В Европе и Америке протестантский мир все более и более приходит в сознание окончательной своей несостоятельности и уже почти совсем отрекается от Христа— Бога <…> — выражение протестантского сознания, потерявшего веру в божество Иисуса Христа. Но щепы от разбивающегося протестантства еще заносятся сюда в вое миссионеров — с рьяностью набрасывающихся на Японию в таком количестве. И здесь японцы, точно дети в куклы, с восторгом начинают играть в пасторов, учителей, проповедников, диаконов — и все с неограниченною свободой толковать Священное Писание по–своему и творить и творить новые секты, сколько душе угодно. В добрый час! Видно, так лучше, блудный сын пусть повольничает, растратится и почувствует свое убожество. Иль этого не будет? Не опомнится? Но ужели японский дух ни к чему не годен? Совсем не на счету у Провидения? Ибо жить и умереть только с ложью на устах и в душе — все равно что не жить. Нет, не верится этому. Много хорошего, любезного Богу и у японцев. Итак, не дает им Бог умереть во тьме и полутьме. А это значит, что нынешнее и будущее протестанты, здесь избродившие глухие тропинки, вернутся, наконец, на истинный прямой путь, ведущий в Царство Небесное. — Итак, будем трудиться и, с помощью Божиею, строить здесь Православную Церковь с твердою верою, что этим полагается камень в основание дома истинного прибежища для всего японского народа.
Но, Боже, взгляни же скорее оком милосердия на сей народ! Жизнь сия уподобляется плаванию в море или путешествию; но разве есть пловцы или путники, отвечающие на вопросы: «Куда направляетесь? Какая цель пути вашего?» — «Не знаем, не знаем!» А здесь у всего этого моря людей если спросить, — что за гробом? Какая цель вашей жизни и так далее? Никто не ответит, как должно; все скажут: «Не знаем»; почти все: «И не хотим знать»; а иные, вроде здешних университетских ученых, засмеются на вопрос и назовут его глупым, ибо–де «с жизнью для человека все кончается, — душа его исчезает». Что за ужасное состояние! Именно «люди сидящие во тьме и сени смертной!» Боже, засвети здесь солнце истинного Твоего Евангелия здесь! Скорее!
«Церковь своим руководством стесняет–де» — блудословят неразумные протестанты. Ну, да! А в темноте–то предлагающий руку надежный путеводитель тоже стесняет? Лучше лоб расшибить об стену, либо ногу сломать? «Теперь–де не тьма, а цивилизация». Пусть. Но и среди бела дня разумные мореходы разве не берут лоцмана — там, где путь небезопасен, или неизвестен? «Но и без лоцмана ходят и приходят». А Церковь–то разве насильно и всем непременно навязывает свое руководство? А как же по сорок–пятьдесят лет жившие в пустыне отшельники плыли по житейскому морю? Не самостоятельно ли? Да еще и святыми стали, еще и книги, полные руководственного света, для других написали. Так и теперь хорошо самостоятельно жить и думать, живи и думай, — Церковь будет радоваться за тебя, если будешь идти; это–то собственно и цель Церкви — возрастить всех до самостоятельности (в меру возраста исполнения Христова — значит, до высочайшей идеальной самостоятельности), Но дело в том, что Церковь — всегда, во всякую минуту, готова поддержать, помочь, наставить, чего в протестантстве нет и быть не может (читай Священное Писание и понимай, как знаешь?).
17/29 января 1889. Вторник.
В субботу был пожар в Университете: сгорел деревянный двухэтажный дом, где помещались больше сотни студентов. Пожар начался за полночь, когда все спали, — внизу; когда разбужены были спящие студенты, то лестница — единственная наверх, уже была в огне, и потому молодые люди стали бросаться из окон; больше десятка получили сильные ушибы; а один не успел выскочить и сгорел. Отсюда поучение, что имеющуюся в виду постройку здания для Семинарии нужно произвести такой, чтобы подобной беды не случилось.
Сегодня в «Japan Daili Mail» напечатана выдержка из «London and [?] Express», в которой говорится, что Петербургский Митрополит писал в лондонскую газету «Daily Telegraph», прося помочь Японской Православной Миссии построить храм, основание которого уже заложено (тогда как уже он почти кончен), извещал, что здесь уже восемь тысяч христиан (тогда как их шестнадцать тысяч) и прочее. — Это Высокопреосвященный Исидор–то? Да он и к Аглицкой королеве, подумавши, напишет, коли бы и случай был! Экие нелепости! И, вероятно, не без злонамеренности сочиняют.
