Дневники и карманные записные книжки (в конвертах) св. Николая

Вид г. Мацуяма. Справа на втором плане видна Православная церковь, построенная в 1908 г. на пожертвования московских благотворителей и русских военнопленных

Русские семинаристы в Суругадаи, одетые в форму, и учителя семинарии (ок. 1909 г.).

Рождественская елка в семинарии. Поют русские семинаристы, одетые в кимоно. В центре архиепископ Николай и посол Н. А. Малевский–Малевич с дочерьми

Епископ Николай и Павел Накаи за переводом Священного Писания (октябрь 1903 г.)

Кружок дзюдо в семинарии.

В центре архиепископ Николай, слева от него епископ Сергий (Тихомиров)

Празднование рукоположения о. Николая во архиепископа (11 июля 1906 г.)

Церковь в г. Исиноками в префектуре Мияги. Построена в 1880 г.

Пасха в Суругадаи. Апрель 1909 г. В центре о. Николай и Сергий (Тихомиров).

Семинария в Суругадаи

Первая Православная церковь в Хакодатэ

Обложка журнала «Сейко Симпо», № 1 за декабрь 1880 г. Рисунок на обложке Ирины Ямасита

Японские катехизаторы, приехавшие в Токио (май 1874 г.).

Слева направо: Яков Такая, Павел Цуда, Иоанн Оно, Матвей Кагета, Павел Сато

Токийский Воскресенский собор в Суругадаи.

Начало строительства — март 1884 г., освящение — 8 марта 1891 г.

Русские военнопленные в Мацуяма (ок. 1905 г.)

21 марта 1880. Пятница

3–й недели Великого Поста

Утром писал речь. В семь часов Владыка потребовал, чтобы сказать, что нареченье будет в четверг следующей недели, хиротония в воскресенье. О речи: «Принято на память говорить, поэтому–то не нужно большую; ну, что в речи? Я не достоин, да надеюсь, на помощь Божию, прошу молитв, — вот вся речь; вот Воронежский Александр (Кожев) написал большую; я говорю ему — скажешь ли? Отлично выучил, скажу, — отвечает, — а Бог и наказал; начал говорить, да и забыл; он молчит, а мы сидим; я говорю ему, наконец: вытащи бумагу»… Дал крест Владимира и ленту, — ленту Анны также: «У тебя запачкана очень», — этих лент две; одна должна быть его старая — несколько поношенная; дал и панагию. — Потом пришел о. Исайя ко мне; я объяснил ему, что не смел доложить Владыке, что он (о. Исайя) уже достал мне на подержанье орден Владимира и отдал о. Исайи Владимира, занятого у Жевержеева. Условились, чтобы сегодня в Крестовой о. Дмитрий служил всенощную. — В девять с половиной пришел о. Дмитрий. В Соборе приложились к мощам Святого Александра Невского. Собирались певчие; мне очень понравилось, что они, входя, все прикладываются к мощам Святого Александра Невского. Малютки — все, видимо, ведутся в духе благочестия. Литургию преждеосвященную совершал Преосвященный Варлаам Выборгский; я стоял на клиросе. При хиротонии о. Дмитрий вошел в Алтарь и стоял насупротив о. Димитрия — отца своего о. Дмитрия, — я и не знал, что он подоспел к этому времени (хотя о. Дмитрий говорил, что отец должен быть уже здесь, в Петербурге). По окончании служения я повел отца и мать о. Дмитрия к себе; но так как Преосвященный Варлаам пригласил о. Дмитрия, то я, отпустив его, взял его родителей и угостил их чаем и монастырским обедом; между тем пришел и о. Дмитрий. Оставив их у себя, отправился к о. Иосифу, так как он звал предварительно, сказав, что у него будут ждать меня протоиерей Яхонтов и Ишимова, писательница. Яхонтов не был, она принесла от какой–то благотворительницы двое воздухов и свои книжки. Говорунья и старуха весьма симпатичная. С о. Иосифом вкупе — двое, с которым можно провести время нескучно. Вернувшись, никого не застал дома и, так как был голоден, послал Степана за пирожками. Спал, а Степан мешал. В четверть шестого пошел в Крестовую ко всенощной; уже началась; о. Дмитрий опоздал; пришел, впрочем, еще до шести; сегодня особенно рано началась, так как рано вышел Преосвященный Гермоген. На всенощной условились с о. Иосифом, чтобы завтра он позвал к себе родителей о. Дмитрия и сказал им утешительное слово, так как мать о. Дмитрия очень плачет. После всенощной, отпустив о. Дмитрия к родителям, сходил в баню.

