– В Лагуне много хороших ресторанов.

– Это слишком дорого для меня.

– Нет времени готовить и нет денег, чтобы питаться вне дома. Тогда объясните, что же вы едите.

– Если утром ко мне приходит Джейсон, он готовит завтрак.

– И что же Джейсон готовит для вас?

– Какао и бутерброд с арахисовым маслом.

Доктор рассмеялась и покачала головой.

– Ну что ж, значит, ваш организм хорошо усваивает углеводы и жиры. Но вы могли бы научить Джейсона делать омлет.

– Я пыталась, но омлет так подгорел, что я с трудом проветрила дом. Кроме того, я привыкла к арахисовому маслу.

– А что вы едите на обед и ужин?

– Суп. Яйца. Сыр и печенье.

– Фрукты? Овощи?

– Я покупаю все, что мне понравится, когда добираюсь до магазина.

– Пожалуйста, следите за своим питанием с сегодняшнего дня и до следующего приема через неделю.

Кэт вздохнула. Чем сильнее она уставала, тем меньше ела. А чем меньше ела, тем сильнее и сильнее уставала.

Доктор Стоун вызвала медсестру и попросила сделать Кэт уколы витамина В и железа. Через сколько минут Кэт покинула кабинет, потирая бедро. Доктор оказалась права – уколы железа весьма болезненны.

По пути домой Кэт остановилась у фотоателье и забрала последнюю партию проявленной пленки. Большая часть слайдов на этой пленке были дубликатами тех, что находились в ее картотеке. Она уже давно не рассылала оригиналы своих слайдов по всей стране в различные фотоагентства. Обычно они отказывались принимать дубликаты, но для нее делали исключение.

Кэт положила картонный ящик, заполненный коробочками со слайдами, в машину и уныло подумала, что ей предстоит сортировать, подписывать, систематизировать и рассылать все это в различные агентства. Эта часть фотобизнеса ей совсем не нравилась, но реклама была очень важна для ее профессиональной карьеры.

Заезжая в гараж, Кэт услышала телефонный звонок и сразу, вспомнила, что, уходя, не включила автоответчик. Она быстро вошла в дом.

– Алло, – запыхавшись, проговорила она.

– Ты опять забыла включить автоответчик, Кохран!

Разочарование, охватившее ее, сменилось отчаянием. Она призналась себе, что мечтала услышать голос Трэвиса.

Однако, овладев собой, Кэт бодро отозвалась:

– Привет, Харрингтон! Хочешь снова стать моим ангелом-хранителем? – Только он обладал даром находить ей высокооплачиваемую работу.

– Стараюсь. Мне было бы куда легче, если бы удавалось беседовать с тобой время от времени. Клянусь Богом, я подарю тебе пейджер на Рождество или еще раньше. Сообщаю: в “Энергетикс” перестали отвечать на мои звонки. Говорят, они переживают финансовый кризис.

Кэт чуть не взвыла. Этот чек необходим ей как воздух!

– Но они не имеют права так поступать!

– Я сообщил им то же самое в заказном письме, упомянув о фининспекторах, адвокатах, о подаче исков по контрактам в суд и о других неприятных вещах.

Кэт тяжело вздохнула. У нее не было ни времени, ни денег для участия в судебном процессе.

– Неужели все так плохо? – спросила она.

– Позволь мне подать иск, Кохран. Я устал от этих скупых ослов.

Кэт, беспредельно доверявшая Родни Харрингтону, поняла: если он говорит, что необходимо предъявить иск, значит, придется раздобыть денег, чтобы заплатить адвокатам.

– Сколько тебе нужно и когда? – спросила Кэт.

– Сколько чего?

– Денег. Ведь все это обойдется весьма недешево.

– Сейчас пока ничего не нужно. Но если дело примет серьезный оборот, то потребуется от трех до пяти тысяч долларов.

– От трех до пяти!

– Считай это инвестицией. Уверен, мы вытрясем все эти деньги до цента из их толстой шкуры и даже больше – за нанесенный нам ущерб. Но надеюсь, до этого не дойдет. Обычно проклятые воротилы выкладывают денежки, когда напускаешь на них адвоката, особенно если при этом ты держишь их за яйца. А именно за них мы и держим “Энергетикс”.

– Так нажмем, – глухо сказала Кэт. – Мне нужны эти деньги. Предпоследняя оплата за обучение близнецов уже близко. И моя мамочка…

Она запнулась, не желая осуждать самую дорогую и самую непрактичную женщину на свете. Миссис Кохран до сих пор считала чеки мистической формой денег, не имеющей никакого отношения к долларам и здравому смыслу.

