А Москва! Наша Москва, сияющая вечерами заревом миллионов огней, искрившимися вереницами освещенных окон!.. Где теперь ее краса?!

24-го июня. Эту ночь я никогда не забуду! Гага и мама улеглись на кровати, а я на своем обычном месте – на диване.

Я почувствовал, что меня кто-то тормошит за плечо. Я открыл глаза… Было дьявольски темно… еще была ночь…

Гага стояла возле дивана и каким-то странным голосом говорила:

– Вставай скорее! Тревога!!! Слышишь?!

Радио было включено, и я слышал ровный, спокойный, но душеубивающий, монотонный голос диктора, говорившего:

– Граждане, воздушная тревога! – Это было ужасно! Сквозь открытое окно с улицы доносились ревущие звуки заводских гудков и вой оглушительных сирен… Эти звуки я никогда не забуду… Это была какая-то душераздирающая бешеная гармония звуков, которая потрясала воздух над всем мрачным темнеющим городом…

У меня внутри что-то оборвалось… я быстро вскочил, но в темноте не мог своею быстротой угодить нетерпению мамы и Гаги.

– Скорее, ч-черт! Ну, чего ты возишься, как дурак! – торопила меня Гага, и я слышал в ее голосе испуг.

– Да, погоди ты, господи! – огрызнулся я, почему-то одеваясь довольно спокойным образом. На меня тревога подействовала лишь в первые моменты пробуждения; теперь же я быстро овладел собой, хотя у меня против воли яростно колотилось сердце…

«Боже! – подумал я. – Немцы под Москвой! Кто бы мог подумать?! Ну и времена!»

Самое трудное было нацепить сандалии, и я, в жгучей темноте, орудуя ими, злобно изрыгал все известные мне проклятия и ругательства.

С улицы и по радио неслись зловещие звуки сирен, которые так действовали на нервы, что я удивлялся, как только Луна от их дьявольского воя не перевернулась вверх «дном».

Во всем подъезде слышалось хлопанье дверей… Жильцы, заспанные и наспех одевшиеся, похожие на сборище бесов, катились на улицу в убежище.

Откуда-то издалека гулко прозвучали громоподобные залпы… Зенитки!!!

– Проклятие! – проскрежетал я. – Неужели они бьют по немецким самолетам? Не верю просто! Непостижимо!

Поток бегущих людей направлялся к заднему двору. Там, под 15 подъездом, находилось убежище, в двери которого исчезали испуганные толпы.

– Гага! – сказал я, улыбаясь. – Сенсация на весь мир! Первая бомбардировка Москвы! Что ты на это скажешь? А?

Она лишь в ответ проскрипела яростно зубами, но это обращалось не ко мне, а к тем, кто, толкаясь, лез вперед, задерживая всех остальных.

– Не бойся! Бомбардировки сейчас не будет! – сказал я ей. У меня в голове возникла осторожная мысль, что это учебная тревога[95].

В подвале была тьма народу; все толкались, пробиваясь вперед, вглубь, где-то ревел младенец, а какой-то дяденька обозвал своего соседа «идиотом».

Я пристально вглядывался в глаза людей… Они все были широко раскрыты, а на лицах было отпечатано чувство непривычной близости угрозы смерти.

Я, очевидно, имел такой же вид, хотя сам не замечал этого и хотя старался быть спокойнее… Но сердце так и толкало меня в грудь…

Наконец, поток остановился… Кругом стояли массы смертных, а некоторые забрались на груды кирпичей и пыльных ломаных стульев, которые не успели еще убрать из этого подвала. У стены стояло корыто с известкой, был насыпан песок, так что это подземелье никак нельзя было назвать бомбоубежищем.

Свыше часа мы толкались в этом аду, пока не дали по радио отбой. Это был сладостный момент!

А днем мы узнали, что ночная тревога, действительно, была учебная. Ну, значит, немцы еще вражеской столицы не видали!