19/31 января 1889. Четверг.
Сегодня напечатано опровержение вышеозначенной нелепости в «Japan Daily Mail», посланное письмом вчера. И за то спасибо! Вор, пойманный в кармане, не отказывается отдать назад платок.
О. Павел Ниицума, вернувшись из Маебаси, рассказывал, что Церковь там совсем упала. Во–первых, священник Роман Циба негоден быть священником, хоть и избран был самими христианами. Вот урок (а в Санума с о. Иовом Мидзуяма — другой), что и избрание, и притом лица хорошо известного, не всегда обеспечивает благосостояние прихода относительно священника. Итак, избирательскому порядку не следует давать преувеличенного значения. Священник Роман Циба — вял, но заносчив; управить не может, а требует подчинения; слабохарактерен, но вспыльчив. Во–вторых, шелк плохо пошел, а наши христиане все шелкопроизводчики и торговцы. Итак, вот еще как слаба Церковь: достаточно торгового убытка, чтобы убить религиозное чувство. Вероятно, на Господа Бога в претензии, отчего–де не посылает им с неба золотой дождь. Грустно!
20 января/1 февраля 1889. Пятница.
С этою почтою пришло письмо от одного послушника из Санкт— Петербургской Невской Лавры, кончившего курс и бывшего учителем и женатым; жена и дочь померли; просится сюда иеромонахом; ему двадцать шесть лет, — Иеромонахи должны быть здесь с академическим образованием; а пусть приезжает иеродиаконом с жалованьем не больше сорока ен. Был бы здесь и экономом, и ризничим, и прочее, и прочее. Нужно написать о. Феодору, чтобы посмотрел его и, если окажется добропорядочным, предложил бы; если действительно чувствует миссионерское призвание, как теперь, то согласится, а если не согласится, значит и негоден здесь. Если приедет, то научился бы там служить с архиереем и отыскал бы и привез с собой хорошего звонаря.
Однако Елисавета Котама совсем дрянь. Или она испортилась, или и прежде не имела того возвышенного настроения, которое я воображал в ней. Приходила прибавки жалованья просить, — на что? Думал, обедневшему брату помогать; нет, себе на платье и разные мелочи. Это на днях, а сегодня еще объясняться, что она–де не в искушении от лукавого или мира, как я прежде сказал. Слушал долго, — все–таки никак не мог понять, чем хорошим она мотивирует просьбу прибавки; а заговорил опять, убеждая вернуться к прежнему доброму настроению — мысли служить Богу, как она опрокинулась на меня и стала высчитывать, что я сделал дурного ей: не дал денег на дорогу на каникулы (потому что получает жалованье), помимо ее, на ее экзаменах, обратился к другой учительнице, больше я не стал слушать, ибо и некогда. Итак, она ко всему еще и глупа, да и зазналась же! Все мои убеждения и наставления (как духовника) и тогдашние, и сегодня, как к стене горох. Приходится оставить надежду на нее, как на будущую начальницу Женской школы. А нужно поискать по Церквам взамен Анны Квано, старухи, когда совсем ослабеет или помрет, от чего, кажется, недалеко. Как слабо, однако, японцы и японки проникаются христианством! И как нужна бы из России одна добрая благочестивая женщина и для Женской школы, и для христианок здесь.
26 января/7 февраля 1889. Четверг.
Сегодня о. Павел Ниицума освятил молитвенный дом в Йокохаме. Я дал туда икону Афонской Божией Матери, писаную на Афоне и пожертвованную сюда еще в 1880 году Ефр. Никиф. Сивохиным в Петербурге. Долго хранилась она; жаль было расстаться с нею; дай Бог, чтобы она принесла благословение начинающейся Иокохамской Церкви. Икона аршина полтора высоты и превосходного письма. Другие иконы Священного изображения также даны. О. Павел сегодня совершает, после водоосвящения, литургию там; затем проповедь, тема которой — превосходство православия пред католичеством и протестантством. Желательно, чтобы не увлекались в бесполезные состязания; но темы переносить нельзя, ибо катихизатор (Тарасий Маедо) разослал множество билетов.
