– Пожалуйста, прочтите и распишитесь, – сказал Диего.

Кэт просмотрела листы, оказавшиеся подробной описью содержимого каждой сумки. Здесь были указаны даже серийные номера фотоаппаратов. Она не понимала, зачем Трэвис сделал это, пока не прочитала последней страницы. Там она увидела текст, написанный аккуратными печатными буквами.

“Я, Кэтрин Кохран, подтверждаю, что вышеназванное оборудование возвращено мне в том же состоянии, в котором я оставила его на борту “Повелительницы ветров”. Обязуюсь никогда в будущем не утверждать обратного и не пытаться получить компенсацию от Ти Эйч Дэнверса ни за один предмет из вышеперечисленных”.

Следующий абзац был явным перебором со стороны Трэвиса. Кэт почувствовала себя так, как если бы ей дали пощечину.

“Я, Диего Матео Рафаэль де Лоренцо Веласкес подтверждаю, что мисс Кохран лично проверила состояние вышепоименованного оборудования в моем присутствии”.

Кэт, прищурившись, посмотрела на Диего. Ее серые глаза пылали от злости.

– Неужели он считает, что я, будто какая-то потаскушка, намерена обчистить его карманы?

– Извините, я пытался отговорить его от этого, но… – Диего пожал плечами. – Вы просто не представляете себе нашего капитана в ярости.

Заметив, как побледнела Кэт, Диего тихо выругался по-испански.

– Простите, – тихо проговорил он, – но я не могу отдать вам оборудование, пока вы все не проверите и не подпишете эту бумагу. Мне сказали, что оборудование очень ценное и для вас дороже всего на свете. Это ваша жизнь, да?

Кэт посмотрела на бумаги, озаглавленные: “ФОТОГРАФИЧЕСКОЕ ОБОРУДОВАНИЕ КЭТРИН КОХРАН”.

Она в ярости схватила первую сумку и начала проверять ее содержимое. В движениях Кэт чувствовалась необыкновенная сноровка, достигаемая только большим опытом работы. Закончив с первой сумкой, она закрыла ее, поставила возле двери и взялась за вторую, потом за третью.

Пока Кэт осматривала сумки, гнев ее утих. Ведь эти фотоаппараты были ее старыми и надежными друзьями, волшебными окнами в мир.

И Трэвис прав, фотооборудование очень дорогое. Оно стоит не меньше пятидесяти тысяч долларов.

В этот момент в каюту вошел Трэвис. Он сделал знак рукой Диего, и тот удалился.

– Знаешь, – начал Трэвис, – если тебе так нужны деньги, то ты всегда можешь продать кое-что из оборудования. У тебя его хватит на трех фотографов.

Кэт подготовилась к появлению Трэвиса, но его легкомысленное предложение застало ее врасплох. Она не могла продать свою жизнь.

А он ничего не понял и никогда не поймет. Богатые мужчины любят только самих себя.

Пытаясь подавить раздражение, Кэт установила последний объектив в его гнездо, закрыла пятую сумку и отставила ее. Она так и не обернулась к Трэвису, не доверяя себе и не зная, что сделает, если посмотрит ему в лицо, – закричит или заплачет, как загнанное в угол животное.

Трэвис остановился в дюйме от нее, наклонился над кроватью и взял еще не подписанные бумаги.

И, несмотря на злость и обиду, Кэт захотелось коснуться руки Трэвиса, почувствовать его тепло и силу. Ощутив свою слабость, она испугалась.

– Я не продаю ни моих фотоаппаратов, ни моих детей.

До нее дошел смысл сказанного. Она горько вздохнула и посмотрела на Трэвиса полными слез глазами

– А что, разве это не так? – Голос ее дрожал. – Я страстная, бедная и бесплодная женщина. Поэтому меня так удобно купить на несколько ночей. Со мной ни о чем не нужно заботиться, а уж тем более любить меня.

Трэвис вздрогнул, увидев боль в ее глазах. Он тут же заметил, что Кэт бросила взгляд на дверь, и понял: она хочет убежать. Кэт направилась к двери.

– Если ты снова прыгнешь в воду, я выброшу твои чертовы фотоаппараты вслед за тобой.

Посмотрев на него, Кэт поняла, что он поступит именно так, как сказал. Трэвис буквально дрожал от злости, но все же не сделал ни шага к ней.

– Бумаги, – сказала Кэт, потупившись. – Я еще не подписала их. – Она протянула руку, не отводя взгляда от сумок с фотооборудованием, стоящих перед дверью. – Я подпишу, заберу сумки и уйду.

