Возвратясь к своему столу, она сказала:

— Готово? Проверьте всё устно. Чтобы никаких ошибок.

Все стали что-то шептать, вычислять на бумаге.

А кто-то впереди крикнул:

— А зачем устно?! У меня друг МКШ-2, электронно-вычислительная машина! Она и так всё сделает!

— Смотри, Тюлькин, — усмехнулась Королева.

— А что?

И Колюшка тоже подумал: «Хорошая машина! Нажал — 2?2 = 4. Никакой таблицы умножения учить не надо».

И вдруг впереди что-то щёлкнуло, а Тюлькин заёрзал, вскочил и замахал руками:

— Татьяна Андреевна! А у меня аппарат не работает.

— Не может быть! — словно бы удивилась она.

— Правда! — крикнул Тюлькин.

— Ну так считай устно, — сказала Татьяна Андреевна. — Торопись!

— А я быстро не могу. — Тюлькин сел и, вздыхая, стал что-то выводить на листке…

— Кто долетел? — спросила Татьяна Андреевна.

И весь класс поднял руки. А она сказала:

— Тюлькин, давай листок.

Тюлькин подошёл к столу. Татьяна Андреевна снова щёлкнула каким-то выключателем. Луна на экране погасла. А вместо неё, весь в каракулях, появился увеличенный листок Тюлькина. По нему быстро забегал кончик карандаша, перечёркивая то одну, то другую цифру. Карандаш помедлил и в конце, в углу, вывел громадную цифру «2», а Татьяна Андреевна встала и сказала:

— Всё. Класс улетел, а Тюлькин застрял в космосе. Застрял! Вот что значит надеяться только на друга МКШ, даже на самого хорошего.

Тюлькин вздохнул.

А Татьяна Андреевна весело сказала:

— А знаешь, меня ведь судить из-за тебя будут.

— Почему? — Тюлькин посмотрел исподлобья.

— Как почему? Придут родители, спросят: «Это вы нашего Бореньку в космосе оставили?» И ничего не скажешь! Факт налицо. Тюлькин болтается возле Луны! А отчего? Оттого что четвероклассник, как первобытный человек, не знал таблицы умножения! Не мог без МКШ умножить два на два! Позор!

— Мы его к себе верёвочкой привяжем! — закричали ребята.

Но Татьяна Андреевна решительно взмахнула карандашом:

— Нет! Пусть выбирается сам! — и нажала на зелёную кнопку у стола.

Шторы тут же поехали вверх. В класс хлынул весёлый свет, всё засверкало от солнца. На стенках заулыбались с портретов бородатые математики. Засияли стёклами аппараты. На партах сверкнули циркули, острыми пирамидками выстроились новенькие треугольники…

А за окном, на высокой тонкой рябине, закачались два снегиря…

Тут начались такие дела, что Колюшка только замигал: одни четвероклассники что-то писали на доске, другие в это время протягивали Татьяне Андреевне листки с решёнными задачами, проверяли работы друг у друга — и ставили сами оценки! И за всем она успевала уследить, на всё ответить и всё объяснить.

Но вот учительница сказала:

— Вы просили рассказать, что такое программирование. Я это сделаю. Завтра. А вам пока маленькое задание: вот за окном участок. (Все потянулись к окнам.) Подумайте, кто и что на нём хочет построить или вырастить. Что для всего этого нужно сделать? Прежде всего.

— Составить программу действий!

— Правильно, определить задачу, составить программу действий: что для вашей работы нужно, с чего будете начинать, как строить. Попробуйте! А сейчас звонок. И я уже составила программу на перемену:

1. Проверить вычислительные приборы.

2. Приготовить всё для следующего урока.

3. Позавтракать.

Все засмеялись:

— Хорошая программа!

А оставшийся в космосе первобытный Тюлькин быстрее всех побежал в столовую. И Колюшка тоже почувствовал, какая эта хорошая программа, и встал из-за парты.

Но случается, в самую хорошую программу вторгаются незапрограммированные события.

У двери кабинета уже толпились и толкались рослые девятиклассники и девятиклассницы. Одна из них, румяная, с длинной чёрной косой, притопывала и пела:

А высокий, самый высокий, с усиками парень вертел сердито головой, двигал громадными бровями и рычал: «Бр-р-р!»

