Через час друзья передали стряпчему его гонорар, получив взамен официальные документы, скрепленные печатью градоначальника. Заплатив за обед (Асвиг ел за троих, словно хомяк перед голодной зимой), Кархи показал Моргалику сдачу в виде восьми серебряных монет и сказал:

— Это все, что у нас осталось. — Асвиг, ты не одолжишь нам несколько монет?

— Весь мой гонорар уйдет на покрытие долгов, — пропыхтел стряпчий, с трудом вставая из‑за стола. — Не берите в голову. Скоро дела у вас пойдут в гору, какой‑нибудь дурак обязательно клюнет на башню Шутника. Некоторых не корми, дай только сказать, что его проблемы решают бывшие телохранители короля или головорезы Кривого Пальца. Уверен, и ваша башня ничем не хуже.

— Спасибо за поддержку, — буркнул Урр–Бах. — Только мы со всякой шушерой дел иметь не будем. Пусть ею занимается Кривой Палец.

— Вы хозяева, вам и решать, с кем иметь дело, — безразлично отозвался Асвиг, вставая из‑за стола. — Что же, приятно было с вами работать. Если возникнут вопросы по части закона, вы знаете, где меня искать.

— Кархи, я свою часть уговора выполнил, — заявил газетчик. — Теперь ваша очередь. Эркалонцы желают знать всю правду о призраке, башне и как вам удалось с ним столковаться.

Гоблин переглянулся с Урр–Бахом. Вчера они вместе обсудили, что можно рассказать газетчику, а о чем лучше умолчать. Остаток выглядел пресновато, поэтому Кархи предложил разбавить его полуправдой.

— Только постарайся не переврать, что я тебе расскажу, — предупредил строго Кархи приятеля. – Значит, о башне Шутника мы узнали в городской библиотеке, где расширяли свой кругозор историческими трудами и мемуарами известных сыщиков.

Моргалик хотел было спросить у гоблина, сколько этажей насчитывает здание столичной бесплатной библиотеки, но решил, что не стоит перебивать Кархи. В конце концов, он на то и репортер, чтобы преподнести историю так, чтобы прочитать ее было интересно не только читателям, но и самим рассказчикам. Репортер достал перо и принялся строчить в записной книжке, делая непонятные пометки.

Гримбольд с проклятьем швырнул газету «Один эльф сказал» на пол и залпом выпил кружку «Дыхания горна», настоянного на синей камнеломке. В отличие от обычной камнеломки, неприметная травинка с крошечными синими колокольчиками помогала восстановить здоровье после магических заклинаний, нейтрализуя чужеродную магическую энергию. Вообще‑то гном чувствовал себя здоровым настолько, что был готов лично задушить грязного тролля и гоблина, а заодно и целителя, присланного Казотруэлем. Когда очнувшийся Гримбольд узрел семейного целителя партнера, то испугался до полусмерти, решив, что лекарь уже влил в него нужный яд. Одеревеневший язык усилил подозрения. И даже когда целитель избавил гнома от неприятных последствий заклинания парализации, Гримбольд неотрывно следил за эльфийским целителем, боясь отправиться к предкам в любой момент. О способностях целителя  гном был наслышан, и эти слухи держали его в страшном напряжении все время, пока не удалось выпереть молчаливого как дерево эльфа. Это произошло сразу после визита партнеров. Гримбольд, наступив на свою гордость, хмуро пообещал Арзаку и Казотруэлю оставить в покое двух негодяев и вообще, полюбить грязные расы как любимую собаку. Напуганный таким вниманием, гном клялся весьма правдоподобно.

Теперь, со стыдом вспоминая те минуты, Гримбольд поднял газету, раскрыл ее на статье о башне Шутника и с ненавистью произнес: «Вас, ублюдки, я в покое не оставлю, и не мечтайте! В Эркалоне достаточно народу, чтобы пустить вам кровь. Я постараюсь, чтобы вы мучались подольше, грязные животные!». Гном зло плюнул в газету, скомкал ее в тяжелый шар и вышвырнул в окно. Внизу грохнули ведром и заругались.

Требовалось разработать тщательный план, чтобы никто и не подумал, что он причастен к мучительной смерти этих животных. Времени у него было предостаточно. Для начала можно их выпереть из башни Шутника, благо, знакомых в магистрате у него хватало. Тогда посмотрим, как будет скалиться Арзак, притащивший ему эту газетенку. Пусть работают ищейками у себя на помойке, пока он не придумает, как покончить с этими крысами. «Никто не сможет похвалиться, что оставил Гримбольда в дураках!», — гном вытащил кинжал из спрятанных  в широком рукаве ножен, с хеканьем вонзил его в столешницу и плотоядно обнажил зубы в недоброй улыбке.