— Твой приемный отец, гордился бы тобой, — заметила она.

— Это вряд ли. Ему было плевать, живой я или умер. Странно, что он вообще что-то оставил мне в качестве наследства.

— А братья?

— Я их не искал, — спокойно сообщил Владимир, слишком внимательно раскладывая прутья нанизанными с грибами над огнем.

— Почему?

— Почему? Потому что все не так просто, Кейт. Мы с ними чужие. И хватит уже. Жизнь научила меня, что не стоит доверять даже самым близким, раз уж предают и бросают те, кто не должен.

Владимир вздохнул на секунду замолчал думая о ней. Предают, но не все. Спасают тем более. Кейт не стала больше спрашивать, думая о своей семье. У всех в шкафу есть свои скелеты.

— Кажется, грибы готовы, — спустя некоторое время сообщил он.

Кейт кивнула. Она понимала, что особо рассчитывать не на что. Но в этом богом забытом уголке тайги по какой-то нелепой случайности рядом с ней оказался человек, которого она точно ощутила своим. Подходящим ей одной.

Владимир думал о крушении, мысленно перебирая в голове все возможные варианты. Кому понадобилось таким варварским способом убивать его? Или ИХ троих?

Он не мог найти ни одной причины, зачем, например, Родлеру избавляться от него и своего самолета.

Оставался еще неизвестный фактор. Например, мог ли иметься недоброжелатель, который хотел отомстить или избавиться от него, как от конкурента, как только подвернется удобный случай? Мальчишник был идеальным вариантом для этого. Но подходящих кандидатур вроде бы не имелось.

Сегодня, когда он поцеловал Кейт, прикасаясь к губам, она ответила не сразу. Она прислушивалась к собственным ощущениям, и только потом откликнулась.

Владимир посмотрел на Кейт, смотревшую куда-то в сторону. Ее ответный поцелуй неуверенный, совсем не похож на те, что были в его квартире несколько дней назад, и только потом она зажглась в его руках по-настоящему, сводя с ума своим искренним, глубоким откликом.

Соблазнительные мысли о ночи с Кейт уже не первый раз закрадывались в голову. Владимир безжалостно их отбросил. Рано или поздно они вернутся домой, и как тогда он будет смотреть в глаза ей, спасшей ему жизнь. Не мог он пользоваться ей здесь в тайге.

В небе загремел гром. Они оба подняли глаза вверх, оценивая сгущающиеся краски наплывающих друг на друга облаков.

— Будет дождь.

Они торопливо сняли полусырую не высохшую до конца одежду.

— Досушим внутри.

Занесли все внутрь, разложив на пульте и штурвалах самолета. Через пять минут хлынул новый ливень.

Кейт села в кресло, наблюдая, как вода ровным слоем покрывает лобовое стекло и размывает очертания пейзажа. Капли монотонно барабанили по обшивке самолета час за часом.

— Наверное, нам придется весь день проторчать тут, — проворчала она, вставая и разминая ноги и руки, а затем снова уселась в кресло. Перед взором лежало тяжелое мглистое небо, на самом стекле медленно ползли вниз какие-то огрызки поломанных веток жухлого ельника и пара сосновых иголок. Заняться совершенно нечем. Оставалось только ждать.

Вода продолжала барабанить по корпусу самолета. Тайга жила собственной жизнью. В конце концов, попив воды и догрызя последний хлеб, они легли спать пораньше, надеясь, что к утру дождь прекратится, и они смогут двинуться в путь, к реке, а по ней вниз, пока не дойдут до первого поселения. Это лишь вопросом времени и пройденных километров.

Через пару часов после наступления темноты они проснулись от знакомого медвежьего ора, прорывающегося сквозь пелену дождя и шум ветра.

Кейт подскочила на месте, сонная, готовая бежать, но Владимир, проснувшийся раньше, удержал в руках, прошептав на ухо:

— Тихо. Не шуми.

Они сидели на полу в кромешной темноте пилотской кабины и слушали, как зверь бродит вокруг самолета, издает рычащие звуки, периодически царапая острыми когтями обшивку самолета, роется, шуршит. Кейт села, прислонившись спиной к Владимиру, с тихим ужасом прислушиваясь к звукам.