Жесткие пальцы сомкнулись на подбородке Кэт, Трэвис повернул ее лицо к себе.

– Вчера вечером ты не пожелала остаться у меня в каюте, тебя не прельстили ни деньги, ни любовь, а сегодня покорно ждешь из-за кучи металла и стекла. Что же ты за женщина, черт возьми?

Кэт побледнела от ярости.

– Усталая, разбитая и поставленная в безвыходное положение. Я бросила здесь все свое фотооборудование, потому что ты попытался купить то, что мне самой хотелось подарить тебе за несколько нежных слов и прикосновений, за твое тепло в холодную полночь…

Кэт замолчала, презирая себя за то, что не может сдержать жгучих слез.

Трэвису передалась ее боль. Он глубоко сострадал Кэт. К тому же она сказала то, что Трэвис всегда мечтал услышать от женщины. Ее любовь и желание не имели никакого отношения к деньгам… и Кэт говорила об этом с печалью и обидой в глазах вместо нежности и призыва.

– Будь ты проклят, – сказала она. – Отдай мои сумки и отпусти меня.

– Кэт, не делай этого.

Она вздрогнула при звуке его голоса, причинявшего ей мучительную боль.

– Не уходи.

Трэвис заключил Кэт в объятия и прижал к себе, боясь, что она снова убежит от него и никогда не вернется.

– Прости меня, – говорил он, целуя глаза Кэт, ее щеки и волосы. – Я не понял тебя. Я не верил раньше, что на свете есть женщина, которая не продается. Теперь я верю тебе. Помоги мне Бог, я верю тебе. Не оставляй меня, моя дорогая Кэт. Останься со мной… ты мое единственное тепло в холодную полночь.

Обида прошла, когда Трэвис дрожащим голосом начал повторять ее слова и рассказывать о своих желаниях, полностью совпадавших с ее желаниями. И сразу же на нее навалилась чудовищная усталость; она не могла стоять на ногах, а уж тем более сопротивляться ему. Тяжело вздохнув, Кэт уступила непреодолимой силе и покорилась Трэвису, как высокой морской волне, неудержимо несущей к неизвестному, прекрасному берегу.

Он поднял ее на руки, опустил на кровать и лег рядом.

– Обними меня, – попросил Трэвис, обвив Кэт руками, – просто обними меня на минутку. А потом я отпущу тебя, если ты захочешь уйти. Но пожалуйста, не уходи, Кэт, ты нужна мне.

И Кэт почувствовала, как задрожал Трэвис, когда она обняла его. Она понимала, что он так же увлечен ею, как и она им. Эта мысль опьянила ее. Пламя пробежало по телу Кэт, освобождая ее от холода и страшной пустоты вчерашнего вечера. Приподняв голову, Кэт увидела, что Трэвис выжидательно смотрит на нее. Тихо вздохнув, она прижалась к его губам, пробуя на вкус их тепло и свежесть. Кэт вложила в этот поцелуй всю свою душу. Слегка отстранившись, она посмотрела на него в полумраке каюты… Светло-каштановые волосы блестели, лицо напряглось от желания и предвкушения удовольствия.

Трэвис снял с нее блузку и бюстгальтер. От первого же прикосновения соски Кэт набухли. Трэвис, застонав, начал ласкать их.

Волны наслаждения пробегали по телу Кэт, все сильнее захлестывая ее. Забыв обо всем, она изогнулась навстречу ему.

Трэвис внезапно лег на нее сверху и, оторвав от нее губы, переместил их на грудь Кэт. Его зубы сомкнулись вокруг затвердевшего соска, и Трэвис начал жадно ласкать его своим горячим и требовательным ртом.

Всепоглощающее желание охватило Кэт, она, едва дыша, извивалась под Трэвисом. Руки Кэт сползли вниз, к его плавкам. Ей хотелось почувствовать силу, страсть и возбуждение Трэвиса. Кэт нравилось ласкать руками и доставлять ему удовольствие, ощущая тепло и напряжение его плоти.

Когда пальцы Кэт скользнули под плавки Трэвиса, он напрягся, как натянутый лук. На несколько секунд он замер, упоенный этой восхитительной лаской.

Трэвис скользнул рукой между бедер Кэт и раздвинул ее ноги. Влажное тепло коснулось кончиков его пальцев. Страсть Кэт завораживала Трэвиса, знойный аромат женщины кружил ему голову, заставляя чувствовать необыкновенный прилив сил.

Она желала его так же сильно, как и он ее.