы наесться, напиться без всякого отношения к св. Татьяне. Мужики едят студень и лапшу, просвещенные — омары, сыры, потажи, филеи и т. п.; мужики пьют водку и пиво, просвещенные — напитки разных сортов: и вина, и водки, ликеры, сухие, и крепкие, и слабые, и горькие и сладкие, и белые и красные, и шампанские. Угощение мужиков обходится от 20 коп. до 1 руб.; угощение просвещенных обходится от 6 до 20 руб. с человека. Мужики говорят о своей любви к кумовьям и поют русские песни; просвещенные говорят о том, что они любят «alma mater»[12] и заплетающимися языками поют бессмысленные латинские песни. Мужики падают в грязь, а просвещенные — на бархатные диваны. Мужиков разносят и растаскивают по местам жены и сыновья, а просвещенных — посмеивающиеся трезвые лакеи.
Нет, в самом деле — это ужасно! Ужасно то, что люди, стоящие по своему мнению на высшей ступени человеческого образования, не умеют ничем иным ознаменовать праздник просвещения, как только тем, чтобы в продолжение нескольких часов сряду есть, пить, курить и кричать всякую бессмыслицу; ужасно то, что старые люди, руководители молодых людей, содействуют отравлению их алкоголем, — такому отравлению, которое, подобно отравлению ртутью, никогда не проходит совершенно и оставляет следы на всю жизнь (сотни и сотни молодых людей в первый раз мертвецки напивались и навеки испортились и развратились на этом празднике просвещения, поощряемые своими учителями); но ужаснее всего то, что люди, делающие все это, до такой степени затуманили себя самомнением, что уже не могут различать хорошее от дурного, нравственное от безнравственного. Эти люди так уверили себя в том, что то состояние, в котором они находятся, есть состояние просвещения и образования и что просвещение и образование дают право на потворство всем своим слабостям, — так уверили себя в этом, что не могут уже видеть бревна в своем глазу.
Люди эти, предаваясь тому, что нельзя иначе назвать, как безобразное пьянство, среди этого безобразия радуются на самих себя и соболезнуют о непросвещенном народе.
Всякая мать страдает, не говорю уже при виде пьяного сына, но при одной мысли о такой возможности; всякий хозяин обегает пьяного работника; всякому неиспорченному человеку стыдно за себя, что он был пьян. Все знают, что пьянство дурно. Но вот пьянствуют образованные, просвещенные люди, и они вполне уверены, что тут не только нет ничего стыдного и дурного, но что это очень мило, и с удовольствием и смехом пересказывают забавные эпизоды своего прошедшего пьянства. Дошло дело до того, что безобразнейшая оргия, в которой спаиваются юноши стариками, оргия, ежегодно повторяющаяся во имя образования и просвещения, никого не оскорбляет и никому не мешает и во время пьянства и после пьянства радоваться на свои возвышенные чувства и мысли, смело судить и ценить нравственность других людей и в особенности грубого и невежественного народа.
Мужик всякий считает себя виноватым, если он пьян, и просит у всех прощения за свое пьянство. Несмотря на временное падение, в нем живо сознание хорошего и дурного. В нашем обществе оно начинает утрачиваться.
Ну, хорошо, вы привыкли это делать и не можете отстать; ну, что же, продолжайте, если уж никак не можете удержаться; но знайте только, что и 12, и 15 и 17 января и февраля и всех месяцев это стыдно и гадко, и, зная это, предавайтесь своим порочным наклонностям потихоньку, а не так, как вы теперь делаете, — торжественно, путая и развращая молодежь и так называемую вами же вашу младшую братию.
…Что сильнее: то ли просвещение, которое распространяется в народе чтением публичных лекций и музеями, или та дикость, которая поддерживается и распространяется в народе зрелищами таких празднеств, как празднество 12 января, празднуемое самыми просвещенными людьми России? Я думаю, что если бы прекратились все лекции и музеи и вместе с тем прекратились бы такие празднества и обеды, а кухарки, горничные, извозчики и дворники передавали бы в разговорах друг другу, что все просвещенные люди, которым они служат, никогда не празднуют праздников объедением и пьянством, а умеют веселиться и беседовать без вина, то просвещение ничего не потеряло бы. Пора понять, что просвещение распространяется не одними туманными и другими картинами, не одним устным и печатным словами, но заразительным примером всей жизни людей.
