— Как можно быстрее передайте это инспектору, — приказным тоном распорядился он.

Офицер растерянно заморгал и, наконец, взял бумагу. Рука его чуть заметно дрожала.

— С-слушаюсь, милорд!

Взглянув на него, Делакорт испытал мгновенную неловкость. Скорее всего, этот полицейский впервые сталкивался с представителем высшего света, а сам он не общался с блюстителями порядка вот уже почти двадцать лет — с того самого дня после драки в Хеймаркете, когда старик констебль приволок его домой.

Пожалуй, это несправедливо — выплескивать накопившееся за неделю раздражение на человека, который не сделал ему ничего плохого. С опозданием, осознав этот факт, Делакорт попытался улыбнуться.

— Простите. У меня была трудная неделя. Понимаете, убили одну девушку, и я… — он замолчал. — В общем, мне нужно срочно связаться с мистером де Роханом, — продолжил он более мягко. — Будьте так любезны, скажите ему об этом.

Поразительно, как много значит доброе слово!

— Хорошо, милорд, — ответил офицер, и в его голосе звучало сочувствие.

Делакорт собрался, было идти, но вдруг обернулся.

— Да, вот еще один вопрос для де Рохана. — Он вновь взял листок и, написав на полях какое-то слово, повернул записку так, чтобы офицер мог прочитать. — Вы, случайно, не знаете этого парня? — спросил он, постучав пальцем по написанной фамилии. — Продавец с Гудвинс-Корт утверждает, что он торговец кружевами и шелком, однако я сильно подозреваю, что на самом деле этот субъект занимается куда менее достойным промыслом.

— Да? И каким же? Делакорт натянуто улыбнулся.

— Точно не знаю. Может быть, поставляет женщин для своих приятелей…

Офицер сдвинул брови.

— Граймс… Фамилия, может, и знакомая, но мы на нашем участке в основном имеем дело с кражами и контрабандой. — Внезапно лицо его просияло. — А вот мистер де Рохан раньше работал на Боу-стрит и помнит всех тамошних мошенников. Что именно вы хотите узнать?

— Можно ли как-нибудь доказать, что этот тип проворачивает незаконные операции, — ответил Делакорт. — Желательно свидетельство констебля, судебного пристава, таможенника, налогового инспектора… короче, человека с острым пером или тяжелой дубинкой.

— Ах, вот оно что! — радостно сказал офицер. — Ну, тогда вам определенно нужен главный инспектор. Я спрошу его об этом, как только он придет.

Делакорт широко улыбнулся.

— Я был бы вам очень признателен. Он вскочил в экипаж, стоявший у дверей полицейского участка, и отправился на Пеннингтон-стрит. В душе он ликовал.

«Ну что ж, мистер Граймс, вы скоро пожалеете о том, что попались на моем пути!» Чем чаще Дэвид вспоминал Дот Кинг, тем сильнее жаждал возмездия. Если мужчина способен ударить одну женщину, то наверняка ударит и другую, и третью… Для подобной болезни профилактика лучше лечения.

Подъехав к миссии, он прошел через магазин и стремительно поднялся по лестнице. Сегодня утром ему нужно было успеть выполнить еще одно важное дело — извиниться.

Но Сесилии в кабинете не оказалось. Делакорт ждал около двух часов, пока не отчаялся. Итак, она ушла из миссии. Эта упрямица продолжает избегать его!

Усмехнувшись, Делакорт почувствовал, что кровь его опять взыграла. Он принялся бродить по мрачным серым коридорам с бессмысленным намерением найти Сесилию, но вместо этого нашел ее болтливую горничную, которая тут же выложила ему ужасную историю Китти ОТэвин и сообщила, что приехал врач из Саутуорка.

А потом неожиданно он наткнулся на Сесилию. Она сидела, ссутулившись, подперев подбородок ладонью, в старом кресле возле спальни третьего этажа. Ее хрупкие узкие плечи были зябко сведены. Сердце Делакорта преисполнилось жалостью. Она выглядела такой усталой и такой невероятно красивой!

Внезапно Делакорт испугался, что она плачет. Однажды он уже видел ее на грани слез, и это воспоминание до сих пор не давало ему покоя. Почему она сидит здесь совсем одна?

