Бив громко просил выпустить его, пролетая мимо меня и держа за хвост Пупса. Я орал, что понятия не имею, как ее остановить.
Но тут все прекратилось, и мы посыпались на пол. Это скромный, но очень гениальный, маг вспомнил, как управлять этой хренотенью.
Бив радости не разделял — полз к выходу, очень ругался.
Но тут на небе сверкнула молния. Грохнул гром, и пошел ливень. Бив угрюмо застыл у выхода, подсвечиваемый вспышками разрядов и стоя на четвереньках. Я сидел на нижней кровати, ощупывая кости и прикидывая, какая из них треснула. Биву предложил или выметаться и героически мокнуть, или закрыть дверь — дует.
Гном, трагически и протяжно вздохнув, закрыл дверь. Это правильно.
СРЕДА
12:11
Кое-как разлепляю глаза. Где я?
Пахнет чем-то вкусным. На животе сидит Коша и щедро сует в рот кусок жареного мяса. Послушно открываю рот. Жую.
Фкуфно.
Сажусь, чешу затылок, понимая, что расчесываться надо хотя бы изредка. Бив сидит за столом. Разложил запасы (между прочим, из моей сумки), ест. Кот ему ассистирует, доставая лапкой провиант. На Пупса смотрят с восхищением, чешут ему шею. Кот одобрительно мурлыкает, не забывая закусывать.
Вот ведь паразит.
Иду к столу. Бив пододвигает к моему краю кружку с кипятком. Сажусь. Ем. Коша тут же занял третий стул, искренне уверенный, что придуман он именно для него. Как раз напротив окна. Никто не возражает — все жуют, одновременно пытаясь проснуться.
12:23
Бив предложил трогаться. С болью вспоминаю вчерашний опыт. Мне показали, как поясом можно пристегнуться к стулу.
Перенимаю науку.
Бив берет на руки кота, я — дракона.
Мысленно прошу избушку тронуться. Ждем.
Избушка вздрагивает. Скрипит. Медленно наклоняется чуть вправо и… падает набок.
Зависаем на стульях, пытаясь понять, где теперь пол.
Бив ругается, говорит, что я — бездарь. Я ведь сейчас обижусь.
13:14
Избушка встала! Ура.
Кое-как идет вперед, сумбурно петляя между деревьев. Изредка в них врезается. Ощущения — непередаваемые. Пупс долго просил его отпустить, в итоге просто нагадил на Бива. Бив тут же его отпустил. Поздно.
Но мы двигаемся! Это радует.
И снова дерево. Это печально.
14:18
Вроде бы разобрался с управлением. Избушка начала с грехом пополам врубаться, где она и как идти, чтобы хотя бы не сильно трясло.
Вот уже минут пять ни во что не врезаемся. Это радует. Дракон сидит на крыше — там удобнее — и с интересом наблюдает за нами через окно. Ну-ну.
Бив спросил, что плохого, если пойдем, как раньше, пешком. Объяснил, что каждое изобретение сначала страшно барахлит. Но это не повод… Блин!!! Опять дерево.
18:00
Йес! Она идет. Иногда бежит. Качает совсем несильно. За окном дождь, но мы уже никуда не врезаемся, не падаем и даже почти не слышим скрипа. Или я к нему привык?
Коша снова скребется в дверь. Пойду впущу. Не фиг ему снаружи мокнуть.
При свете мини-светляка изучаем карту. Надо выяснить хоть, куда мы прем.
В болото? Надо срочно поворачивать. Чего я там не видел?
О, кстати! Принц же что-то вроде одеял мне пихал. Надо порыться в суме и понять наконец-то, что у нее там переклинило. А то еда — это, конечно, хорошо, но я за прошлую ночь себе все бока отбил об эти доски. А у меня еще старые синяки не зажили.
18:23
Сидим с Бивом на полу среди гор всякой рухляди. Оба сходим с ума по такому замечательному принцу. Был бы бабой… женился бы!
Тут тебе и одеяла, и мини-очаг железненький, и книжки, и подушки, и матрасы. О, матрасы! Это тема. Ща приклею к кроватям.
Так, что там у нас еще? Ну еда — это понятно. Пижама… а почему женская? Вся в рюшечках и полупрозрачная. Не разбираясь, щедро сую Биву. Он почему-то против. Сказал, что не такой, сует обратно мне.
Влез Коша, сгреб все и куда-то потащил. Пусть играется. Что дальше?
Из сумки торчит хвост расстроенного Пупса. Тоже хочет игрушку. Ну е-мое. Нашел время.
Мы там еще одежду отыскали (со стыдом вспомнили, как недавно воровали), кучу самоцветов (Пупс счастлив, катает их по полу), мечи, ножи, клизму… А это-то мне зачем? Травки всякие, книжки опять же. О, магофонарь! Прилепил на стол. Заряда хватит дней на сто. Потом дозаряжу.