22 марта 1880. Суббота

3–й недели Великого Поста.

Хиротония о. Димитрия во иеромонаха

Так как сегодня и я должен был участвовать в священнослужении, то, приготовившись к служению и дождавшись о. Дмитрия, отправился с ним в Собор. Трудно было уговорить батюшку о. Дмитрия участвовать в служении, хотя он и приготовился: «Все люди важные, как я?» Доложили Владыке Гермогену; он разрешил, и иеромонах о. Владимир очень рад был отправиться раньше к своим обязанностям хлебодара. — Совершилась хиротония о. Димитрия в иеромонаха. Дай Бог, чтобы со временем совершилась и в Епископа! Я обводил его вокруг престола. При хиротонии был граф Путятин, стоявший в алтаре; я подносил ему теплоту. Вне стояла Ольга Евфимовна — бледная. По окончании от какой–то Штосс доставлена была о. Дмитрию корзина; я понес ее домой, а о. Дмитрию с родителями сказал идти к о. Иосифу, цензору. Но, пришедши потом к о. Иосифу, не нашел их там; какая–то «святула», как выражается о. Иосиф, держала их. — О. Иосиф был очень любезен, совсем разговорил печаль матушки; сегодня она совсем не плакала; о. Иосиф подарил много книг и картин и угостил чаем, икрой, пирожками и вином; между тем и я послал его слугу за пирожками и икрой. По возвращении ко мне усадил родителей и о. Димитрия за обед и пирожки. После чего родители отправились на квартиру, а мы с о. Димитрием на выпрошенной мною пред обедней у о. эконома лошади отправились делать прощальные визиты к лицам, особенно важным для Миссии. Были у графа Путятина. Ольга Ефимовна благословила о. Димитрия образком. Граф Евгений, вернувшийся из деревни, ворчал на черный люд. — К Вере Ивановне Анненковой. Застал дочерей княгини Голициной — ее внучек и маленьких ее внучек, одна из которых очень мило читала стихи: «Ангел» (Хераскова), «Парус» и прочие; другая, ровесница дочери Марьи Николаевны Струве, читала по складам. Варвара Николаевна: «Ну, как это о. Владимир до сих пор не умеет служить?»… Рады придраться хоть к чему! — К Феодору Николаевичу. С чувством простился с о. Дмитрием. Показал письмо от Сретенского, извещающего о пожертвовании четырех тысяч на женскую школу, материи мне на рясу и прочее. — К Ивану Ивановичу Демкину. Удержал на обед. Радушие. Обед с кучею детей, причем «Московские Ведомости» со статьею о Гартмане; кисель: «клей», оказавшийся в конце очень вкусным. — Что за бремя лежит на плечах сего нравственного великана! — Жена — «в бешенстве» иногда — Боже, спаси его! — Сестру бы милосердия хоть в дом. Поговорю с Ольгою Ефимовной. Так как Владыка велел сегодня всенощную и завтра обедню служить о. Дмитрию, то с дороги я отправил о. Дмитрия домой к всенощной в Крестовую, а сам в Гостиный пошел покупать для него мироносицу, дароносицу, чемодан и саквояж; купил дорого, но вещи хорошие. — Вернувшись и отправившись в Крестовую, застал служащим о. Дмитрия. Возгласы говорил шустро; видно, что не робеет, но голосом нехорошо владеет, «певчим не был», как заметил о. Иосиф. Сегодня выносили крест; следующая неделя — Крестопоклонная. Делал это о. Мардарий. Крест всю всенощную лежал на престоле в венке. На пении «Слава в вышних Богу» священнослужащие окадили вокруг престола три раза; всю всенощную пред престолом и крестом стоял подсвечник со свечами со стороны священнослужащих. На «Святый Боже», заупокойной, при окончании, о. Мардарий взял крест на голову и при поддерживании его под руки двумя священниками (из которых один был о. Дмитрий, другой лондонский о. Амфилохий) чрез северные двери вышел и, вошедши в Царские врата, сказал: «Премудрость, прости», — после чего певчие пели три раза «Спаси, Господи», во время которого крест был положен на аналое посреди Церкви и окажден три раза. После сего певчие запели «Кресту Твоему», и священнослужащие приложились. Затем один из священников остался при кресте, прочие вошли в алтарь, и продолжилось окончание всенощной. Еще до окончания всенощной и о. Мардарий вошел в алтарь, так что аналой с крестом остался под надзором одного церковника.