Жизнь сразу перевернулась… Всех ребят и тому подобных работоспособных жителей нашего дома погнали на церковный двор, где мы все у стен знаменитой церквушки, как кроты, копали землю, ссыпали ее в мешки и таскали к окнам подвальных помещений дома, готовя более надежные убежища. Даже четырехлетние малыши и то носили землю и песок в своих игрушечных ведерках… Война объединила всех.

Тут были даже скрипящие старушенции, которые яростно воевали с землей, не замечая, как они сами покрывались ее слоями, бешено разбрасывая комья глины и мокрого песка.

Газета мне сегодня была подтверждением моих горьких мыслей о неизбежных временных успехах фашистской оравы: я прочел, что немцы заняли Брест-Литовск. Это было удручающее известие.

25-го июня. Что-то новое, необычное влилось в мою жизнь с этой войной! Какое-то необъяснимое чувство тревоги и любопытства стало преследовать меня по пятам, и я видел, что так случилось не только со мною, но и многими другими: жажда газет, стремление к радиопередачам, необычное сердцебиение все время напоминали всем, что это – война, война с самым лютым врагом, способным на всякие преступления, война опасная и тяжелая.

Газета сегодня показала, насколько коварны и опасны германские захватчики: оказывается, на специальных самолетах немцы перебрасывают в наши тылы диверсантов и шпионов – самых отъявленных фашистских убийц, которые замаскированы под наших советских людей одеждами и формами бойцов нашей армии, агентов НКВД и милиционеров.

Эта коварная уловка заставила меня здорово-таки подумать над тем, как трудна будет борьба с этими негодяями. И нужно быть только самыми отчаянными подлецами, чтобы иметь нахальство облачать своих диверсантов в формы различных органов вражеской страны. Только фашистская мразь способна на такое беззаконное подлое преступление.

С подобными двурушниками уже ведут борьбу специально сформированные истребительные батальоны, которые при активной помощи населения советских сел и городов вылавливают переодетых скорпионов[96].

Наши самолеты в ответ на внезапные бомбардировки наших городов германскими палачами ринулись за границы враждебных нам стран и послали свои разрушительные бомбы в военные и промышленные объекты Варшавы, Люблина, Сулина и Констанцы, на которых взлетели к небу языки пламени горящей нефти и взрывающихся заводов[97].

Воображаю, какой замечательный вид имели наши соколы со светлыми красными звездами на крыльях, когда они парили над логовищами врагов.

Далее я прочел, что Румыния и Финляндия полностью предоставили свои территории Германии для нападения на нашу страну; таким образом, я увидел, что финны настолько забывчивы, что уже успели выкинуть из памяти уроки финской войны; ничего, наша армия им напомнит. Или они возгордились, понадеявшись на силу фашистской Германии, думая, что СССР окажется слабее ее? Посмотрим!

С большой радостью прочел я в «Правде» о движении солидарности и дружбы по отношению к нашей стране, которое возникло в Англии и Соединенных штатах. Власти Америки даже пожелали снять секвестры на наши фонды, а народы этих двух держав требовали на многочисленных митингах активной помощи и поддержки России![98] Таким образом, мы обрели могущественных друзей и союзников в борьбе с немецкими полчищами.

26-го июня. Сегодня из газеты я опять узнал много нового: оказывается, для поддержания наступательного духа солдат офицеры перед атаками спаивали последних, так что все пленные и раненые германцы, попавшие к нам, оказались настолько звероподобными и пьяными, что походили на каких-то животных с красными мордами и рычащими голосами.

В Лондоне на днях выступил Иден[99], который, подчеркивая свое отрицательное отношение к коммунизму, все же горячо призывал к помощи и поддержке России, ибо, как он говорил, теперь у Англии и русских есть единый враг – фашистские варвары, которые грозят уничтожением и России, и Британии. Из этих слов я понял, что для английского правительства сейчас важно не то, с кем они союзничают, а то, против кого ведут союз с той или иной страной; короче говоря, Англия шла не на дружбу с социализмом и коммунизмом, а шла на борьбу против вражеской ей Германии вместе с русским государством. Это было для нее самое важное в данный момент.