Короче, принц — настоящий друг.
Бив сидит за столом, поглядывает в окно с меняющимися видами и с умным видом читает книжку с голыми бабами на обложке. Я — убираю бардак обратно в сумку.
Жизнь несправедлива.
20:41
Пока на очаге варится похлебка, болтаем с Бивом за жизнь. Меня спросили, все ли маги такие халявщики. Просветил его, сколько сил надо на такую вот избушечку. Перевел в численную величину (с полсокровищницы какого-нибудь захудалого императора будет), не верит. Втолковываю, что кроме голой магии нужны еще и мозги, откуда надбавки. В глазах проклевывается уважение. Скромно добавил, что я такой один и мне тут уже пообещали место главного мага при троне. Уважение сменяется недоверием. Обидно.
Рассказал, что еще и бард по совместительству. Гном оживился, отложил книжку. Попросил че-нить рассказать или спеть на ночь глядя. Хм… почему бы и нет.
Мне в кои-то веки хорошо и уютно. Дракон с котом, трогательно прижавшись друг к другу, сидят перед горящим огнем очага, ждут похлебку. Смотрю в окно. Льет. Дует. Совсем не хотелось бы идти по такой погоде, а тем более — ночевать. На столе горит небольшой магофонарь. Чего бы такого ему рассказать? Хм… ну, может, это…
История вечерняя
ГРУСТНАЯ
Жил-был одинокий вампир. Жил долго. Лет сто, а может, и больше. Все друзья умерли. Все враги — околели. А он все еще молод и… бесконечно одинок…
(Интерес в глазах Бива. Подпираю кулаком подбородок, чувствуя, как по штанине пытается забраться кот. Он тоже любит мои сказки. Коша уже лежит на столе, свернувшись клубочком и сверкая серебристыми глазками. Кота пришлось подсадить. Совсем обленился — прыгать лень.)
…И вот однажды. Гулял он по замку и нашел в одном из своих сундуков волшебное зеркало. Зеркало сообщило, что может выполнить одно его желание и осчастливить… дня на три. Потом все исчезнет, так как оно разряжено.
Вампир подумал и попросил идеальную женщину. Он точно знал, что таких не бывает, и очень хотел увидеть хотя бы одну. Зеркало икнуло, зависло, но… все-таки выдало требуемое.
Итак. В комнате появилась офигенно красивая, умная, милая и очаровательная вампирша. Наш герой назвал ее Лейла и попросил приготовить поесть.
Женщина кивнула, превратилась в летучую мышь и улетела. Через полчаса три сочные пухлые девственницы услаждали голод довольного хозяина замка.
Потом он попросил принятьс ним ванну. И снова кивнула женщина и все купание терла ему спинку, щекотала пятки, пела песенки, принимая при этом страшно эротичные позы, требующие гибкости и силы.
Потом он попросил разделить с ним постель. Кричал до утра… от наслаждения. Иногда, в перерывах, она рассказывала ему сказки о… его силе, стойкости и мужестве. Он слушал, верил, переоценивая себя.
Утром все повторилось. Она таскала ему дев. Чесала пятки. Стояла на голове и… все время улыбалась. Он объяснял ей, какая она дурочка. Она соглашалась. Демонстрировал ее слабость, бессилие и полную неприспособленность к жизни. Она вязала ему шарфик и кивала. Он катался с ней по замку на страшном коне с алыми глазами и огненным дыханием. Обещал достать звезду с неба. Просил еще девственниц. Она носила и уносила девушек и кивала, кивала, изредка улыбаясь.
Потом они пошли мыться и спать.
На третий день вампир с ужасом понял, что привык к ней. То, что завтра идеальная женщина, как раз со страшной скоростью прибирающая бардак во всем замке, исчезнет, просто не укладывалось в его голове. Он возлежал на троне. Среди горы подушек. С пивом и чипсами. Изредка повелевал ей, чтобы прекратила мыть полы и срочно танцевала эротичные танцы. Потом хотел сказку. Потом песенку. Чтобы прибрала беспорядок. Принесла еще чипсов, девственниц и пива…
И тогда вечером вампир подошел к зеркалу. Посмотрел в него и попросил оставить ее ему… навсегда.
Зеркало согласилось, но потребовало за это страшную плату: его бессмертие.
И вампир сказал: «Лучше прожить всего лишь тысячу лет, но с ней, чем вечность без нее». На что зеркало взяло его бессмертие, он же радостно пошел рассказывать идеальной женщине, что теперь она свободна от страшных чар.
А на утро… его огрели скалкой по башке. Выкинули из кровати. Послали за девственницами и приготовили подгорелую яичницу. На голове у нее были бигуди. На лице — грязевая маска, а в глазах горел голодный огонь самой настоящей вампирши…
И тогда принц тьмы понял… что тысяча лет — это тоже очень и очень до хрена.