Увидев его, Татьяна Андреевна подтвердила:

— Бармалей, Бармалей! Самый настоящий! Ты мне что обещал? Я с тобой ещё поговорю.

Бармалей Жмурков заулыбался, вытащив из кармана отвёртку, помахал ею и хотел что-то сказать, но тут раздались топот, крик:

— А ну-ка постой! Нет, ты погоди! — И через коридор, с веником в руке, хватая за рукав вырывающегося пятиклассника, побежала седенькая тётя Поля. Синий халат её распахнулся, маленькие глазки возмущённо сверкали: — Да ты ещё толкаться?! Да в грязной обуви по школе?!

Ученик дёрнулся, повернулся и оказался перед Королевой.

— Это кто такой? — спросила она.

— А вы не знаете? — Тётя Поля удивлённо вскинула брови. — Это же Мурлыкин. Котька.

— Тот самый Мурлыкин? — спросила Татьяна Андреевна. — Тот самый Мурлыкин?

— Тот самый, тот самый! — живо закивала тётя Поля.

— Тот самый Мурлыкин, который обижает маленьких, вытряхивает у них денежки?

— Он самый!

Мурлыкин завертелся и покраснел. Уши у него вспыхнули.

— И что же ты делал с деньгами?

— Булочки покупал, — проворчал Котька, и все вокруг захохотали.

— Ах ты бедненький, голодненький! — пропела Татьяна Андреевна, глядя на толстые Котькины щёки.

— И у кого же ты забирал? Может быть, у тебя забирал? — Она посмотрела на Колюшку.

— У меня ещё нет… — сказал Колюшка, примолк и вдруг, расхрабрившись, крикнул: — А у Кошкина и у Мышкина забирал!

— Что? У Кошкина и у Мышкина? — Королева закачала головой. — У этих малышей? Так вот почему они такие маленькие и худенькие, а у него щёки как толстые буханки! — гневно сказала Татьяна Андреевна. — А вот если мы его сейчас тряхнём? Да так, чтобы из него булки посыпались! Тряхнём?!

— Ещё как тряхнём! — сказал Бармалей, ворочая глазами так, что Котька съёжился.

— Хорош! — сказала Татьяна Андреевна. — И ещё толкается! И кого толкает! Старенькую тётю Полю! Тётю Полю, у которой сыновья на фронте погибли! Нянечку тётю Полю, которая сама раненых с поля в боях вытаскивала? Что? Не знал? Так вот смотри, — сказала Татьяна Андреевна, словно составила программу. — Если ты на следующей перемене не извинишься перед тётей Полей, не вытрешь полы и не возвратишь до копейки всё, что взял у ребят, — тогда держись! Ты слышал?

— Слышал, — промямлил Котька и зло посмотрел на Колюшку.

— Я вот тебе посмотрю! — сказала Татьяна Андреевна. — Такой здоровый! Сам бы маленьких защищал, а он!.. — Она погрозила пальцем и пошла к лестнице.

Но не успела сделать и несколько шагов, как навстречу ей, взмахивая руками и качая головой, выбежала седая торопливая учительница и, задыхаясь, заговорила:

— Татьяна Андреевна! Вы же нам всю картину портите! Все ему тройки выставили, все! А вы — двойку!

Это была классная руководительница пятого класса.

— Кому?

— Сундукову! Конечно, Сундукову! — воскликнула классная руководительница. — Мы же из-за него от других классов отстаём.

Колюшка остановился. Он сразу вспомнил нахального Сундукова, который ничего не учил, да ещё гордился! Он бы за такого заступаться не стал!

— И чего же вы хотите? — Татьяна Андреевна нахмурилась. — Чего же вы хотите, чтобы я поставила вашему Сундукову?

— Ну спросите его. Ведь что-нибудь он знает! — убеждая, сказала классная руководительница. — Спросите. Всю картину портите!.. Сундуков! — закричала она, оглядываясь. — Сунду-ко-о-в!

— Вот видите, его и след простыл, — усмехнулась Татьяна Андреевна. — Не поставлю я ему тройку. Тройку надо заработать.

Ребята вокруг одобрительно загудели: они и четвёрки, и тройки добывали честным трудом.

И Колюшка обрадовался, что ничего у нахального Сундукова не выйдет.