Тот, обхватив ее ногами и руками, прижал, успокаивающе гладя по голове и плечам. Она чувствовала спиной, как бьется его сердце, горячее дыхание согревало затылок. От жути Кейт дрожала, ей чудилось, еще секунда и медведь найдет вход в самолет, доберется до тонкой двери, отделяющей от салона и, ворвавшись, убьет их.

— Ш-ш-ш, Кейт. Все хорошо, — горячо шептал Владимир.

— Обещай мне, что если он начнет нас убивать, ты убьешь меня первым, — порывисто обернувшись, запаниковав, пролепетала она, содрогаясь от жуткого рева в ночи, сжимая мужские запястья.

— Обещаю, что, когда вернемся, я исполню любое твое желание, — Владимир прижал голову Кейт к груди и слегка покачивал девушку.

— Любое-любое?

Кейт, словно перепуганный зверек, каждый раз дико дергаясь в руках Владимира от любого звука на улице. — Даже женишься на мне?

Хорошо, что Кейт не могла видеть, как держащий ее мужчина улыбнулся на долю секунды, а затем баюкивающе прижался плотнее.

— Я уже был женат, — тихо прошептал он, отвлекая ее от шума на улице.

— Да?

Вот уж как женщины могут возиться и извиваться, когда им что-то нужно. Этой срочно потребовалось посмотреть в лицо. Вот по зарез. Аж про медведя забыла.

— Угу, ничего хорошего мне это не принесло, — он немного помолчал. — Мы были студентами. Она забеременела, я думал стану отцом. А в результате узнал, что я рогатый муж. Не нужный, к тому же.

Кейт подумала «Мне нужен», но промолчала.

Через пару часов звуки присутствия медведя стихли. Теперь за бортом шумел ливень и ночной ветер. Кейт, так и не отстранившись от Владимира, уснула на груди, да и он, послушав еще некоторое время, устало закрыл глаза, погрузившись в тревожный сон.

Проснулись они на рассвете, когда стихло и окрестности накрыла оглушающая тишина. Ему стало жарко. В душной кабине нечем дышать, но кроме этого он почувствовал жар, исходящий от Кейт, спавшей на его животе. Он потрогал лоб, опасения подтвердились — она горела.

Сдвинул рубашку с ее плеча, неглубокая царапина воспалена и загноилась. Не уже ли плохо обработал рану?

— Кейт, — он легонько потряс за плечо. — Кейт, проснись.

Девушка, нервно вздрогнув, резко распахнула глаза, встретившись с озабоченным взглядом.

— Медведь ушел?

— Уже утро. Как ты себя чувствуешь?

Она отползла, привставая и окончательно просыпаясь.

— Нормально. Пить хочется.

— Царапина загноилась, — сообщил он, пока Кейт, сдернув рубашку, осматривала плечо.

— И?

— Нужно промыть еще раз, убрать гной и наложить повязку.

Они встали. Владимир осторожно вышел и осмотрел вокруг самолета.

Медведь разодрал кресла второго салона и оставил царапины на фюзеляже самолета в поисках пищи, но, ничего не найдя, удалился восвояси.

Костер удалось развести не сразу. Дерево оказалось слишком сырым. Кейт, завернувшись в одеяло, вышла на утренний свежий воздух, разминая ноги и оглядывая следы, оставшиеся от ночного гостя.

— Он не особо церемонился, — заметила она, глядя на кресла.

— Он не особо был настроен пожрать, и нам повезло, что шел дождь, — ответил Владимир, наконец, добившись того, чтобы поленья, которые он прятал во втором салоне, занялись пламенем.

— Садись, сейчас вскипячу чай. Витамины. Кейт, — он серьезно посмотрел на нее, — пей сейчас, как можно больше воды. Через не хочу.

Кейт кивнула. После хвойных иголок в кипятке он подошел к ней с бутылкой водки и какой-то травой, которую вымыл и положил на чистую ткань.

— Нужно осмотреть ее.

Владимир обработал руки и достал нож. Глаза у девчонки стали большими, круглыми.

— Что ты собираешься делать? — спросила она, со страхом глядя на нож.

— Хочу нагреть на огне и обработать спиртом, — сообщил он, искренне надеясь, что она не будет сопротивляться или плакать.

— Зачем?

— Нужно вскрыть нарыв. Возможен сепсис.