Дамам высшего света не годится сталкиваться с мирскими невзгодами. Кто, черт возьми, несет за нее ответственность? Пустоголовый Харри? Или ее напыщенный пасынок Джайлз? Такая женщина, как Сесилия, должна жить в загородном доме, заниматься хозяйством, играть с детьми, надежно защищенная от бед преданным мужем.

Впрочем, это, безусловно, не его дело.

Делакорт постарался сдержать негодование.

— Сесилия! — негромко позвал он, поставив одну ногу на ступеньку лестницы и небрежно ухватясь рукой за перила.

Подняв глаза, она растерянно заморгала, словно не узнавая его.

Делакорт в темпе преодолел последние пять ступенек и подошел к ее креслу.

— Сесилия, я очень сожалею о том, что случилось с мисс ОТэвин. Доктор еще у нее?

Сесилия молча кивнула, медленно убирая со лба выбившийся локон. Какой одинокой и подавленной выглядела она в холодном темном коридоре! Забыв о гордости, Делакорт опустился на колени возле ее кресла.

— Что с тобой? — Он нежно взял в ладони ее маленькую руку.

Она молча откинулась на спинку кресла, даже не пытаясь высвободиться.

— Китти потеряет ребенка, Дэвид, — очень тихо произнесла она. — Потеряет, потому что сама еще совсем девочка. Ей только пятнадцать лет, и она слишком долго жила в голодном и страшном мире. — Сесилия судорожно вздохнула.

В этот момент скрипнула дверь, и в вестибюль, пригнувшись под низкой притолокой, вышел высокий мужчина средних лет с докторским чемоданчиком. Следом за ним появилась миссис Куинс. Она осторожно вынесла тазик с розоватой водой и поставила его на маленький коридорный столик. Делакорт поморщился, осознав всю реальность происходящего.

— Как она, сэр Джеймс? — Сесилия медленно поднялась с кресла. — А ребенок? Он будет жить? Доктор хмуро покачал головой.

— Она слаба, леди Уолрафен, — признался он, — очень слаба. У меня мало надежды на спасение ребенка.

Сесилия издала странный горловой звук и на шаг отступила назад. Экономка, подойдя ближе, ласково похлопала ее по плечу.

— Ну-ну, миледи, не расстраивайтесь! Такое у нас уже бывало. Сэр Джеймс сделал все, что мог. Ребенок в руках Господа.

— Господь Бог призывает к себе слишком много наших подопечных, — произнесла Сесилия с мукой и горечью в голосе. — И мне это невыносимо видеть. Эти девушки так же хотят иметь детей, как и все остальные.

Миссис Куинс хотела, было что-то возразить, но сдержалась.

— Успокойтесь, леди Уолрафен! Я понимаю, каково вам сейчас.

Делакорт больше не смог сдержаться, видя страдания Сесилии.

— Скажите, что для этого нужно? — вмешался он в разговор, не потрудившись представиться. — Я имею в виду — что нужно, чтобы мисс ОТэвин опять стала здоровой?

Доктор немного надменно взглянул на него.

— Что для этого нужно, милорд? — удивленно переспросил он. — Хорошая пища, чистая вода и воздух, не загрязненный копотью и табачным дымом. Ей нужна приличная работа — чтобы не ходить по улицам, продавая себя, — и спокойное, безопасное окружение, чтобы растить ребенка. Как вы думаете, можем мы все это обеспечить?

Делакорт разозлился. Чем он заслужил презрение доктора? За кого тот его принимает, черт возьми? Делакорт высокомерно оглядел врача с головы до ног, но увидел лишь усталого мужчину средних лет с осунувшимся лицом. Крахмальные манжеты его были запачканы кровью.

И тут Дэвида словно пронзила вспышка молнии. Ему захотелось больше никогда не видеть доктора в этом убежище несчастных. Праведный гнев уступил место пониманию.

Подобно многим представителям своего класса, виконт полагал, что болезни общества легко излечимы. Такая точка зрения казалась оскорблением тому, кто ежедневно погружался в пучину нищеты и отчаяния.

Неожиданно он с удивлением услышал, что Сесилия встала на его защиту:

— Я уверена, сэр Джеймс, что лорд Делакорт не хотел говорить банальности. Дело в том, что он еще не до конца сознает все наши трудности.

Лицо доктора немного смягчилось, и он примирительно произнес:

— Да-да, конечно. Сегодня у всех нас был тяжелый день.