– Ладно, ты же знаешь мою мамочку, – промолвила наконец. Кэт.

– Красивая дама, – отозвался Харрингтон. – Настоящая леди, сохранившая верность старым традициям. Она так никогда ничего и не узнает про балансовый отчет, если только тот не подойдет и не представится.

– Январь, – произнесла Кэт свое кодовое слово, означавшее для нее свободу.

– Я выпью за это.

Кэт улыбнулась. Только Харрингтон понимал, в каком она трудном положении. И именно он познакомил мамочку с тем, кто станет ее мужем. Это было самым главным, что Харрингтон сделал для Кэт.

– У меня есть и хорошие новости, – сказал Харрингтон. – Во всяком случае, они могут стать хорошими.

– Ну?

– Помнишь, я недавно звонил тебе по поводу парня, который организовал кампанию по пропаганде ласкающих взор красот?

– Нет. Что-нибудь стоящее?

– Он заплатит пятнадцать тысяч долларов за каждый снимок, который использует в своей рекламной кампании. Из всех снимков будут отобраны пять самых лучших.

– А что ему надо – берег, цветы, холмы, женщины?

– Ему нужно что-нибудь привлекательное, Кохран. Все, что у тебя есть из тех снимков, которые хорошо подходят для дурацких поздравительных или почтовых открыток. Ему нужны такие фотографии, чтобы люди говорили: “О-о-о, ну разве это не прелестно?” Конечно, это не твой стиль, но у тебя же наверняка припрятано несколько небольших миленьких слайдов в твоих коробочках.

– Да, у меня куча коробок со слайдами, – согласилась Кэт. – Но на красоты сейчас большой спрос, они нравятся фотобанкам и прочим. Как и поэзия Эшкрофта.

Харрингтон рассмеялся.

– Как ведет себя осьминог? Вариант с герпесом сработал?

– Нет. Он попытался использовать силу. Но все кончилось хорошо, Родни. Поблизости случайно оказался Трэвис. Он отрубил большую часть рук Эйкрофта, а оставшиеся завязал узлом.

– Трэвис? Ти Эйч Дэнверс?

– Он самый. В нем есть рыцарство и сила, чтобы совершать благородные поступки. С тех пор как Эшкрофт встретил Трэвиса, он ведет себя очень хорошо.

– Рыцарство? – удивился Харрингтон. – Кохран, мы говорим о Ти Эйч Дэнверсе, конструкторе яхт? Рост примерно метр девяносто, странный цвет глаз, суровое лицо и нрав злой, как у цепного пса?

– Суровое лицо? – усомнилась Кэт, не подозревая, как смягчился ее голос, когда она вспомнила Трэвиса. – Злой нрав? Должно быть, мы говорим о разных мужчинах.

– Кэти!

Кэт поразило, что Харрингтон назвал ее по имени. Прежде это было только один раз, когда он узнал, что во время кораблекрушения погиб его брат, и Кэт успокаивала его.

– Ты слушаешь? – тихо спросил он.

– Да.

– Я не задумываясь отдал бы свою жизнь за Трэвиса и не пожалел бы об этом. То же самое он сделал бы для меня. Трэвис – неповторимый и яркий человек. И настоящий друг, с которым можно распить бутылку, встретить опасность или поговорить темной ночью по душам… Но, Кэти… Этот человек – просто погибель для женщин.

– О чем ты? – Кэт догадывалась, что скажет ей Харрингтон.

– Как только женщины влюбляются в него, Трэвис поднимает паруса и уходит в море. Нечто похожее, думаю, произошло у него и с бывшей женой.

– Да, он рассказывал мне.

– Рассказывал? – изумился Харрингтон. – Тогда ты – единственный человек, не считая Тины, который знает об этом. Трэвис никогда не говорил мне ничего, кроме того, что разведен. А, черт возьми, ты уже взрослая женщина. Но будь осторожна. Дэнверс как большая штормовая волна на острове Оаху – она чертовски прекрасна, пока не настигнет тебя. Я слишком дорожу тобой, и мне неохота собирать тебя по кусочкам после того, как волна отхлынет в море.

– Понимаю, но я хорошо плаваю, ангел, помнишь? И все же спасибо тебе. Я тоже очень дорожу тобой, – весело добавила Кэт.